Дверь за спиной толкнули, и она, еле успев прикрыть картиной свое наблюдательное окошечко, к своему неудовольствию, увидела в кабинете одного из братков Сафонасамого молодого из его команды, Вовку Сараева. Или Вована, как его еще называли дружки. Было Вовану лет двадцать пять, так что при своих сорока семи Жанна ему в матери годилась. И этот самый Вован все время пытался с ней заигрывать.
Картина никак не хотела висеть ровно, и Жанна спросила, не оборачиваясь:
Чего тебе, Вова?
Жанна, ты это замялся парень и вдруг сгреб ее в охапку, прижал к себе и засопел ей в ухо.
Ты спятил! Отпусти сейчас же! воскликнула Жанна срывающимся голосом.
Мальчишка, сопляк! Но как он держал ее, как прижимал!
Жан, ты это ты мне давно нравишься я дурею от тебя! У тебя такие ножки крепенькие, загорелые Ты такая вся! Я хочу
Спятил хрипло прошептала она, язык отказывался повиноваться, да и сил почему-то не было сопротивляться. Даже ноги стали какими-то ватными и буквально подгибались. Жанна почувствовала, что уплывает, теряет ощущение реальности. Последним всплеском здравого смысла она еще пыталась сопротивляться, понимая, что это диковот прямо сейчас отдаться мальчишке, да еще в своем же кабинете. И тут
Выстрелы ударили резко! Хлестнули по барабанным перепонкам! Жанна вынырнула из обволакивающего возбуждения и вся похолодела.
Два почти сразу, потом один, еще один! Потом два раза по два Потом еще один. Жанна, бледная как полотно, выскользнула из ослабевших рук Вована и, отодвинув картину в сторону, посмотрела в глазок. В центре зала стоял невысокий мужчина в рабочей спецовке и сосредоточенным взглядом шарил по сторонам. В каждой руке он держал по черному пистолету и поводил ими по залу. Восемь парней валялись в самых разных позах. У кого-то еще дергалась нога, кто-то скреб ногтями по крышке стола, пытаясь подняться. Мужчина двинулся между столиками. Он подходил к каждому, двигающемуся или неподвижному, и стрелял в голову. Кровь и серое вещество разлетались по полу
И тут Жанна увидела за стойкой скособочившуюся, привалившуюся спиной к стене продавщицу Ирину Васильевну. Женщина сидела с открытыми остекленевшими глазами, в которых застыло удивление. На белой блузке расплывалось кровавое пятно. Жанна зажала рот рукой, сдерживая рвотные позывы, и медленно сползла на пол. Над ней хрипло и даже как-то судорожно дышал Вовка Сараев, приникший глазом к щели в стене
Наши дни. Москва
Николай Владимирович Мерзликин давно понял, что работоспособность зависит от двух вещей: от осознания, от удовольствия, что ты занимаешься тем делом, которое тебе нравится. И от состояния здоровья. Эмоциональное удовлетворение, душевный подъемдело хорошее, но физическая немощь может свести на нет любое позитивное настроение. И Николай Владимирович давно пристрастился к спортивному комплексу. Тренажерный зал, потом час волейбола или партия в большой теннис. Потом душ и двадцать пять минут бассейна. Снова душ и массаж Два раза в неделю он устраивал себе подобные удовольствия. А по субботам или, если дела совсем не отпускали, в воскресенье он ездил на Воробьевы горы и занимался пробежкой.
Жизнь была прекрасна. Да и какой ей еще быть, если ты можешь себе позволить такой образ жизни, если можешь тратить на спорт приличные суммы. Если твой бизнес идет хорошо, даже очень хорошо, все твои проекты реализуются и к тебе постоянно обращаются с предложениями, одно интереснее другого.
Мерзликин припарковался на VIP-площадке, подхватил с заднего сиденья спортивную сумку и взбежал по ступеням к стеклянным дверями спорткомплекса «Русич». Просторный холл встретил прохладой и знакомыми запахами. Возбуждающими запахами, тонизирующими. Это раньше спортзалы пахли раздевалками, застарелым мужским потом и хлоркой. Сейчас дезинфекция иная, сейчас ионизированный и дезодорированный воздух, современная вентиляция. Да и люди сюда приезжают другие. Эти по́том не пахнут
Здорово, Николай! послышался уверенный, даже чуть властный голос.
Мерзликин сбавил шаг и повернул голову. Из глубокого кресла у окна поднялся щуплый и длинный мужчина в мятой летней льняной паре, которая висела на его плечах как на вешалке, и двинулся к Мерзликину, радушно улыбаясь и одновременно разглядывая его с ног до головы.
