Знаете, Михаил Иванович. Если честно, то я хорошо понимал, что меня в любом случае не утвердят на этой должности. И причина этого не то, что я что-то там сказал в защиту моих бывших руководителей. Дело в другом, я вам не нужен в новом виде. Если бы я попросил министра и заверил его в своей лояльности, он бы меня все равно бы не назначил на эту должность. Поэтому, я и не стал просить его ни о чем, для чего все это? Я все эти годы честно работал в МВД и если я, по каким-то причинам не устраиваю министра, то не устроил бы его и в новой должности. Я, не привык ломать шапку перед руководством и это всем известно, кто меня знает. Вот, в этом и кроется причина его отказа.
Феоктистов, молча, выслушал Абрамова и, усмехнувшись, взглянул на него совершенно по-другому.
Может ты и прав, произнес Феоктистов. Лезть за должностью, расталкивая своими локтями конкурентовты точно, не станешь. Я это уже знаю давно. Завтра передашь все дела Вдовину, он ведь завтра, выходит из больницы и займись только убийствами. Ты, знаешь, мне работа твоего Яшина, если сказать по-честному, не нравится. Мне кажется, что он всегда старается увильнуть от работы, переложить с себя всякую ответственность. Ты, передай ему, если он будет и дальше так работать, то мне придется с ним расстаться.
Вы же сами его утвердили на этой должности, хотя я, как вы знаете, был против этой кандидатуры.
Феоктистов посмотрел на Виктора так, словно он его застал за чем-то нехорошим.
Хорошо, Михаил Иванович, я с ним обязательно переговорю на эту темупроизнес Абрамов и стал с ним прощаться.
Выйдя из кабинета, он направился к своей служебной машине.
Домой? спросил его водитель.
Нет, Игорь, у меня заслушивание в Ново-Савиновском ОВД. Поехали туда.
Машина тронулась с места, и они поехали на заслушивание.
***
Утром, Абрамов приехал на работу в привычное для него время. Прежде, чем подняться к себе в кабинет, он зашел в дежурную часть и переговорил с дежурным по МВД. Получив исчерпывающую информацию в отношении всех, совершенных в течение суток преступлений, Виктор направился к себе в кабинет.
Он вошел в кабинет и, сняв с себя пальто, включил чайник. Пока он закипал, Абрамов стал складывать в коробку все материалы, которые необходимо было передать начальнику Управления уголовного розыска. Он налил себе в чашку чай и, удобно устроившись в кресле, стал знакомиться с суточной сводкой.
От этой работы его отвлек настойчивый звонок телефона. Виктор снял трубку и услышал голос начальника УправленияВдовина.
Виктор Николаевич! Зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет. Мне необходимо с вами срочно переговорить, до начала совещания.
Через минуту, Абрамов стоял в кабинете Вдовина. Время шло, а он до сих пор делал вид, что не видит его. Виктору ничего не оставалось, как напомнить о себе, легким покашливанием.
Вдовин оторвался от изучения лежавших у него на столе бумаг и посмотрел на него. Абрамов не сразу узнал в нем старого Вдовина, которого он хорошо знал длительное время. Его распирало от важности, занимаемой им должности. Он поднялся из-за стола и, не предлагая Виктору по-прежнему присесть, начал говорить:
Виктор Николаевич. Я вызвал вас сюда, чтобы с первых минут моей работы в этой должности после аттестации, расставить все необходимые между нами акценты. Первое мое правило, это не иметь на работе друзей, особенно, из числа своих подчиненных. Забудь, кем ты были раньше, что ты когда-то учил меня работать. Так будет лучше и для тебя, и для меня. Этот постулат для тебя не нов. Об этом я с тобой говорил совсем недавно в этом кабинете и мне кажется, что ты его неплохо усвоили. Не заставляйте меня напоминать тебе об этом.
Второе мое правило. Я никогда, заметьте это, никогда, не пью на работе, даже со своими заместителями и коллегами, которых я хорошо знаю. Поэтому, прошу тебя, никогда не приглашать меня на свои попойки. О том, что с тобой выпивали когда-то твои бывшие руководителиФаттахов и Костин, забудь, я не из таких руководителей.
Подняв на Абрамова глаза, он посмотрел на него, ожидая какой-то реакции. Виктор промолчал, делая вид, что внимательно слушает все его высказывания.
