- Ей бы ниток да тканей хороших, знатная бы белошвейка вышла, - как-то сказал Пэйт Сингуру.
Тот в ответ усмехнулся:
- Она и есть белошвейка. На ткань и шелковые нити нужны деньги. У меня их пока нет.
Балаганщик почесал подбородок:
- В Миль-Канасе можно будет купить. И работы там много...
- Знаю, - ответил Сингур.
В этот миг старик почувствовал, что его собеседник напрягся и, словно ощетинился весь. К их кибитке подошел один из наемников - широкоплечий мужик средних лет со сломанным носом и темными волосами, заплетенными на виргский манер во множество кос.
- Мне знакомо твое лицо, - сказал наемник Сингуру. - Ты не был в той заварухе при Алате?
- Нет, - ответил тот. - Не был. Возможно, просто, на кого-то похож.
Его собеседник задумчиво кивнул:
- Возможно, - и тут же оживленно добавил: - Я встречал одну шлюху, которая с лица была точь-в-точь, как моя невестка. Было занятно поиметь ее за несколько монет. Правда, она оказалась такая пьяная, что заснула. Поэтому, я, когда уходил, забрал деньги. За что мне платить, если она в деле не участвовала?
Он расхохотался, хлопнул Сингура по плечу и сказал:
- А жаль, что ты не был при Алате. В их молельных крепостях было столько нетронутых девок. И все-таки, где-то я тебя как будто видел...
Сингур ответил:
- Вряд ли.
На том их беседа и закончилась. Однако Пэйт нутром чуял - его попутчику этот разговор пришелся против шерсти. На следующий день, когда солнце поднималось в зенит, телеги выкатились к Зеленому Устью. Два пологих склона зажимали между собой дорогу, и та, петляя, тянулась в их тенистой ложбине несколько переходов.
Сингур все это время безмятежно сидевший в кибитке, вдруг тронул Пэйта за плечо:
- Стой. Надо проверить колеса.
Балаганщик недоуменно поглядел на попутчика и спросил:
- Чего это ты всполошился?
- Остановись. Мы их нагоним. Надо проверить...
Пэйт все-таки натянул поводья:
- Отстанем ведь.
- Эгду окликни, - сказал на это Сингур.
Балаганщик пронзительно свистнул, чтобы сестра, ехавшая впереди, тоже остановилась.
- Ну? Чего еще? - снова повернулся старик к попутчику.
- Переждать надо.
У балаганщика округлились глаза:
- Ты спятил что ли? На солнце перегрелся? Так водой облейся. Тут самые лихие места, а ты нам от охраняемого обоза отстать предлагаешь? Совсем рехнулся?
И тут же закружились в голове тревожные мысли - ведь узнал его откуда-то тот виргский наемник! Что за лихого человека везет балаганная кибитка? Не удумал ли злого чего? Однако Пэйт вовремя напомнил себе, что все злое Сингур мог сделать и раньше.
- Не следует за ними ехать, - тем временем сказал ему собеседник. - Надо переждать.
- Чего пережидать? Скажешь ты толком? - вспылил Пэйт, глядя на Зеленое Устье, в буйных кущах которого уже скрылась последняя телега с последним же всадником, ее сопровождающим.
- Они не доедут. Нам нужно остановиться.
Эгда, спрыгнула с облучка своей телеги, подошла к мужчинам и стала рядом.
- Чего вы тут замерли, как присохли? - удивилась женщина. - Отстанем ведь! Ждать-то они нас не будут.
- Вы как хотите, а мы с сестрой не поедем. Эша, выходи! - приказал Сингур.
Его сестра, ехавшая в повозке с близняшками, тот час же послушно спрыгнула на дорогу. Девчонки Пэйта высунули одинаковые любопытные физиономии - одна справа, другая слева - поглядеть, что происходит, отчего остановились.
- Хотите, езжайте. Мы остаемся, - Сингур вытащил из кибитки свою видавшую виды суму.
Пэйт выругался и хотел было хлестнуть лошадь, но сестра его удержала.
- Не торопись. Давай и правда повременим. Ежели чего, просто повернем на северный тракт и дождемся нового обоза.
Балаганщик досадливо врезал кнутовищем по облучку и снова выматерился.
- Ну, чего вылупилась? Давай, харч доставай, уж коли стоять, так с пользой! Да и лошади пусть отдохнут.
Сингур поднялся по склону, отыскал ручей и набрал два меха воды. Был он спокоен и нетороплив. А Пэйт про себя досадовал, злился неведомо чему. Солнце уже катилось к горизонту.
- Может уж и заночуем тут? - спросил балаганщик, потому как не видел смысла в том, чтобы пускаться в дорогу, когда вот-вот начнет смеркаться.
- