Светлана СафоИнкубЧасть I
Закрыты двери. От ворот
В грехах потеряны ключи.
Не остановишь ледоход
Теплом от пламени свечи .
«Вещь чудесная и почти непонятнаяэто инкубы, которых во Франции и Италии называют фоллетами, а в Испаниидуэндес. Они не повинуются заклинателям, не страшатся заклинаний и при приближении священных предметов не выказывают ни малейшего испуга в противоположность демонам, мучающим бесноватых. Потому что как ни упорны эти злые духи, как ни упрямы в своем нежелании повиноваться велениям заклинателя, приказывающего оставить тело одержимогодостаточно произнести Пресвятое Имя Иисуса или Девы Марии, или несколько стихов Священного Писания, или возложить реликвии, главным образом, частицу древа Святого Креста, или приблизить священные изображения. И тотчас можно услышать, как они зарычат устами бесноватого, и увидеть скрежет его зубов, волнение, дрожь, словом, все признаки страха. Но на фоллетов ничто подобное не имеет никакого влияния: если они и прекращают свои преследования, то только после долгого времени и когда сами того захотят».
Предисловие
Появление главного героя и небольшая байка о привиденияхколоритных, но не имеющих прямого отношения к основному сюжету
Стоило стрелкам на циферблате слиться в полночном экстазе, и несколько окон давно заброшенного особняка осветились ровным голубоватым светом. Это насторожило щуплого старичка, который нашёл себе приют в полуразвалившемся домике, изначально предназначенном для садовника. Свет в окнах всё горел, и ему вдруг стало не по себепричём настолько, что он, поддавшись панике, выскочил наружу, и с давно забытой прытью бросился бежать. Но вскоре любопытство пересилило страх и старичок, вернувшись, притаился в густой тени разросшегося куста самшитас этой позиции всего удобней было наблюдать за тем, что происходит в господском доме.
Как водится, за обезлюдевшей усадьбой, расположенной на окраине городка, закрепилась дурная слава, но бродяжка уже столько лет прожил здесь, что считал все россказни о ней досужей выдумкой. Тем не менее он не решался жить в господском доме, хотя в его пристанище уже основательно протекала крыша, грозя однажды рухнуть.
Да и любой струхнул бы на его месте. Одичавший дом жил собственной жизнью и был полон таинственных шорохов и звуков, особенно по ночам. В нём постоянно что-то поскрипывало и постукивало, а стоило дать волю воображению и вскоре казалось, что поблизости кто-то бродит, по-стариковски шаркая ногами. От невнятного бормотания невидимки пробегал мороз по коже, и вставали волосы дыбом. Но это были ещё цветочки. Когда наступала пора ненастья, и задувал порывистый холодный ветер, пронизывающий чуть ли не до костей, тогда по огромному дому разносились протяжные жалобные стоны и вскрики, полные нечеловеческой муки.
И хотя расстояние приглушало ужасные звуки, старичок не мог уснуть. Он растапливал небольшой камелёк и до рассвета жался к его вихрастому беззаботному пламени. Да и как тут уснёшь, когда на ум поневоле приходят байки о не упокоенных душах, что бродят по обветшалому особняку. И не важно, что большинство страшилок бродяжка придумывал сам, желая отпугнуть незваных посетителей. Из-за слухов о золоте, якобы припрятанном последним хозяином усадьбы, его то и дело беспокоили окрестные дети, и не только они. Время от времени заглядывали и взрослые охотники до чужого добра.
Но чем дольше старичок вглядывался в оконные провалы, вновь темнеющие первозданной тьмой, тем больше его одолевало беспокойство. Вокруг притихшего особняка витала какая-то гнетущая атмосфера, вызывающая подспудный ужас, а самое главное, не было слышно шума, сопутствующего нашествию искателей сокровищ. Ну а когда в одном из окон появился сначала колеблющийся свет свечи, а затем зловещий силуэт горбуна с непропорционально большой головой, бродяжка не выдержал и дал дёру.
Вот поэтому никто не видел, как к особняку стремглав промчалось другое странное созданиетощее и высокое, в широкополой шляпе и бесформенном соломенном плаще. Всем своим видом оно напоминало неряшливо сделанное чучело, которое вдруг ожило и решило покинуть свой пост на полек великому огорчению ворон.
