Привет, а это что?
Я снова протянул руку, чтобы коснуться её. Миг спустя я обнаружил, что снова сижу за столом для чтения. Марк с задумчивым видом сидел напротив меня.
Начну с того, что скажу вот что: ты никогда не сможешь стать магом или кем-то ещё, если будешь постоянно трогать незнакомые уорды, сказал он.
Разве мы не были здесь совсем недавно? осведомился я.
Вот он, тот великий разум, завоевавший моё уважение. С возвращением, Мордэкай, повелитель очевидного!
Сарказм не входил в число его более привлекательных черт. Да, если подумать, и моих тоже. Он быстро объяснил, что случилось, поэтому мы пошли обратно, чтобы посмотреть ещё раз.
На этот раз я не стал трогать руну.
Ты её видишь? спросил я его.
Нет.
Попробуй коснуться её, и посмотрим, что случится, предложил я.
Ни за что, вдруг я забуду что-то важное!
Например?
Напримерпервый раз, когда я спал с женщиной! ответил Марк.
Какого хрена? Когда это ты успел? Ты что, больше не девственник? ошарашенно спросил я.
А тывсё ещё девственник? спросил он, выгнув брови.
Заткнись, давай вернёмся к нашим делам.
Я уставился на руну, пока он тихо смеялся у меня за спиной. Наконец я попробовал что-то другое. Вытянув руку, я поднёс её к руне, не касаясь её. По мере того, как рука приближалась к свечению, я ощущал нарастающее давление у себя в голове. «Забудь»послышался мне шепоток, но я держался. Глубоко вдохнув, я попытался создать давление, похожее на то, которое ощущал, но направленное вовне, обратно в руну. Несколько долгих мгновений я ощущал, как напряжение нарастало, не только в моём разуме, но и в воздухе вокруг меня, а потом мир взорвался.
Я обнаружил, что лежу на спине, а Марк высится надо мной с ломиком в руках.
Ты либо самый глупый, либо самый удачливый ублюдок из всех, кого я когда-либо знал, сказал он.
Я сел, и посмотрел на место, где был символ. Он явно исчез, вместо него на стене появилась подпалина.
Откуда у тебя ломик?
Я сходил за ним до того, как выяснил, что ты пытаешься взорвать сам себя. Помоги, тут железное кольцо за тем местом, где была та магическая фиговина.
Сначала он позволил мне положить на кольцо ладонь, и когда стало ясно, что ничего больше не взорвётся, он помог мне потащить за него. Мы тянули несколько секунд, а потом облицовка открылась вдоль шва, и показался шкафчик. Внутри были три переплетённые в кожу книги. Первые две были где-то десять дюймов в ширину, и примерно дюйм толщиной. Третья была крупной, целых восемнадцать дюймов высоту, и толщиной в три или четыре дюйма, была покрыта светящимися символами, и прочитать я мог на обложке лишь заголовок: «Ла́йсианская Грамматика». Другие две книги были без названий.
Марк потянул руку внутрь, но я положил ладонь ему на плечо:
Не надо.
Он бросил на меня взгляд, и попятился. Я осторожно протянул руку, и вытащил две книги поменьше; поскольку они не светились, я предположил, что их трогать не опасно. Большую книгу я оставил внутри.
На неё наложены уорды? спросил Марк.
У неё что-то по всей поверхности, и она светится как костёр.
Подискутировав немного, мы закрыли облицовку, и оставили ту книгу внутри. Надежда была на то, что я узнаю достаточно, чтобы позже безопасно её прочитать. Час был уже поздний, и мы решили закруглиться на этот вечер. Я взял две книги к себе в комнату.
Пообещай, что не будешь смотреть их без меня, с серьёзным выражением лица сказал Марк. Если что-то случится, пока ты их читаешь, то кто-то должен быть рядом, чтобы оттащить тебя прочь, или затушить огонь.
Я поймал его взгляд, и постарался быть серьёзным:
Не волнуйся, я подожду.
В моей голове промелькнула дюжина нахальных комментариев, но я в кои-то веки решил попридержать их.
Укрывшись в безопасности моей комнаты, я начал изучать книги. Поначалу я собирался сдержать обещание, но меня одолело любопытство. Поскольку ничего не случилось, когда я открыл первые страницы, я решил, что с тем же успехом могу и посмотреть, что здесь можно найти. Первая книга оказалась дневником, написанным самим Вестриусом. Вторая, похоже, была чем-то вроде книги с заклинаниями, большая её часть была написана на простом английском, но время от времени попадались светящиеся слова и символы, которых я прежде не видел. В ней также было много диаграмм. Увидев светящиеся части, я сразу решил подождать, и вернулся к дневнику.
