Спросим,кивнул Никольский.
Может, она пошла в этот магазин потому, что именно там и не знали, какие сигареты она обычно покупает? То естьпокупала она их не для себя? Она сама сказала, что муж на работе...
Опа!вскинулся Андрей, на него зашикали. Видимо, внятных версий еще не было ни у кого, слушать Юрку было интересно. Это его взбодрило.
Что получается? Она пошла в магазин с любовником. И коляску оставила с ним! Поэтому и не волновалась. Вышла, подумала, что он коляску укатил. Художник Якушев, как раз тот покупатель, который в магазине был, сказал, что коляску в одном месте как санки везли, то естьтащили за собой. Вряд ли мать стала бы так делать, а вот мужик, да еще и чужой,запросто.Юрка был горд собой и своим триумфом.Плотникова выходит из магазина, думает, что любовник куда-то ушел, идет за ним. Потом следы теряет. Возвращается в магазин, потому что не знает, что и думать. Там ей советуют идти к нам. А любовник тем временем закатывает коляску в заброшенный домтак что, думаю, он все же из наших, из местных,оставляет ее там, забирает ребенка и вылезает в окно. Потом!Юрка поднял палец.Он кладет ребенка в сумку, возможно, переодевает куртку, потому что Якушев видел сухого мужика с сумкой, и идет в направлении станции. Садится на электричку и уезжает...
Заканчивал Юрка, уже понимая, что налажал. Катя, его сестра, развлекавшаяся написанием разных историй, назвала бы такое «слитым концом». Никольский прокашлялся.
А это любопытно,заметил он.Действительно любопытно. Если не считать, что в каких-то моментах ты слегка натянул гондон на глобус и незначительно, но все-таки его порвал. Например, судя по шагам, коляску везла женщина. Но это мелочи, может, у него нога болит или геморрой, хотя с геморроем особо по чужим бабам не побегаешь. Мотив, Токарев, главноеэто мотив. По кой черт ему нужен ребенок?
Юрка пожал плечами.
Может, вымогательство?спросил Дядя Степа.Знаете, трщ подполковник, он сейчас проспится, а потом, как ребенок начнет орать, а у него трубы загорятся, начнет бабе названивать?..
Ну и много он поимеет?хмыкнул Андрей.
А леший его знает,подал голос Лагутников.Только выходит, что она нам в любом случае вопит как дышит, и рыбку съесть, и на хрен сесть...
Ты что сказать-то хочешь?спросил Никольский.Кроме особенностей национальной рыбалки?
Да тряхнуть ее прямо, товарищ подполковник! Если была с мужиком, пусть так и говорит. Что мы как с бабами на каткени трахнуть, ни покататься?
Если я тебя правильно понял,перевел Никольский,ты считаешь, что Токарев прав. Что, других мыслей не будет? Тогда я подведу итог того, что мы уже выяснили.
Все опять посмотрели на Юркууже не как на триумфатора, а как на дерьмо. Выступать до того, как будет озвучена вся информация, ему и в самом деле не стоило.
Как удалось установить, Плотникова действительно отправилась к нам, по дороге встретила нескольких человек, однако с вопросами к ним не обратилась. Может быть, потому, что сама не местная, постеснялась. О себе рассказала немного: состоит в сожительстве с неким Легковым, ребенок от него же, хотя он отцом не записан, фактически она мать-одиночка, образование у нее неполное среднее, нигде не работает. Квартиру Легков и Плотникова снимают у Минкиной Анны Дмитриевны уже четыре месяца, платят не то что исправно, но больше чем на неделю деньги не задерживают...
Юрка почувствовал обиду. Про Минкину узнали и без его беготни.
Сожитель ее работает в охране, вахтой. Машины у них нет, особо не шикуют, отношения узаконивать не спешат. Семья довольно типовая... Теперь о том, что с коляской. Укатили ее за то время, что Плотникова была в магазине,тут Никольский опять посмотрел на Юрку, а потомна поддержавших его версию Дядю Степу и Лагутникова.Если она, конечно, не врет. Трудно сказать наверняка, знал ли похититель, куда вез коляску, мог везти и наугад. В конце концов, бросить ее он мог в любом месте, да хоть за любой дом закатить, следы так и так бы остались. Затем,он опять коротко закашлялся,он достает ребенка, закрывает коляску, оставляет ее и вылезает через окно. Судя по оставленным следам, действительно вылезал с ребенком. Тоже вопрос спорный в смысле логики, если бы кто увидел, что он вылезает из окна с годовалым ребенком, внимания случайных свидетелей он бы куда больше привлек, чем если бы просто вышел, пусть даже и из заброшенного дома.
