Так и было: следы коляски еще различались, Юрка, присмотревшись, обнаружил две пары свежих следов человека. Коляску катили, следы тянулись цепочкойтого, кто увез коляску, и самой Натальи. В паре мест ему немного пришлось потоптаться, и там, где сам Юрка растерялся впервые, растерялась и Наталья и побежала обратно в магазин. Юрка все-таки отыскал, куда повернула коляска, и дошел до двухэтажного деревянного дома, расселенного еще лет пять назад. Дом был аварийным, но не в плане постройки, а в смысле коммуникаций, и после очередного масштабного прорыва канализации жильцов переселили в новый район: все равно все квартиры в коммерческом доме не раскупили, в страну уже заглядывал кризис, да и город был не самым привлекательным местом для инвестиций.
Юрка смело вошел в подъезд. Он только распахнул дверь, как ему стало понятно, что коляска действительно здесь: в выстуженном доме прямо от порога вели тонкие линииследы колеси четкие отпечатки обуви. Кто-то нахорошо оттоптался на пороге, стряхивая снег. Юрка достал смартфон, посветил.
Коляска стояла в углу подъезда, Юрка бросился к ней. Она была закрытаподнят капюшон, накидка закрывала люльку. Юрка осторожно посветилколяска была пуста.
Он осмотрелся, потом вернулся к порогу, посмотрел повнимательнее. Что-то ему показалось странным еще тогда, когда он шел по следу, сейчас он понял, что именно: следов человека, идущего обратно, он не видел. Куда он делся вместе с ребенком потом?..
Юрка не рискнул подходить к коляске еще раз, он и так уже понял, что, в отличие от похитителя, оплошал с собственными следами, натоптал возле улики, и ему непременно за это влетит. Насколько хватило фонарика, он просветил углы и стены, но так и не понял, куда делся человек. В любом случае ребенок что-то весил, значит, следы человека должны были быть, и должны были быть глубже, но Юрка их на улице не видел, поэтому стоял и самым безбожным образом тупил.
Юрка вспомнил, что в подъезде было окно на лестничной площадке, как раз на высоте первого этажа. Он это знал еще по тем временам, когда приходил к гости к однокласснику, и тот бегал к этому окну курить тайком от родителей. Сейчас Юрка прошел в конец коридорчика, к лестничной клетке, стараясь смотреть под ноги, чтобы ничего не упустить. К окну он не стал даже подходить: раму давно вынесли, на полу намело достаточно, чтобы в свете фонарика смартфона Юрка разглядел утраченную снегом девственность. Кто-то перелезал через подоконникдовольно неуклюже, и, судя по следам, с собой что-то или кого-то тащил.
Он набрал номер. Андрей не отвечал, и, рискнув, Юрка позвонил подполковнику Никольскому.
Добрый вечер, Алексей Игнатьич, это Токарев... Будьте здоровы. Коляску я нашел. Пустая.
Никольский долго кашлял, потом поторопил:
Ну? Учись докладывать сам и сразу, я же из тебя не показания тяну.
На Рябиновой, где выселенный дом, коляска стоит прямо в подъезде. Я не трогал, но подошел близко, посмотреть, там ли ребенок. Колпак, сверху который, поднят, и вообще коляска закрыта.Юрка поморщился, потому что понятия не имел, как правильно описать найденную улику, но Никольский на такие мелочи внимания не обращал, только слушал.Следы на дороге были, шел один человек, следы еще четкие, можно попробовать снять хотя бы размер. Когда он заходил в дом, отряхнулся на пороге, может, по привычке. Оставил коляску, взял ребенка и вылез в окно на площадке. Близко к окну подходить я не стал, возможно, он там передал кому-нибудь ребенка, но перелезал совершенно точно с каким-то грузом. Снег характерно смазан.
Если Никольский и удивился акробатике похитителя, то Юрке об этом не сообщил. Он приказал не ждать Сашку и тем более эксперта, а действовать самостоятельно, согласно имеющейся у него оперативной информации. Это было ценное качество начальникапозволять операм проявлять разумную инициативу, и Юрка это понимал, хотя и с трудом представлял, как эту самую инициативу сейчас проявить, с учетом довольно скромного оперативного опыта.
Почему Никольский отпустил его с места, где была обнаружена улика, Юрка понял уже через две минуты: не успел он отойти и на сто метров, как навстречу ему попалась машина с Сашкой за рулем. Зам по розыску умел рассчитывать время. Салагин же был неимоверно горд оказанной честью управлять древним уазиком: вид у него был такой, как будто он вел президентский кортеж.
