Я не выдержал и схватил её за космы, после чего приложил её головой об столешницу. Не слишком сильно, чтобы она снова не упала в обморок, и достаточно осторожно, чтобы случайно её не убить. По крайней мере, пока я не задам ещё несколько вопросов. Потом пусть себе подыхает...
Это человек, ведьма!Рявкнул я.В животе или не в животе, но это маленький человек! И его жизнь принадлежит Богу, а не людям.
Я отпустил её и стряхнул с руки клочья волос, которые остались у меня между пальцами. Грольш соскользнула со стола и отползла от меня на безопасное расстояние, а затем скорчилась у стены. Опять бдительная, как испуганная крыса, и, по-видимому, злая, поскольку через минуту она забыла об этой бдительности. Я знал, что мой поступок не имел смысла, потому что существам, подобным Марии Грольш, не вбить в голову любви к живым существам ни добротой, ни насилием. Ба, если бы людей можно было склонить к благородным чувствам кулаком или пинком, как быстро мир исполнился бы счастья!
Повторяю: кто ещё может рассказать мне о госпоже Пляйс? Может, твой сын, а?Я уже нашёл её слабое место и не замелил по нему ударить.
Нет, нет, не мой сын! Что он знает!Выкрикнула она.Найдите Маргариту, служанку Пляйсов,добавила она уже более спокойным тоном.Эта бешеная сука знает всё о делах своей госпожи.
Маргарита. Хорошо. Где её найти?
А чёрт её знает.Она скривилась.Наверное, трахается с каким-нибудь своим хахалем, ведьма проклятая.
Почему ты называешь её ведьмой?
С-сами увидите,прошипела она.Сами убедитесь.
Что ж, Грольш не пылала чрезмерной симпатией к служанке Пляйсов, и ваш покорный слуга собирался выяснить, почему это так. Возможно, во всём, что происходило вокруг брака Роберта, не было ни преступлений, ни колдовства, но, безусловно, было в изобилии человеческой злобы и ненависти. И довольно солидная щепоть тайны.
Женщина на втором этаже, которая на время неприятного разговора с Марией Грольш дала нам немного передохнуть от своих стонов, разоралась снова.
Что у тебя за соседи?Спросил я.Почему эта грымза рвёт глотку столь неприятным образом?
Она рожает со вчерашнего дня и не может родить,ответила она через некоторое время.А ни на бабку, ни на врача не имеет ни гроша. Вот ей только кричать и осталось.Она скривила губы в ехидной улыбке.Так оно получается, когда бесстыдно распродаёшь свою добродетель абы кому и остаёшься одна с пузом.
По-видимому, она была чрезвычайно рада несчастьям другого человека.
Я молча вышел за порог. Вой, доносящийся со второго этажа, стал ещё громче и ещё отчаяннее. Я покачал головой, недовольный своей слабостью, заставляющей меня вмешаться в дела посторонних людей, и повернулся к Грольшихе, которая ещё не успела закрыть дверь.
Ты знаешь, где поблизости живёт медик? Веди к нему живо, не то погоню тебя палкой.
Она пробормотала что-то, что я расслышал как: «Вы поглядите на него, палкой он погонит», но поскольку при этом она быстро выбежала из квартиры, я подумал, что могу простить ей это ворчание, лишь бы только она довела меня до места.
* * *
Медик был одет только в грязный длинный халат, из-под которого торчали бледные, густо заросшие икры. На его ногах были тапочки, один чёрный, второй зелёный. Когда он открыл дверь, из-за его спины пахнуло запахом медикаментов.
Что там?Рявкнул он, морщась при виде нас.
Мордимер Маддердин, инквизитор,представился я, с немалым удовлетворением наблюдая, как гнев, исказивший лицо медика, превращается в страх, а затем растворяется в подхалимской улыбке.
Чем я могу служить достойному мастеру Святого Официума?Он почти согнулся в дугу, произнося эти слова.
Собирайтесь,приказал я, и с лица мужчины отхлынула кровь.
Я... я что, арестован?
А что, есть причины, по которым я должен вас арестовать?Я посмотрел ему прямо в глаза, и он немедленно отвёл взгляд.
Нет... Откуда... С чего бы это...
Мне нужен ваш талант, а не вы сами,объяснил я.Вы будете принимать роды.
Роды?Он явно оторопел, ибо, со всей уверенностью, не этого он ожидал от визита инквизитора.
Да, роды. Это такая короткая промежуточная стадия между беременностью и ребёнком.Я покачал головой.Ладно, собирайте инструменты и идём. Только быстро, человече, быстро!