И третье мое правило, продолжил он, глядя на него. Чтобы я не говорил, мои слова не должны никогда тобой рецензироваться вслух, а тем более в присутствии моих подчиненных, даже, если я буду трижды не прав. Я начальник и лишь я отвечаю за кадровый состав своего Управления. Все попытки вмешиваться в мои дела, будут жестко пресекаться. Я, не допущу, чтобы кто-то подрывал мой авторитет в Управлении.
Он снова взглянул на Абрамова и, прокашлявшись, продолжил:
Четвертое правило. Если тебя не устраивает стиль моего руководства, то я тебя удерживать в Управлении не буду. У меня нет авторитетов, к которым бы я мог прислушиваться. Я хорошо знаю, что ты сделал для этого Управления. Однако, это тебе не дает ни какого права, жить на старой своей славе. Тебе придется все начинать сначала.
Он посмотрел на Абрамова и сев за стол, спросил:
Ты, меня, надеюсь, понял, Виктор Николаевич. Мне не хотелось бы еще раз тебе напоминать эти простые прописные истины.
Извините меня, Анатолий Гаврилович. Разве я похож на человека, который не понимает русского языка. Друзей, Анатолий Гаврилович, у меня достаточно, есть с кем выпить и поговорить и поэтому, я вас беспокоить по этим вопросам не буду. В остальном, посмотрим.
Напрасно, ты становишься в позу, Виктор Николаевич. Незаменимых людей не бывает. Сталин умер, три дня страна плакала, а на четвертый стала работать, словно, его никогда и не было.
Спасибо вам за удачный намек, а теперь, разрешите мне идти. У меня много дел, произнес Виктор и не получив ответа, вышел из кабинета.
В девять часов утра, Вдовин собрал руководящий состав, на первую свою планерку после переаттестации. Абрамов вошел в его кабинет и сел на свободный стул. Вдовин начал говорить. Говорил он долго, минут тридцать, призывая руководителей Управления поменять стиль своей работы. В какой-то миг, Виктору показалось, что он начинает немного заговариваться. Он перестал обращать внимание на присутствующих в кабинете сотрудников и больше слушал себя.
«Надо же, какое красноречие, подумал Абрамов про себя. Раньше, он не особо отличался подобным красноречием».
Вдовин словно уловив его мысли, наконец-то замолчал. Отдышавшись, он обвел присутствующим своим взглядом и, остановившись на нем, обратился к нему:
Скажите, Виктор Николаевич, сколько на сегодняшний день не раскрытых убийств по республике и в каких подразделениях, их больше всего?
Абрамов поднялся с места.
Не раскрытых сейчас, около тридцати убийств, а если точнее то, двадцать шесть. Из них, пять убийств, которые я объединяю в одну серию, это убийства руководителей ликероводочной индустрии. Слабо работают по раскрытию убийств в Нижнекамске, Челнах и Казани. Если говорить о Казанине раскрыто одиннадцать убийств. Больше всего не раскрытых убийств в Ново-Савиновском ОВД.
Вдовин посмотрел на него и, откашлявшись, переключил свое дальнейшее выступление, критике работы Виктора. Одно обвинение сыпалось за другим. Он обвинял Абрамова в том, что он недостаточно хорошо контролирую эту линию работы, что слабо спрашивает с начальников милиции, что применяемые им в работе методики раскрытия убийств, уже давно устарели и требуют их кардинального пересмотра.
Присутствующие на совещании сотрудники, с интересом стали смотреть в сторону Виктора, по всей вероятности, ожидая от него, каких-то возражений и ответных действий. Когда Вдовин, наговорившись вдоволь, прекратил свое выступление, Абрамов встал из-за стола.
Извините меня, Анатолий Гаврилович, но я не могу промолчать и не возразить на вашу критику. Я слушал вас, Анатолий Гаврилович и невольно восхищался вашими глубокими познаниями в методики раскрытия убийств, особенно заказных. Еще тогда, когда вы были начальником Ново-Савиновского отдела милиции, а это чуть больше года назад. Там тоже, как и сейчас, было пять не раскрытых убийств. Скажите мне, уважаемый Анатолий Герасимович, что вам такому большому специалисту по раскрытию убийств, помешало их тогда раскрыть?
Лицо Вдовина вспыхнуло. Красная краска разлилась по его бледному заостренному лицу. Не найдя ничего лучшего, он быстро распустил руководителей и, оставшись с Виктором в кабинете, не произнес, а скорей прошипел: