Ахметов нажал на кнопку селектора:
Анечка, вызовите, пожалуйста, медицинскую службу. И заодно ремонтников. Я тут тестировал одну технику управления вероятностями
Глава 3 (начало)
Я сидел над очередной задачей из курса высшей математики. Скорее надо было назвать ее «курсом совсем высшей математики».
Задача поддавалась. Интеллект снова мигнул, прибавив очередную единичку.
Недавно я отметил половину столетия собственного заключения.
Возросший интеллект позволил преобразовать все навыки во что-то совершенно запредельное. Так как заняться, кроме математики, было совершенно нечем, способности ушли на изменение ландшафта.
Урезанный телекинез спокойно позволял оперировать сотнями кубометров объема.
Примерно раз в год я устраивал разборки с Умником. Которые, впрочем, заканчивались ничем. Его время текло в тысячу раз быстрее моего субъективного. Хотя развлекался «вечный преподаватель» знатно. Перепахивали мы ландшафт только так. Полностью геологически остывшее тело размером с луну широкий простор для творчества и возможного разрушения.
Беда в том, что эта самая луна тоже была своеобразным «телом» моего тюремщика. Один мысленный посыл, и ландшафт снова в норме.
Так что убить Умника было невозможно. Даже мне. Но я пытался, честно.
У меня была идея о том, что происходит. Где-то на стотысячной единице интеллекта мне открыли всю таблицу его развития. В общем, меня плавно подводят к мысли сделать своим девизом «нет антропоморфному мышлению». Типа, быть живым кристаллом круче.
Посыл в целом понятен. При осознании какого-то запредельного уровня математики мне должно стать неинтересно быть человеком. Где-то там открывались такие области познания, в которых фраза «скажи «нет» антропоморфному мышлению» перестает быть изощренным интеллектуальным приколом и становится горькой правдой жизни.
Однажды Умник показал мне звезды, и небо снова закрыло бесконечное марево облаков.
С тех самых пор я любил смотреть на небо и улыбаться, изрядно нервируя своего тюремщика. После набора какого-то объема интеллекта я пропустил этот момент мои мысли стали нечитаемы для Сфинкса.
Я шел по каменистому плато в приподнятом настроении. Недавно ко мне вернулся Кошмарик. Очень несчастный и решительный. Его можно было понять: столько лет подряд жрать камень
Кто-то может спросить, что же, собственно, происходит?
Умник, скажи честно. Во что ты меня превращаешь?
Сфинкс застыл, прекратив свои вечные метаморфозы. Простое гладкое кошачье тело. Лицо, начисто лишенное каких-то черт. Египетская «шапка».
В того, кто ты есть на самом деле. Ты такой же человек, как и я кот, проговорил он «машинным голосом», после чего обернулся натуральным котом.
И кто же я на твой взгляд, о могучий машинный разум?
Бог. Ты бог этого мира. И я помогу вылупиться твоему разуму из скорлупы человеческого мышления.
Очень лестно, только это неправильный ответ, я удобно уселся на камень и положил руку на неприметное пятно зеленоватого цвета.
И каков же правильный?
Напомни, какой у тебя максимальный коэффициент сжатого времени? ответил я вопросом на вопрос.
Один к миллиарду, Умник любил отвечать на вопросы.
Во сколько раз этот планетоид меньше земли?
В двадцать семь раз.
Внутренний таймер отсчитывал последние секунды перед моментом «П».
А теперь я отвечу на твой вопрос, мое хорошее настроение пробило стратосферу и ушло в космос. Я давно не человек. Я Инженер!
Мысленная активация заклинания детонации прошла так, как было задумано.
Тут хотелось бы издать какой-нибудь инфернальный смех под стать ситуации. Но я не успел, так как обратился горсткой пепла.
Небо. Однажды, наутро после обретения защиты разума, я услышал тихий шепот:
«Небо даст тебе ответ».
Когда Умник показал мне звезды, в моей голове что-то щелкнуло. В бытии оцифрованным есть существенный плюс. При необходимости можно прокрутить любые воспоминания. Я вспоминал небо.