Юрка посмотрел на часы: половина одиннадцатого вечера. Если он хотел успеть поговорить с зимующим дачником, не рискуя того разбудить, ему следовало поторопиться.
Все равно у него оставались вопросыне к Никольскому, а к самому себе. Дверь в «Елочке»играет ли она какую-нибудь роль? Больше нет, чем да, потому что Селезнево, как и многие другие города необъятной родины, озабочен не внешним видом, а содержанием, пока этот внешний вид не несет непосредственной угрозы. Юрка вспомнил рассказ Никольского о торговых центрах в Москве: гранит, яркие огни, лифты с прозрачными стенами... случись пожар, поведал Никольский, который в их ОВД отвечал за пожарную безопасность, один гранит и останется. Да и на памяти Юрки был случай, когда внешний вид сослужил нехорошую службу. В одной из квартир в новостройке хозяева поставили железную дверь, жиличка безнадежно кричала, выбить дверь соседи не смогли, пока сообразили вызвать пожарных, жиличка истекла кровью. Рубила мясо, попала по ноге. Несчастный случай, разумеется, с точки зрения закона, а с точки зрения здравого смысла? У глупой дамочки совершенно нечего было красть: кому в наше время нужен телевизор, будь он хоть на десять лет взят в кредит?
Следы. Юрка очень хотел внимательней изучить следы, но времени у него не было, он рассчитывал, что ими займутся эксперт и Сашка. Насколько он смог различитьотец-охотник бы порадовался, грустно подумал Юрка,Наташа пробежала по следам коляски, покрутилась там, где след потеряла, и вернулась в магазин. Следы похитителя выглядели немного странными, и то, что вылез он почему-то в окно, тоже казалось странным. Какая разница, да и зачем было так извращаться, когда все равно легко выяснить, куда он пошел, потому что улицы никто не чистил в субботу вечером?
Но все-таки похитителю нужна была не коляска.
Он завез коляску, вынул ребенка, оставил коляску и с ребенком ушел, и вопрос был не столькокуда, сколько большезачем, и что он рассчитывал делать с ребенком. Нищих в Селезнево не водилось: просить было не у кого, селезневцы зарабатывали ровно столько, сколько хватало на житье, бизнесмены были жадными, полициябеспощадной. В соседнем районе жили цыгане, но промышляли наркотой и мелкими кражами, причем только в соседней области, не ленились мотаться за сто с лишним километров. Месть? Ревность? Но Юрка уже достаточно повидал, чтобы понимать: этот мотив годится только для сериалов. Убийство из мести, убийство из ревности, в общем, все то, что сценаристами подается под глупым романтическим флером, по сводкам проходит под названием «убийство, совершенное на бытовой почве» и к красивой пылкой монтекристовщине никакого отношения не имеет. Если не считать, что Монте-Кристо местного разлива мог быть хронически нетрезв и всегда орудовал тем, что ему подворачивалось под руку. Похищение ребенка мало тянуло на потуги похмельного ума. Вымогательство? Но Красин не сказал, что требовали выкуп. Возможно, еще было просто не время.
Юрка прибавил ходу. До Старой улицы всегда было сложно добираться, а этой зимой особеннопо весне начал уходить асфальт, ямы заделали, однако почва не сдавалась. Отложили капитальный ремонт до лучших времен. На Старой улице имелся свой магазин, но Юрка знал, почему свидетель пошел в «Елочку»: кошачьим кормом в магазинчике на Старой не торговали никогда. Вообще «Елочка» была почти зоомагазином, потому что ее владельцы держали у себя и кошек, и крыс, и птиц, и трех гончих... и ассортимент кормов в магазинчике был довольно широк.
Задумавшись, Юрка споткнулся и чуть не упал. С трудом удержав равновесие, он стал крутить версию вымогательства. Это было уже кое-что, но смущало, что ни шеф, ни зам по розыску не заикнулись о профильниках из отдела по борьбе с оргпреступностью. Ошибиться эти матерые волки никак не могли, значит, требования о выкупе не было и вымогательство они отметали. «Неужели все-таки месть?»думал Юрка, нащупывая кнопку звонка. Месть как мотив имела свои изъяны: кто бы специально следил, рассчитывал, что Наталья оставит коляску... И что дальше? Ребенка все равно придется вернуть, не съесть же его они там решили...