Может, и так, ответил Слав, вспомнив заваленную трупами улицу родной веси и полудохлого урманена с секирой в руках. Но в вашу свару я вряд ли полезу. Что мне до князя, который здесь правит? Денег у меня пока достаточно, и очень сильно сомневаюсь, что мой враг окажется по другую сторону ваших стен.
Как знать, как знать, сказал Богдан, поднимаясь. Если надумаешь, приходи на воинский двор.
Постепенно постоялый двор пустел, дружинники ушли с Богданом, мастеровые выпили по кружке дрянного пива и тоже направились к выходу. Слав, доев ужин, пошел к лестнице, ведущей в его комнату, когда в спину его догнал звук гонгавраг подошел к стенам крепости. Народ, который еще оставался в зале, вывалил на улицу. Слав проводил их глазами и поднялся наверх.
Глава вторая Брат.
Спал он в ту ночь крепко и проснулся около десяти утра. Потянувшись, он сел на кровати. В городе было тихо: ни звуков битвы, ни свиста стрел, ни звона мечей. Значит, стены по-прежнему принадлежат дружинникам князя, и крепость держится. Спустившись вниз, Слав направился к хозяину и заплатил еще за один день, велел подать молока, хлеба и каши. Через минуту хозяин принес заказ и удалился к себе за стойку.
Как продвигается осада? спросил Слав трактирщика, допивая молоко.
Да никак, отозвался тот. Ночью был приступ, но какой-то вялый и его без труда отбили, теперь они собирают катапульты и готовятся к обстрелу крепости.
Я так и думал, сказал сам себе Слав и сходил за кольчугой, захваченной у Хитреца. Есть в городе оружейник? спросил он трактирщика, направляясь к дверям.
А как же не быть? В трех домах от меня живет, ответил трактирщик. Иди вверх по улице, не промахнешься, у него на воротах щит висит.
Пройдя в указанном направлении, Слав действительно обнаружил ворота, украшенные миндалевидным щитом. Отворив калитку, он вошел в просторный двор, где дымила кузня, откуда раздавались удары молота.
Хозяин, позвал Слав, останавливаясь в дверях кузни.
Чего тебе? отозвался здоровенный мужик, прекращая работать огромным молотом.
Слав развернул и встряхнул кольчугу.
Можешь подогнать под меня?
Могу, отозвался кузнец. Только сначала скажи, откуда она у тебя?
Взял в бою, честно ответил Слав. Убил разбойника, а потом у него в мешке нашлась эта великолепная броня. Я смотрю, она тебе знакома?
Конечно, знакома, зло сказал кузнец, взвешивая в руке свой огромный молот, словно собираясь метнуть его в Слава. Я ее сделал для своего сына, который ушел с обозом купца два месяца назад. Обоз разграбили в трех днях пути на север, всех убили. А теперь ты пришел ко мне с этой кольчугой, в глазах мастера появились безумные огоньки, которые разгорались все сильнее и сильнее. Убийца моего сына просит подогнать кольчугу под него Да я тебяи его огромный молот вылетел из его ладони и понесся в Слава со скоростью камня, выпущенного из катапульты.
Слав резко пригнулся, пропуская стальную болванку у себя над головой. Он понимал, что с оружейником сейчас разговаривать бесполезно, убьет, а потом будет спрашивать, кто да откуда. Тем более, что следом за молотом в Слава была запущена заготовка для меча, а за ней и большие щипцы. Выпрыгнув из кузни во двор, Слав бросился бежать. Ворота на улицу он просто с разбегу перемахнул, даже не заметив их. За спиной раздавались вопли кузнеца, что-то типадержите убийцу.
Взбежав на крыльцо постоялого двора и отдышавшись, Слав шагнул в зал и направился наверх к своей комнате. Едва он переступил порог, достал чарку, наполнив ее ледяным квасом, и залпом выпил. В дверь постучали. Слав перевернул ее донышком в верх, и она опустела. Сунув ее обратно в мешок, он открыл дверь. На пороге стояли пять дружинников во главе с десятником и хозяин постоялого двора.
Ты тот, кто приходил к оружейнику?! скорее утверждая, чем спрашивая, сказал десятник.
Да, я заходил к нему, отозвался седой парень.
Тогда отдай меч и следуй за нами.
Я подчинюсь, но после того, как вы скажите, в чем меня обвиняют?
Оружейник Олель, сказал десятник, обвинил тебя в убийстве его сына и в грабеже.
Слав кивнул и протянул десятнику ножны с мечом, а затем указал на брошенную на лавку кольчугу.
Вот ее возьмите, она принадлежало сыну кузнеца.
Десятник кивнул и, забрав сверток, пошел к выходу. Слав тронулся за ним. Дружинники пристроились по бокам и за спиной, взяв подозреваемого в убийстве в коробочку. Так, под конвоем, его довели к княжескому терему, что стоял посередине крепости, окруженный еще одним кольцом стен. Во дворе было множество народу, Слав даже углядел трактирщика, который неведомыми путями оказался здесь быстрее него и его конвоя. На высоком балконе стоял князь в сопровождении пяти бояр и воеводы, которому полагалось быть не здесь, а на стенах. Рядом с князем на резном стуле сидела миленькая русоволосая девушка зим семнадцати. Слева под балконом прислонился к столбу Олель окруженный возмущенной толпой горожан. Слава подвели и поставили справа от балкона.
Увидев того, кого он обвинял в убийстве сына, Олель взревел:
Княже, я требую суда над убийцей и грабителем, пришедшим ко мне в дом с кольчугой моего сына и попросив подогнать ее под него.
Князь повернулся к Славу.
Как звать? строго спросил он.
Слав, честно отозвался парень.
Что скажешь в свое оправдание?
Княже, это ратный плен, я не снимал его с трупа. Три дня назад я ночевал в трактире в веси, что в двух днях пути отсюда. Им владеет почтенный Скил, бывший ратник Рюрика, он был свидетелем того боя. Два грабителя угрожали ему и его сыну. Я убил их, взял кошели и лошадь, к которой был приторочен мешок. В нем я нашел одежду и кольчугу. Эти парни были из шайки Демида, которую дружинники разгромили во время последней облавы. На прощание в благодарность Скил отдал мне лук, подаренный ему за службу самим Рюриком. Сейчас он в моей комнате на постоялом дворе.
Кто может подтвердить твои слова из здесь присутствующих? спросил князь, оглядывая с балкона толпу.
Никто, княже, ответил за людей Слав.
Так, протянул Борей, и ты хочешь, чтобы я тебе поверил, не услышав ни одного слова в твою защиту?
Так же никто не может сказать обо мне ничего плохого, ведь единственным доказательством моей вины являются слова оружейника Олеля, который узнал кольчугу сына. Но пути таких вещей неведомы создателям.
Что ж, твоя правда, кивнув, заметил князь. Единственным доказательством твоей вины является кольчуга, и больше ничего. Нет свидетелей убийства и грабежа. Но Олеля я знаю давно, а ты в городе меньше дня. Да к тому же мы в осаде, и послать к Скилу за подтверждением твоих слов мы не можем. Что же нам делать?
Я требую божий суд, не выдержав, крикнул оружейник.
Олель, обратился к нему князь, я правильно понимаю, что ты требуешь поединок на перекрестке четырех дорог?
Правильно, княже.
И готов отстаивать свою правду с мечом в руках?
Да, княже.
Ну что ж, быть посему. В полдень, когда солнце будет над городом, на перекрестке перед рыночной площадью состоится поединок между оружейником Олелем и путником Славом. И пускай боги решают, чья правда, я же решить не могу. Сказав это, князь развернулся и ушел с балкона.
Русоволосая девчушка, сидевшая подле него, бросив на Слава пронзительный взгляд, удалилась следом.
Десятник, конвоировавший Слава подошел и положил руку на плечо.
Мне приказали сопроводить тебя на место поединка, сказал он. Знаешь, я тебе верю, я сам участвовал в облаве на шайку Демида и тебя я там не видел, личность ты приметнаяседые волосы, шрам на лице. А вот тех двоих я помню. Прорвались через дружинников, троих зарубили. Тогда ушло человек семь, четверых мы потом поймали да повесили, а вот остальные как сквозь землю провалились.
Ну так скажи об этом князю, встрепенулся Слав. Не хочу я с Олелем драться, я его сына не убивал, и правду свою знаю, а вот он местью ослеплен.
Это ничего не изменит, сказал десятник, он сам потребовал божий суд, и теперь только боги могут остановит этот поединок. Пока вы двое не сойдетесь и не выясните, чья правда крепче, никто не властен над вашими судьбами. Ни я, ни князь.