Фанат Страшилы из страны Оз в несколько прыжков преодолел выщербленные ступени, ведущие к входным дверям и, влетев внутрь огромного полуразрушенного холла, громко завопил:
Эй, Светозар, я уже здесь!
На зов вновь прибывшего раздалось мерное цоканье, а затем в одном из проёмов второго этажа появился скособоченный жутковатый уродец. В когтистой волосатой лапе он держал толстую чёрную свечу, язычок которой горел ровным пламенем, несмотря на сильный сквозняк, гуляющий по помещению. Уродец подошёл к шаткому ограждению из сохранившихся перил и, подслеповато щурясь, смерил «Страшилу» злобным взглядом.
Чего орёшь, я не глухой, произнёс он неожиданно густым басом, и повелительно рявкнул: Живо за мной, смертное отродье! Учти, ещё раз опоздаешь, и тебе не жить!
Иди ты в баню! Дай хоть отдышаться уф! «Страшила» со стоном плюхнулся на ступеньку лестницы, ведущей наверх, и та жалобно скрипнула под его тощей задницей.
На том свете отдохнешь, жалкий червяк, последовал безжалостный ответ.
Полегче на поворотах, Светозар, я тоже могу разозлиться и послать тебя куда подальше! возмутился «Страшила». Но заметив, что тёмные, глубоко посаженные глазки уродца полыхнули призрачным кровавым светом, он сразу же пошёл на попятный. Ты хоть представляешь, как сложно пробираться к точке переноса в незнакомом мире? жалобно воскликнул он и с жаром перечислил трудности, которые ему пришлось преодолеть.
Но собеседник не проникся сочувствием.
Знать ничего не хочу, это твои проблемы.
Уродец покосился на судорожно сжатые кулаки «Страшилы» и грозно рыкнул. Тот внял предупреждению и медленно разжал пальцы. Они чинно легли на острые коленки, демонстрируя многодневный траур под ногтями. Несмотря на въевшуюся грязь, руки были изящными и сильными, а загорелая кожа, пестрящая многочисленными царапинами, гладкой и упругой. Всё это свидетельствовало о молодости и хорошей породе их обладателя.
Бунт был задавлен на корню и «Страшила», подняв голову, сверкнул белозубой улыбкой.
Ладно, уговорил. Веди меня, адский Сусанин, что б тебе было пусто! легко отозвался он и, вскочив, бросился следом за уродцемтот уже успел скрыться в одном из проёмов, который вёл в длинную анфиладу комнат, расположенных на втором этаже. Несмотря на спешку и длинные ноги, он с трудом поспевал за своим низкорослым провожатым.
После стремительного марш-броска по полусгнившим половицам, то и дело грозящих провалиться и стать ловушкой, они оказались в небольшой комнате.
«Страшила» замер на пороге, и насторожённо огляделся по сторонам. Несмотря на многослойную пыль и общую запущенность, обстановка комнаты почему-то сохранилась в полной неприкосновенностисундуки не разграбили, мебель не растащили, хотя она выглядела добротно и даже больше, её украшала искусная позолоченная резьба. Да и прочие предметы в комнате имели немалую стоимость, хотя бы те же канделябры, почерневшие от времени, но в них сразу же угадывалось благородное серебро. И всё же не промашка мародёров заставила его остановиться на пороге, а чувство безысходности и миазмы потустороннего холода, которые оставляют после себя убийства, жертва которых умерла в страшных мучениях. «Страшила» вздохнулему уже приходилось сталкиваться с такими перевёл взгляд на то, что имело непосредственное отношение к нему. На полу слабо мерцала октаграммавосьмиугольная звезда, заключённая в идеально ровный круг.
Н-да! Экспресс уже подан. Он неохотно шагнул внутрь комнаты и снова остановился, явно не горя желанием приближаться к колдовской штучке.
Не медли, смертное отродье, живо становись в центр! подстегнул его уродец и злобно оскалился, когда «Страшила» направился к нему. Рогатый предок! Куда ты прёшься в своём стоге сена? Учти, если ненароком сотрёшь линию, то улетишь в неизвестном направлении. И не думай, что в этом случае отделаешься от меня. Я обязательно отыщу тебя и живьём сдеру шкуру, злобно прошипел он.