Он действительно собрался довольно быстро, и не прошло и трёх молитв, как мы уже стояли на пороге хибары, в которой страдала рожающая женщина.
Куда вы меня привели?Лицо медика скривилось от неизмеримого отвращения.Ведь здесь живут худшие отбросы, здесь...
Мы бедные, но честные!Гаркнула за моей спиной возмущённая Грольшиха.
Мужчина, который уже вообще забыл о существовании женщины, аж подскочил от испуга, и, признаюсь, у меня тоже нервно дёрнулась бровь, когда я услышал этот визгливый голос.
Вот видите? Бедные, но честные.Я хлопнул медика по плечу.Ну, идём, идём...
Когда мы открыли дверь, ведущую в комнату роженицы, женщина уже не кричала, а только хрипло стонала. Я не ожидал, что она будет настолько молода (ей было не более четырнадцати лет), а длительное страдание сделало её бледное лицо почти прозрачным. Рядом с тюфяком, на котором она лежала, притулилась какая-то сгорбленная старушка. Я посмотрел в её затуманенные алкоголем глаза и приказал Грольшихе выставить старуху за порог.
Девушка смотрела на нас полным скорби взглядом, в котором не было не только надежды, но даже интереса. Как видно, боль, усталость и чувство безнадёжности уже оставили на ней свой отпечаток.
Медик снял с роженицы одеяло, которым она была накрыта, ощупал ей в живот (как мне показалось, не особо стараясь аккуратничать), и выругался.
Вы упросили меня в последнюю минуту,буркнул он.Ещё час-два без помощи, и она умрёт.
Я оставил без комментариев тот факт, что и речи не шло ни о каком упрашивании, поскольку момент не казался мне подходящим, чтобы спорить с врачом о значении конкретных слов.
А вы знаете, что делать?Только и спросил я.
Хороший медик всегда знает, что делать,ответил он надменным тоном.Это неблагодарные пациенты иногда умирают, не ценя наших усилий.
И снова я позволил себе не комментировать это нахальное заявление. Я всегда знал, что врачи относятся к весьма закрытому цеху, и это кружило им головы намного быстрее, чем другим людям. От этой болезни было одно хорошее средство, и называлось оно кнут. Но не всегда можно было его применить.
Поскольку вы инквизитор, вы, вероятно, имеете некое представление о функционировании человеческого организма,заметил он, когда приказал Грольшихе принести ведро горячей воды.
Некоторое,скромно признался я, хотя обучение в преславной Академии Инквизиториума давало мне право использовать гораздо более сильные термины.
Очень хорошо. Вы будете ассистировать мне во время операции, поскольку дело обещает быть сложным.
Да вы с ума сошли.Я пожал плечами.
Как хотите, но без помощи я не ручаюсь за жизнь ни этой женщины, ни ребёнка.
А что, в этом чёртовом городе нет другой повитухи?!
Пока мы за ней пошлём, девушка умрёт. И так чудо, что она пережила ночь. Скажу вам, мастер,он уставился на меня с серьёзной миной,что меня не перестаёт поражать сила человеческого организма и исходящая из человека воля к выживанию, проявляющаяся в преодолении самых больших неприятностей.
Я кивнул. Да, с подобным тезисом я легко мог согласиться. Каждый, кто участвовал в инквизиторских дознаниях, мог убедиться, что многие допрашиваемые отчаянно цеплялись за жалкие обрывки жизни, которые им оставались. Чаще всего вопреки здравому смыслу, ибо для многих из них смерть была спасением.
Раз надо, значит надо,проворчал я.
Инквизиторы привычны к виду крови и человеческих страданий, а чтобы мы могли эффективно выполнять нашу работу, мы должны превратить сердце в твёрдый валун. Тем не менее, никто не мог подготовить меня к участию в таинстве рождения, где среди крови и крика зарождалась новая жизнь. И когда, уже после всего (а это было нелегко, любезные мои, о нет), я посмотрел на красное лицо новорождённого, я подумал, каким удивительным образом Бог укладывает человеческие судьбы. Вот я, инквизитор, стоял с руками, красными от крови, в комнате, где до недавнего времени вибрировал ужасающий крик боли, и не только никому не причинил вреда, но и вдобавок мог себя поздравить, что причастен к спасению двух человеческих существ. Правда, учитывая измождённое состояние матери, как физическое, так и духовное, трудно было сказать, не оказал ли я им таким образом медвежью услугу... Но дальнейшая судьба этих двоих уже находилась в руках Господа, а не в моих. Сейчас молодая мать спала мёртвым сном, а новорождённый присосался к её груди.