- Никогда, никогда не называй меня этим именем! Никто не должен так меня называть! - рявкнул он.
В ужасе Кэвил хлопнулся оземь:
- Прости меня, о Надсмотрщик! Но если я слишком презренен, чтобы произносить твое имя вслух, то как я могу смотреть тебе в глаза? Или настал мой смертный час и мне суждено умереть непрощенным?
- Типун тебе на язык, презренный глупец, - прорычал Надсмотрщик. Неужели ты и в самом деле веришь, что можешь встретиться со мною взором?
Кэвил поднял голову и посмотрел на высящегося над ним человека.
- Но я вижу, как ты смотришь на меня...
- Лицо, которое ты видишь, изобрел ты сам, оно взято из твоего ума, а тело это создано из твоих фантазий. Твой жалкий умишко разорвется на кусочки, если ты увидишь мой истинный образ. Так что твое здравомыслие, твой разум предпочел защититься, присвоив мне сей облик. Ты лицезреешь меня как Надсмотрщика потому, что в этом облике, по-твоему, я обладаю настоящим величием и могуществом. Это образ, который ты обожаешь и боишься, этот образ вызывает у тебя поклонение и раболепие. У меня много имен. Ангел Света и Шагающий Человек, Внезапный Гость и Сияющий Посетитель, Облеченный Тайной и Лев Войны, Разрушитель Железа и Водонос. Сегодня ты назвал меня Надсмотрщиком, значит, для тебя я буду Надсмотрщиком.
- Но смогу ли я когда-нибудь узнать твое истинное имя или увидеть твое настоящее лицо, о Надсмотрщик?
Брови Надсмотрщика нахмурились, рот перекосила ужасная гримаса.
- Один-единственный человек на всем белом свете видел мой истинный облик, - взвыл он, - и человек - этот умрет страшной смертью!
Ужасные слова, словно гром, сотрясли стены амбара, а сам Кэвил Плантер аж подпрыгнул на месте и глубже впился пальцами в земляной пол, чтобы не быть унесенным, как пушинка, этим яростным смерчем.
- Прости мою наглость, о Надсмотрщик, не рази на месте! - взмолился Кэвил.
Ответ Надсмотрщика, будто утренний лучик, обогрел и обласкал Кэвила:
- Почему я должен поразить тебя на месте? Ведь ты тот избранный, кто должен познакомиться с моим самым заветным учением, писанием, не ведомым ни одному священнику, ни одному проповеднику.
- Ты избрал меня?
- Я давно учу тебя, и ты понимаешь мои слова. Мне известно, ты искренне желаешь следовать моим повелениям. Но тебе не хватает веры. Ты еще не совсем в моей власти.
Сердце Кэвила радостно подпрыгнуло. Может, Надсмотрщик даст ему то, что он дал Авраму?
- Надсмотрщик, я недостоин.
- Конечно, недостоин. На всей земле не найдется достойного меня человека. И все же, исполняя мои приказы и повинуясь мне, ты сможешь обрести милость в моих глазах.
"О да! - вскричал в душе Кэвил. - Он отдаст мне эту женщину!"
- Я готов повиноваться тебе, Надсмотрщик.
- Неужели ты считаешь, я отдам тебе Агарь только потому, что тебя одолевает идиотская страсть, только потому, что ты жаждешь наследников? Нет, моя цель куда более высока. Эти чернокожие так же, как и ты, являются сыновьями и дочерьми Господа, но в Африке они жили под властью дьявола. Этот страшный разрушитель отравил их кровь - откуда ж еще чернота в их коже? И мне не спасти их, поскольку каждое новое поколение рождается все того же угольно-черного цвета, ибо дьявол не отпускает их из своих когтей. Как еще спасти этих людей, если ты не поможешь мне?
- Значит, если я возьму эту девушку, мой ребенок родится белокожим?
- Мне важно, чтобы этот ребенок не был чисто черного цвета. Ты понимаешь, чего я от тебя добиваюсь? Мне нужен не один Измаил [от связи Аврама и Агари родился сын, которого нарекли Измаил], но множество детей; ты должен взять не одну Агарь, но множество женщин.
- Что, всех? - едва дыша, промолвил Кэвил, не веря, что самая заветная мечта его сердца вскоре осуществится.
- Я дарю их тебе, Кэвил Плантер.