Я все понял, Прохор, произнес Маврин. Я разберусь с этим и если ты прав, то я накажу ее.
Вот и договорились, ответил Прохоров и, пожав руки присутствующим, вместе с Цаплиным вышел из кафе.
Здорово ты его, Прохор, развел по его же понятиям. Он к тебе по ним, а ты к немупо справедливости.
Справедливость, Володя, выше правды. А выше справедливости лишь милосердие. Пусть сами разбираются со своими проблемами. О решении, я думаю, мы скоро с тобой узнаем. А кто они нам? Никто
***
Ребята сидели дома у Орловского и пили портвейн «Астафа», принесенный Лободой. Увидев вошедши: Прохорова, Бондаренко и Цаплина, компания сразу оживилась.
Мужики! Вы, где такое добро взяли? поинтересовался Игорь. И как только можете пить это пойло, да еще в таких объемах?
Да ладно тебе, Прохор! Мы студенты, и откуда у нас большие деньги, чтобы пить изысканные и благородные напитки? Другие вообще пьют «Солнцедар», мы по сравнению с нимидворяне.
Вот что, дворяне, обратился к ним Игорь. Я сегодня встретился с Совой, он предложил нам поехать в Москву. Выезд завтра с утра, нужно поменять там наших ребят, которые уже три недели торчат в Москве и, похоже, сильно поиздержались. Давайте, будем решать, кто поедет. Нужны три человека, не считая меня.
Парни мгновенно замолкли, в комнате повисла напряженная тишина. Ехать в настоящее время в Москву никто из них не хотел, но и отказаться от поездки, просто, так никто не решался.
Слушай, Прохор! начал Орловский, Тебе самому не надоело ездить туда постоянно? Я понимаю, приехали, решили все проблемы и назад. А,что там делать целых две недели? Потом, если бы у нас были какие-то финансовые интересы в Москве, но их же, нет. А «вписываться» за кого-тоглупо. Что, в Москве не в состоянии защитить себя от абреков?
Прохоров укоризненно посмотрел на него.
Что-то, Леня, я тебя в последнее время перестаю понимать. Ладно, если бы эти вопросы задавали молодые ребятишки, а не ты. Сам-то реши, ты с пацанами или нет? Если нет, то уходи, никто тебя не держит! Внеси в «общак» отвальный взнос и проваливай. Сам знаешь, что бывает с бывшими пацанами. Потом захочешь вернуться в бригадуне получится.
Игорь присел на краешек дивана и окинул взглядом присутствующих.
Дело в том, что наши пацаны в Москве не сидят, сложа руки, а воюют за Арбат. Многие хотели бы прибрать этот лакомый кусок к рукам: и чеченцы, и местные бригады. Деньги там немалые крутятся, а за них всегда надо бороться. Если честно, мне тоже надоело ездить туда. Но, что делать, у нас слишком маленькая бригада, и мы вынуждены жить вместе с многочисленной и сильной «Аделькой». Не они с нами, а мы с ними. Вот и приходится отдавать им больше половины, это и в «общак», и зону греть. Куда деваться?
Он вновь окинул взглядом ребят, надеясь увидеть среди них желающих.
Ну, так кто из вас может поехать со мной в Москву? Семен, ты готов?
Бондаренко в ответ кивнул.
Прохоров пристально посмотрел на Орловского и Цаплина.
Давай, Игорь, и я поеду, согласился Цаплин. Меня в Казани, ничего не держит.
Прохор, я тоже не против поездки в Москву, произнес Лобода.
Вслед за ними стали соглашаться и другие. Прохоров посмотрел на добровольцев и, сделав небольшую паузу, произнес:
Ну, все в порядке. Значит, выезжаем завтра рано утром.
Он поднялся с дивана и направился к выходу. Остановившись у двери, он повернулся и произнес:
Володя, не забудь взять права. Насколько я знаю, парни должны передать нам машину.
***
Игорь быстро собрался в дорогу: положил в спортивную сумку смену белья, чистую рубашку, теплый свитер.
Это ты куда, Игорек? поинтересовалась мать.
Да так, мама. Поеду с друзьями в Москву, произнес он буднично. Говорят, там можно неплохо заработать, вот хочу попробовать. Вдруг повезет, приеду с большими деньгами. Я ведь, мам, не могу всю жизнь сидеть на твоей шее. Нормальной специальности у меня нет, выучиться негде, а везде нужны опытные специалисты. Куда ни сунешься, всегда от ворот поворот.
Ты прав, Игорь. Сейчас трудно найти высоко оплачиваемую работу. Ты только посмотри, кто стоит на рынке: инженеры, ученые всякие. Все трясут тряпками, стараясь хоть что-то продать. Стыдно!