Товарищ подполковник!вдруг протянул Дядя Степа.Может, он так по-бабьи шел потому, что у него живот болел?
Вопреки Юркиным прогнозам, никто не засмеялся, и он понял, что на оперативном совещании рассматриваются любые версии.
В окно, думаешь, срать полез?
Дядя Степа пожал плечами. Никольский отмахнулся. Дядя Степа был неплохим участковым, за порядком следил отменно, а вот как оперативник подкачал.
Окносамое слабое место. Он местный, про дом знал? Но тогда должен был знать и то, что на Вокзальной даже ночью людей можно встретить. Был риск, что Плотникова уже подняла шум и его уже ищут. Но он вышел в толпу и затерялся, единственный, кто обратил на него внимание, это Якушев. Что еще? На станции он билет не покупал, может, у него проездной, а может, и зайцем поехал, хотя с ребенкомвряд ли. Автобусы из-за снегопада не ходили, у таксистов тоже пусто.
Посторонний бомбила подобрал?спросил Андрей.
На глазах у наших?удивился Никольский.В больницу с побоями никого за последние шесть часов не поступало. Туда вообще никого не поступало, кроме алконавтов и рожениц. Или у него была машина, или его кто-нибудь ждал, или он уехал на электричке либо на Глебово, либо на Трещотки, и тогда почти сто процентов, что у него проездной, или он до сих пор еще здесь.
Наркоман какой-то,пожал плечами Андрей.Чем больше данных, тем сильнее желание проверить диспансеры.
Вот и проверь,распорядился Никольский.Инициативаона по отношению к инициатору обычно проявляет садистские наклонности. Токарев и Лагутников займутся проверкой своей версиис любовником.
Ночь на дворе!взвыл Лагутников.Кроме как хрен в фуражки, ничего не получим!
Ты участковый или где?спокойно спросил Никольский.И плевать, что участок не твой. Опросишь соседей, кто еще трезвый. Выполнять.
Глава четвертая
Юрка вместе с тихо матерящимся Лагутниковым вышел в коридор, за нимиАндрей. Перспективы им всем троим рисовались мрачные.
Витек,спросил Андрей,ты как считаешь?
Насчет наркомана?серьезно ответил Лагутников.А возможно.
Андрей кивнул. Опыту Лагутникова он доверял. Юрке оставалось только смириться.
Снег совсем утих, и город спал, укрытый белой простыней. «Как покойник»,подумал Юрка. Фонари отбрасывали ледяные пятна, и казалось, что улице куда холоднее, чем было на самом деле.
Юрка поежился. Он шел за Лагутниковым, стараясь согнать накатившую сонливость. Он посмотрел на смартфонтретий час. С момента похищения ребенка прошло уже шесть часов. Юрка представил, сколько людей сейчас лишится сна, сколько разговоров будет завтра, а с виду, пока не взойдет тусклое зимнее солнце, так и будет казаться, что город мирно отдыхает, не ведая ни забот, ни тревог...
Юрка знал, что сейчас проверяют машины, автобусы, маршрутки, поднимают водителей, диспетчеров, контролеров электричек, что, несмотря на глухую ночь и кажущееся спокойствие, машина розыска уже завертелась. Ищут не только похитителя, но и ребенка, хотя лично ему, Юрке, о ходе розыска не доложили. Он был только маленьким, но очень важным винтиком, и он выполнял свою работу через усталость и подкравшийся голод.
Юрка случайно стал полицейским. Проучившись год на перспективном факультете в филиале государственного университета федерального центра в Глебово, он однажды проснулся и понял, что совершенно не хочет быть программистом. Что у него все отлично получается, что его ждет, возможно, какой-нибудь крупный и шумный город, а быть может, Питер или даже Москва, стильный офис, где можно поваляться на больших и мягких бескаркасных креслах. А если очень повезет, то он сможет скатиться по горке со второго этажа на первый, а потом зайти в караоке-бар прямо в разгар рабочего дня. И все это было почти что реальным но каким-то чужим, не его. В ностальгию по родине Юрка не верил, прекрасно зная, что это больше иллюзия и самообман. Дело было в его профессии. Ему все удавалось, но это не приносило радости. Заниматься нелюбимым делом Юрка не хотел.