Хорошо, хорошо! Вижу, что у тебя все пучком, что ты на коне, Коля! протянул он руки и решительно обнял Мерзликина, похлопав его по широкой спине. Рад тебя видеть. А ты меня, я вижу, не узнаешь? Забыл старика?
Почему же забыл, ухмыльнулся Мерзликин. Не забыл. Как поживаешь, Лука? И что ты тут-то делаешь? Помнится, ты никогда к спорту тяги не имел и курил как паровоз.
Эх, Коля! Столько лет прошло, столько лет! Многое изменилось. Пойдем посидим, поговорим! Тут, я видел, буфетик есть приличный. Можно сока выпить, кофе, чайку. А то и коньячку. Помнишь мою фляжечку подарочную? Так вот она всегда со мной.
Ну пойдем, посидим, согласился Мерзликин. Только не очень долго, а то у меня все расписано по часам. На тренировку опаздываю, а потом еще дела по работе. Это ты, Лука, вольная птица!
Ты меня Лукой не зови, попросил худой, и в его вежливой просьбе мелькнули стальные приказные нотки. Зови, как и прежде, Александром Сергеевичем.
Пройдя по коридору мимо пустующего гардероба, мужчины распахнули стеклянные матовые двери и оказались в просторном кафе, с буфетной стойкой и десятком столиков из искусственного синего мрамора на хромированных ножках. Лука настойчиво проводил Мерзликина в дальний угол и уселся спиной к стене. В кафе было пусто, и официантка с готовностью поспешила к посетителям.
Лукин болтал не умолкая, пока у них принимали заказ, пока на столе не появились чашки кофе и высокий стакан с гранатовым соком. И только после того, как официантка ушла, мягко, почти по-отечески посмотрел в глаза Мерзликину.
Я ведь теперь тоже москвич, Коля, отхлебнув сока и помешивая кофе ложечкой, заговорил Лукин. Да, перебрался в столицу. Бизнес у меня тут. Доходы приличные дает.
Бизнес? удивленно уставился на Лукина Мерзликин.
А что ты удивляешься? рассмеялся тот. Все меняется в этом мире, и все меняется в лучшую сторону. Я вот тебя увидел и рад тебе, рад, что и у тебя все в жизни наладилось, что добился ты немалых успехов.
До Мерзликина дошло, что Лукин смотрит не на него, а куда-то за спину. И даже, кажется, прислушивается. Повернувшись, он увидел, что на экране большого телевизора, укрепленного на стене, идет сюжет о последних новостях из Государственной думы. И прозвучала информация о том, что он, Николай Владимирович Мерзликин, следующий претендент на депутатский мандат вместо сложившего полномочия депутата такого-то
Хорошо пошел! с удовольствием прокомментировал Лукин. Гляди-ка, как тебя журналисты хвалят. И бизнесмен ты толковый, и гражданин своей страны, хоть кому в пример ставь. Бизнес у тебя самый что ни на есть полезный, и на социальные нужды жертвуешь, и рабочие места создаешь.
Стараюсь, усмехнулся Мерзликин, отпивая из чашки и терпеливо разглядывая старого знакомого.
Это ты умеешь, вдруг серьезно заметил Лукин. Ты всегда умел добиваться цели, Коля. Потому-то я тебя и заприметил тогда.
Давай не будем о старом, поморщился Мерзликин.
Почему же? Нам с тобой есть что вспомнить, правда? Дела у нас с тобой были ого-го-го! Помнишь ту небольшую услугу, что я тебе оказал когда-то?
Та-ак, протянул Мерзликин с кривой улыбкой. По счетам пришел требовать?
Что? Требовать? засмеялся Лукин. Ты, Коля, всегда был немного летящим, как фанера. За ту услугу ты еще тогда расплатился. Помнишь, как у меня дела пошли потом? Хорошо пошли. Я не требовать благодарности пришел и не попрекать. Я к тебе пришел, Коля, с деловым предложением. А что прошлое? Прошлое никому и неинтересно Ну, может, полиции там, прокуратуре. Да бог с ними!
Мерзликин хорошо уловил этот намек. Да, старое поминать Лукин не хочет, и пришел он не за благодарностью и не просить услугу за услугу. Но угрожает он откровенно. Значит, шантажировать решил? Интересно, как он может его подставить, выгородив себя? Хотя кто его знает, этого упыря! Не подох ведь, собака. Все больным прикидывался, все загибался и на здоровье жаловался. А сейчас вон сидит, кофе пьет!