Моё решение оказалось верным. В отличие от большинства дневников, в которых кто-то пишет пришедшие за день в голову мысли и так далее, этот оказался скорее лабораторным журналом. В отрочестве Вестриус был подмастерьем у другого волшебника по имени Гру́ммонд. Первой задачей, которую ему дали, было вести журнал, запись того, чему он научился за день. Я не мог вообразить ничего более полезного для меня на тот момент. Я начал читать.
Первые дни Вестриуса в качестве подмастерья были для меня весьма просветительными, и дали мне ясно понять важность третьей книги. «Лайсианская Грамматика» именно таковой и являласькнигой, подробно описывающей грамматику и словарный набор лайсианского, мёртвого языка. В журнале также было ясно написано, почему книга светилась. Волшебников учили использовать язык, письменный и устный, чтобы приводить в жизнь свою силу. Поскольку собственный родной язык был бы чрезвычайно опасен, появился обычай использовать мёртвый язык. Лайсианский стал де-факто стандартным языком магии сотни лет назад, и его знание поддерживалось исключительно для этой цели. Из-за его долгого использования даже что-то написание на нём приобрело некую остаточную силу, которая иногда могла оказаться опасной даже в руках неодарённых, хоть и в гораздо меньшей степени.
Я решил забрать третью книгу на следующий день; мне нужно будет её изучить, чтобы читать журнал Вестриуса дальше.
Глава 4
Вторая характеристика называется «испускание», и обозначает степень или способность человека к направлению или «использованию» определённого количества эйсара. В отличие от ёмкости, испусканиене универсальная черта всех представителей рода человеческого. Некоторые люди, именуемые в народе «стоиками», не имеют вообще никакого испускания, и потому совершенно неспособны использовать магию, ощущать или манипулировать ею каким-либо образом. К счастью, такие люди редки, вероятнее всего, рождаются не больше чем по одному или по два на каждую сотню людей. Один из полезных побочных эффектов заключается в том, что стоиками невозможно тонко манипулировать, к примерус помощью заклятий или других магий, влияющих на разум или дух. Это делает их бесценными для некоторых позиций, в частностив судебной области. Они, конечно же, подвержены другим формам магии, но не больше, чем подвержен любой вещественный субъект или объект.
У большинства людей очень низкое испускание, из-за чего без длительного обучения или влияния они по большей части неспособны манипулировать эйсаром в какой-либо значительной степени. Также им трудно воспринимать вещи, имеющие исключительно магическую природу. Такие люди способны использовать магические предметы, а с длительным обучениемдаже немного использовать эйсар напрямую, но в очень ограниченной степени.
Я проснулся от струившегося через открытое окно сияния солнца. Сощурившись от яркого света, я попытался накрыть голову одной из декоративных подушек, которые я отпихнул в сторону прошлой ночью. Кто-то выдернул подушку у меня из-под рук.
Ради всего святого! зарылся я под одеяла, пытаясь спрятаться от света. Я никогда особо не спал допоздна, но прошлой ночью я заснул чуть ли не на рассвете. У кого-то были на этот счёт другие мысли, и мне пришлось напрячься, чтобы удержать на себе одеяло, пока мой противник пытался стянуть его с меня.
О, нет, не выйдет! Мордэкай Элдридж, вставай немедленно! Довольно с меня покрывать тебя этим утром, ты уже пропустил встречу с Герцогом, и если ты думаешь
Что? отпустил я одеяло, и сел. Мой противник, Пенни, внезапно повалилась назад, и споткнулась о стул, упав вместе с одеялом.
Ай! воскликнула она, крепко шлёпнувшись на пятую точку. Тут требуется объяснить несколько вещей. Большинство простолюдинов спит голыми, как я это делал сейчас, поскольку пижамы и ночная одежда были роскошью. Пока Пенни поднималась с пола, я всё это со стеснением осознал, не говоря уже о том, что мой солдатик по-утреннему старательно встал по стойке «смирно». Внезапно я возблагодарил обилие декоративных подушек, и быстро использовал одну из них, чтобы скрыть своё состояние. Пенни была достаточно мила, чтобы отвести взгляд.