— Может, случайное знакомство?
— Я так не думаю, сэр. Вероятно, лейтенант ему доверял. Я видел, как он держал документы Эллисона на станции. Это был тот самый конверт, который был передан капитану Хиллу.
Держал документы или давал распоряжения?.. Каллаген наблюдал за лошадьми, продолжая пустую болтовню с Мерсером на разные темы. Вернувшись в лагерь, сразу пошел к себе в комнату, где застал Крокера. На раскладушке лежала дорожная сумка Каллагена, она была раскрыта.
— Черт побери, что здесь происходит?
Крокер резко обернулся.
— У меня закончились сигареты. Думал, может, у тебя есть.
— Я не курю. И никогда не курил.
Крокер заставил себя улыбнуться.
— Подумать только, действительно! Как я мог забыть?
— Держись подальше от моих вещей, Крокер, иначе в следующий раз я не стану предупреждать.
— Разумеется, серж, буду держаться подальше, да не сердись так. Сержант ты или нет, но знаю, мне от тебя достанется в случае чего.
— Верно.
Крокер неловко протиснулся мимо него и вышел. В сумке не было ничего интересного, разве что обычные вещи обычного служащего.
Но Крокер явно что-то подозревал. Что? Или он тоже, как и Каллаген, просто о чем-то догадывался? А может быть, он что-то знает или в его голове просто родились подозрения?
Каллаген приставил ладонь к глазам и оглядел пустыню. Несомненно, индейцы сейчас неподалеку. Капитан Хилл и восемь солдат без запаса оружия и еды… Если бы мохавы Догадывались об этом, они в любой момент могли бы стереть с лица земли весь лагерь.
Каллаген загнал лошадей в загон и выставил охрану. Кажется, капитан Хилл хочет все дела передать ему, и он был готов принять на себя любую ответственность.
Как всегда случается в пустыне, ночь наступила неожиданно. На одно мгновение солнечные лучи окрасили горные хребты в ярко-красный и золотистый тона, а потом исчезло солнце, и на небе появились звезды.
Крокер и Бъюмис в первый раз заступили на пост. Бьюмис был новобранцем и совсем недавно прибыл из Пенсильвании. Кто бы ни был Крокер, ему нужно отдать должное — он прекрасно нес службу и знал, что такое слабости, не поддаваясь ни одной из них. Бьюмис мечтал лишь об одном: скорей вырваться из армии.
— Разве вы не можете поговорить с капитаном, сержант? — не раз спрашивал он Каллагена. — Мне нечего здесь делать. Я просто поссорился со своей женой и пошел в армию, чтобы ее проучить. Больше я на нее не сержусь.
Каллагену пришлось улыбнуться.
— Слишком быстро ты хочешь покинуть нас, Бьюмис. Мне жаль, но теперь ты здесь и тебе придется остаться.
— Вы хотите сказать, что я не смогу уехать отсюда? Что это за условие?
— Ты пришел служить в армию, и теперь тебе придется дожидаться окончания срока. Другого выхода нет.
— А как же моя жена? Она бросит меня!
— Если она это сделает, тебе будет лучше без нее. Успокойся. Выбор сделан, теперь осталось довести дело до конца.
Поднималась луна, заливая верхушки скал серебристым мерцанием. Ночь предстоит темная. В такие ночи кажется, что освещенные лунным светом тени движутся, а кому-то, может быть, покажется, что это индейцы.
Было очень тихо. Капитан вышел из своей комнаты.
— Жизнь — хорошая штука, Каллаген, но она проходит мимо…
— Вы всю жизнь служили, сэр?
— Нет. Перед войной четыре года не служил. Если бы я оставался все время в армии, я бы уже мог быть генералом. По меньшей мере, полковником. Но армия в мирное время была немногочисленной, а у меня хватало обязанностей в фортах на плоскогорьях. Я бросил армию и открыл магазин.
— Как генерал Грант.
— Да, но ему повезло. У меня тоже неплохо получалось, но потом партизаны сожгли мое имущество, и я все потерял. Я снова вернулся в армию. Если бы вернулся годом раньше, то получил бы звание.
— Жизнь полна неожиданностей, сэр.