Что делать, мама. Люди выживают, как могут. Это не им должно быть стыдно, а нашему государству, которое опустило их до рыночных торговцев. Сегодня хорошо живут те, кто оказался у кормушки, кто может украсть у народа и при этом не покраснеть от стыда. Скажи мне, мама, почему так произошло? Ведь все это было когда-то народным: заводы, фабрики, то есть твоим и моим. А теперь появились собственники, которые все захватили и утверждают, что это принадлежит только им.
Он посмотрел на мать, словно ища в ее глазах ответ.
Поверь, мама, я не хочу жить так, как живете вы с отцом, перебиваясь от аванса до получки. Я все сделаю, чтобы вырваться из этого порочного круга.
Что ты, Игорь, разве мы с отцом плохо живем? Ты посмотри, как живут другие. У них даже на кусок хлеба иногда нет денег. Слава Богу, мы по соседям не ходим и взаймы ни у кого не просим.
Все равно, мама. Как живете вы, я так жить не могу и не хочу.
Вот и ищи себе работу, зарабатывай. Сколько заработаешь, так и жить будешь.
По-честному столько не заработаешь, сколько мне надо, произнес Игорь и стал одеваться. Ладно, мама, поговорили и хватит. Я сейчас к Цаплину заскочу, посмотрю, собрался ли он в дорогу.
Прохоров вышел на улицу и направился к его дому. Постучав для приличия в дверь и не услышав ответа, он открыл ее и вошел в дом. Цаплин был не один и очень обрадовался его приходу. Он схватил его за руку и потащил в комнату.
Ты, куда меня тащишь? спросил удивленно Игорь, но тот, не обращая внимания на показное сопротивление, втолкнул его в свою комнату.
Там за столом сидели несколько знакомых ребят, которые с интересом наблюдали за Игорем и Цаплиным. На столе стояли две бутылки дешевого портвейна. Нарезанный крупными кусками ржаной хлеб соседствовал с банками консервов «Завтрак туриста» и «Бычки в томатном соусе». На полу у ножки стола стояла трехлитровая банка с томатным соком.
Раздевшись, Прохоров прошел в комнату и сел на стул, который пододвинул ему кто-то из парней. Взяв чистый стакан, Игорь налил себе сока.
Ну что, пацаны, за что пьем? поинтересовался он. Что молчите? Раз тостов у вас нет, предлагаю выпить за нашу дружбу. Я всегда говорю этот тост, когда мы собираемся вместе.
Ребята, молча, подняли стаканы с портвейном, с удивлением посмотрев на Прохорова, выпили и поставили их на стол.
Слушай, Прохор, объясни, с чем связан твой тост? спросил его Орловский.
Все предельно просто. Завтра мы будем в Москве. И никто не знает, что нас там ждет. Я предложил тост за нашу дружбу, так как хочу, чтобы мы никогда не забывали своих друзей, чтобы каждый из нас всегда чувствовал локоть товарища.
Ты, чего это, Прохор? удивился Цаплин. Мы все друг друга знаем с самого детства, и среди нас нет таких, которые могли бы предать и бросить в трудную минуту.
Прохоров, словно Иисус Христос на тайной вечере, внимательно всматривался в лица ребят, стараясь определить среди них того, кто вскоре предаст его.
Кто знает? Пока предателей среди нас вроде нет. Но и дел у нас особо больших еще не было. Дружба, как пишут в книгах, всегда проверяется делами и временем. Здесь все у нас нормально. Выдержит ли наша дружба испытание деньгамивот это, брат, интересно.
Прохоров перевел взгляд на Орловского. Тот вдруг как-то неестественно покраснел, будто эти слова были обращены к нему лично.
Ты что, Игорь, хочешь обидеть? Если я не могу поехать в Москву, ты сразу же перевел из друзей в предатели? Да, у меня на следующей неделе два зачета и экзамен! Я не могу все бросить только из-за того, что нужно сидеть в этой квартире целых две недели.
Леня, я даже в мыслях не держал ничего подобного, успокоил его Игорь. Мы все тебя хорошо знаем и верим тебе. Я понимаю, что тыстудент, что у тебя сейчас зачетная сессия, и ехать в Москву ты не можешь. Но вспомни, ты и в ноябре не поехал с нами, тогда ты заболел, а если еще глубже покопаться в памяти, то за весь год ты выезжал с нами лишь раз.
Ну, знаешь, Игорь, любой из нас может внезапно заболеть, еле слышно пролепетал Орловский.