А потом взлетел так высоко, как только смог, и применил опознание.
Я находился на одном из спутников той планеты, на которой разместился мир этой игры.
Всего несколько часов анализа, и я знаю точные параметры орбиты спутника.
Гравитация и диаметр планетоида очень помогли в определении химического состава.
А Кошмарик, срущий золотом, натолкнул на мысль.
Скорость ядерной реакции десять в минус двадцать третьей степени.
Скорость мышления Умника относительно человеческого стандарта десять в минус девятой. А что-то там грызущий Кошмарик просто укладывается в статистическую погрешность измерений. К тому же мои изменения ландшафта носили гораздо более масштабный характер.
В итоге несколько сотен тонн урана, не сильно отличимые по составу от окружающей породы, исполнили мечту футурологов пятидесятых годов. Импульсный ядерный двигатель.
Я сидел на круге возрождения и наблюдал за тающей атмосферой планетоида. На горизонте быстро рос шарик планеты.
Время текло как должно.
На самом деле меня не оставляла надежда на то, что каменный истукан облажается и попробует остановить время на планетоиде. Благодаря этому тело приобретет импульс такой силы, что планету мы просто прошьем нахрен.
Но результат все равно впечатлял.
Сфинкс сидел рядом и любовался открывающимся зрелищем вместе со мной.
Что, закон сохранения импульса не обойти даже тебе?
Программное ограничение, флегматично заметил мой бывший тюремщик. Не мой уровень допуска. Ты мог стать настоящим богом. Не игровым.
При всей своей похожести на человека, Умник, ты остался машиной. Бог это не количественное понятие. И то, что происходит сейчас, я махнул рукой в сторону приближающейся планеты, намного божественнее, чем все то, чего можно было бы достичь, откажись я от своей человечности. Согласись, я тебя поимел!
А тебе не кажется, что ты прямо сейчас просто уничтожаешь этот мир? Для того, чтобы полностью зачистить все или почти все живое, достаточно планетоида диаметром девяносто километров.
Ну, мы больше указанного размера примерно в тридцать семь раз.
Всего лишь в двадцать. Я испарил треть массы, которая принадлежала непосредственно мне.
Знаешь, Умник, мне кажется, это не мои проблемы. К тому же если я и первый, кто роняет спутник за планету, то явно не последний. Должны же быть какие-то механизмы защиты?
Внимание! Вы вошли в зону обитаемых земель.
Внимание, доступен общий чат.
Поздравляем Вы получили
Вы можете поприветствовать всех игроков в зоне видимости.
«Я вернулся! Скучали?».
Интерлюдия 4
В старом жутком доме у старого жуткого камина, напоминающего пасть жутко древнего демона, в старых жутких креслах сидели жутко мрачные приключенцы, носящие гордое название «Армия хаоса», и пили жутко старое вино. После него наступало тоже жуткое похмелье, но потом.
Кто-нибудь знает, каковы нынче ставки на то, что Филин вырвется из своего вечного заточения? Стив сидел в кресле, которое являлось живым демоном. Никто никогда не использовал призванных демонов как предметы мебели, но после знакомства с Филином призыватель пересмотрел свое отношение к игровой механике.
Двадцать к одному, Селена задумчиво грела в руках большой бокал вина и топила там маленькие кусочки сыра из тарелки, которая стояла рядом.
А какие шансы на то, что Филин не выберется? Дуболом задумчиво глядел какие-то новостные сводки.
Один к пяти тысячам.
И это при условии, что история не помнит случаев, когда кто-то возвращался из этого самого заточения, Морген устало вздохнул и откинулся в кресле, глядя в огонь. При всей своей жуткости меблировка в доме была весьма удобной. Знаете, иногда я себя ощущаю крайне ненужным. Ну, почему-то мне кажется, что наш безумный предводитель справился бы и без нас.
Зря ты так про Олега, тяжело вздохнул Профессор. При всей его уверенности в собственных силах, при всей его показной крутости Филину нужны
Подельники? вставил Морген.
Апостолы? сказали хором гвардейцы, сидящие рядком на диване с неестественно прямыми спинами.