Прошу прощения, яне один из друзей твоей матери, но я здесь, чтобы помочь.
Так выврачеватель? спросила она, с трудом выговорив последнее слово. Она продолжала подбираться к спрятанному ножу.
Я ухватился за идею, которую она мне дала:
Яврач, но не обычный, согласился я.
Мама говорит, что врачи слишком много просят, и почти всегда никому не помогают, по крайней мере, если ты беден, ответила она, показав первый признак нормальной детской бесхитростности, когда повторила слова своей матери.
Моё сердце разрывалось у меня в груди, пока я наблюдал храбрость этой девочки перед лицом такой пугающей ситуации. Жизнь уже научила её управляться с необычным.
Я ничего не возьму. Твоя мать очень больна, и я не думаю, что могу ей помочь но тыможешь.
Это привлекло её внимание. Взгляд девочки просветлел, и она перестала подбираться к ножу.
Как?
Там, у двери, это ты котелок оставила? спросил я. Я чувствовал исходившие от него пар и тепло. Судя по всему, девочка ходила вскипятить воды, вероятнона огне какого-то из щедрых соседей.
Она кивнула.
Иди, сделай чай для себя и для твоей матери. Она захочет пить, когда проснётся, распорядился я.
Конечно, чай был лишь для отвлечения внимания. Мне нужно было немного времени, чтобы подумать, и оглядеть результаты моего нападения на Мёртл. На этот раз я выпил её почти до смерти, и я не был уверен, что у неё осталось достаточно эйсара, чтобы восстановить себя. Пока её дочь делала чай, я сосредоточил на ней свои чувства ища её центр, источник, откуда появлялся ей эйсар.
Тот был опасно ослаблен. Он всё ещё силился обеспечить её энергией, но её тело было подобно высохшему озеру, оно было настолько пустым, что весь появлявшийся эйсар мгновенно впитывался. Пламя, представлявшее собой её дух, колебалось, и было готово вот-вот затухнуть навсегда.
По сравнению с ней, её дочь пылала эйсаром, как небольшой костёр против огонька свечи её матери.
Как тебя зовут? спросил я, когда она поставила грубую чашку рядом с кроватью своей матери.
Ме́ган.
Меган, твоя мать сейчас очень слаба, и ей нужно особое тепло, которое люди создают внутри себя. Я думаю, ты можешь помочь ей, если поделишься с ней своим собственным, объяснил я. Это кажется тебе понятным?
Немного, тихо ответила она.
Это тепло называется эйсар. Я хочу, чтобы ты внимательно слушала, я попытаюсь научить тебя словам, которые помогут тебе дать ей часть твоего собственного, сказал я ей.
А почему бы вам это не сделать? спросила она со смущающей прямотой, часто присущей детям.
Я внутренне вздрогнул. Это могло быть возможным, но я не решался попробовать это, боясь ошибиться, и убить её.
Хотелось бы, но если я попытаюсь, то могу сделать ещё хуже. Лучше, если он будет от кого-то близкого ей, кого-то, кого она любит, сказал я, слегка искажая истину. Ты понимаешь?
Она снова кивнула.
В течение следующего часа я научил её фразам на лайсианском, которые помогут ей передать часть эйсара её матери. Несмотря на её юную живость, испускание Меган, её способность направлять эйсар, было очень ограниченным, как и у большинства людей. Однако она сумела поддержать жизнь в своей матери, и это было важнее всего. Через день-другой Мёртл поправится, если только на неё не нападёт ещё один шиггрэс.
«То естья», безрадостно подумал я. «Что случится через несколько дней, когда мои эмоции снова окончательно исчезнут? Когда от меня останется лишь аморальная пустота, которая будет искать, чем бы себя наполнить?»
Я убью её или, если не её, то какую-то другую несчастную душу, которой не повезёт привлечь моё внимание.
Единственным способом это предотвратить было уничтожить себя, пока это не случилось. «Или украсть у людей достаточно эйсара, чтобы не давать себе дойти до такого состояния», мысленно добавил я. Это будет рискованным. Любая потеря самоконтроля приведёт к трагедии. Рано или поздно я допущу ошибку, и либо заберу слишком много, либо промедлю слишком долго перед насыщением.
