Перед ними лежала открытая песчаная местность, кое-где попадался одинокий кустарник. Иногда встречались деревья джошуа, протягивая к ним свои причудливые, скрюченные руки.
Третья миля… Они считали победой каждый пройденный ярд, но мохавы были рядом. Индейцы знали, сколько времени прошло с тех пор, как они остановились у ключа, и сколько воды осталось у солдат. Они догадывались и о том, что среди них был раненый.
Пост, если его можно было так назвать, находился на юго-востоке, и добраться до него можно за три дня, если ехать — верхом. Пешим порядком при благоприятных условиях на это ушло бы четыре или пять дней, но без необходимого запаса воды такой переход, вероятно, затянется навечно.
Следующая атака произошла совершенно неожиданно. Индейцы налетели из-за гряды низких гор, где, казалось, надежно нельзя было и спрятаться-то.
Первый выстрел угодил в лейтенанта. Пуля пробила ему грудь, и он, закашлявшись, упал на колени. Как по команде, солдаты, встав на одно колено, открыли ответный огонь.
Выстрелов больше не последовало. Мохавы исчезли.
— Достань мою флягу, — попросил Болдвин. — Черт побери, они пробили ее!
— Они попали и в мою, — отозвался Дэлавер. — Мне кажется, именно этого они и добивались.
Каллаген поднес к губам лейтенанта флягу с водой, но тот отмахнулся.
— Тебе пригодится это, Каллаген. Теперь командуешь ты.
Он протянул руку Дэлаверу.
— Сожалею. Я был не прав, что не послушал тебя.
Каллаген медленно осмотрелся, изучая местность. Он уже ничем не мог помочь лейтенанту. Даже если бы они находились на фронте, тот все равно бы умер: он знал это по цвету крови и пене на его губах. Пуля большого калибра прошла под левой рукой и пронзила легкие, разорвав артерию. Он знал, что лейтенант умрет, и лейтенант тоже это знал… И умер он быстро.
Дэлавер подполз к Каллагену.
— Мне кажется, они ушли. Они хотят уничтожить нас всех, но не желают терять никого из своих воинов.
— У нас четыре фляги и пять человек. Прежде всего нам понадобится вода.
Они перекатили тело своего офицера в песчаное углубление и присыпали его сверху. Каллаген постарался запомнить это место, и они снова тронулись в путь. Выстрелов слышно не было, индейцы не появлялись.
Теперь у Каллагена был револьвер лейтенанта и тридцать два патрона. Он взял также и его бумаги, деньги — все, что представляло какую-то ценность. Все это нужно вернуть на пост не только для того, чтобы передать родственникам лейтенанта, но и затем, чтобы в случае чего индейцы не смогли добраться до вещей лейтенанта.
Солнце взошло над горами, и они уже чувствовали на себе его жар. Каллаген мысленно определил расстояние до горы, куда они направлялись. Далеко, слишком далеко.
Теперь пошла твердая почва. Повсюду валялись булыжники размером с кулак; кустарник попадался чаще, но едва ли хоть один из них достигал колена.
Он шел впереди, стараясь идти легкими, размеренными шагами. Теперь рядом не было никакого укрытия ни для врага, ни для них самих.
Вдруг он заметил слева двух всадников, под одним из них он узнал собственную лошадь и выругался про себя. С другой стороны появились еще два всадника, но они даже не пытались приблизиться. Они не стреляли и держались на безопасном расстоянии, чтобы пуля не смогла их достать.
В десять часов Каллаген остановил своих людей. Они находились посреди открытой местности и валились с ног от усталости.
Он подозвал всех к себе.
— Видите те скалы? — спросил он. — Мы можем добраться к ним до полудня, укрыться там и переждать день.
Никто не сказал ни слова. Их лица выражали крайнюю -усталость. Крокер, раненый солдат, стоически переносил трудности. Каллаген подошел к нему.
— Не волнуйся, — сказал ему Крокер. — Когда вы туда доберетесь, я буду с вами.