Я отбросил эти тёмные мысли прочь, и решил сосредоточиться на настоящем. Запустив руку в один из своих мешочков, я вытащил горсть разнообразных монет. Ничтожный жестоставлять им деньги, будто я пытался купить прощение, но я знал, что это было важно. Даже если бы это никак не смягчило мою вину, им нужны были деньги на жизнь. Мёртл будет не в состоянии обеспечивать себя и свою дочь ещё по крайней мере несколько дней.
Я забрал золотые монеты, вернув их обратно в мешочек. Такая ценная наличность лишь приведёт к тому, что ребёнка ограбят, или побьют за воровство. Даже серебро будет для неё опасно, но, быть может, её мать сможет им воспользоваться, когда поправится. Что им было нужно на самом деле, так это защитник. В долгосрочной перспективе никакие деньги им не помогут, если у них не будет покровителя или работодателя.
В своём нынешнем состоянии, я не подходил на эту роль, но у меня была идея, которая могла бы помочь.
Я оставил монеты на койке рядом с Мёртл. Они с Меган обе спалидевочка наконец вымоталась. Выходя на ночной воздух, я определил, что время было ближе к рассвету, чем к полуночи, хотя мне это было без разницы.
Моей следующей целью было найти бумагу и чернила. Нужно было послать письмо. К счастью, существовало место, где их легко можно было достатьв конце концов, у меня был дом в этом городе. Я позволил моим ногам вести меня.
Пришло время идти домой.
Глава 6
Менее чем через полчаса я оказался стоящим на улице снаружи дома, который я унаследовал от отца, которого я никогда не знал. Теперь, когда он оказался у меня перед глазами, я задумался, почему я так долго не шёл сюда. Поскольку Марк съехал, дом пустовал, за исключением случавшихся время от времени столичных визитов моей семьи.
Учитывая то, что моя семья была безопасно укрыта в доме в Камероне, не было почти никаких причин отказываться от укрытия и ресурсов этого дома.
Моя семья.
В этом и была проблема. Если они были внутри, или если они явятся, пока я буду внутри ничего хорошего из этого не выйдет.
Я просто возьму то, что мне надо, и уйду, сказал я вслух, пытаясь успокоить себя.
«А что насчёт Лираллианты?»
Эта мысль напомнила мне, что у меня были и другие проблемы, помимо спасения женщины, которую я чуть не убил. Мне всё ещё нужно было разобраться с одним тёмным богом и Обещанием Иллэниэла. С технической точки зрения, мне следовало волноваться также ещё об одном или двух сияющих богах, но, учитывая мои нынешние знания, они скорее попадали в категорию «активов», чем вредных сущностей. «Столь многое оказалось бы проще, если бы я пораньше поборол свой страх перед тайнами прошлого», упрекнул я себя.
Обещание Иллэниэла могло оказаться трудным. Чтобы выполнить обет моего предка, мне нужно было освободить последнюю живую Ши'Хар из чар стазиса, которыми он её защитил от кары, уничтожившей её народ. Благодаря данному лоштифруктом предков из рощи Иллэниэлзнанию, также известному как Рок Иллэниэла, я знал ключевую фразу, которая развеет чары стазиса. В чём я не был уверен до конца, так это в том, как убрать заклинательное плетение, которым их окружил Тиллмэйриас, чтобы никто кроме него самого не мог её освободить.
Самой большой проблемой был Мал'горос. Тут у меня не было простого решения. Он был больше, сильнее и могущественнее меня, и ему нечего было терять. Прежде относительная сила была не так важна. Архимаг становится той силой, которой он хочет обладать, и таким образом часто существовали способы обойти подобные невыгодные положения, покуда я не терял себя в процессе этого самого обхождения. Против Сэлиора я позаимствовал силу самой земли, чтобы заточить его, а против Тиллмэйриаса я слился с его собственной личностью, чтобы украсть поддерживавшее его заклинательное плетение.
После моей схватки с Тиллмэйриасом я был неспособен применять свои таланты архимага. Я всё ещё слышал голос земли, едва-едва, но, похоже, не мог до него дотянуться. Большую часть маленьких голосов я вообще больше не слышал. Будто какая-то завеса из тени накрыла, изолировала меня, не позволяя мне касаться окружавшей меня вселенной более прямым образом. Я всё ещё сохранял свои способности волшебника, но я больше не вырабатывал свой собственный эйсар, мне приходилось красть его у других живых существ.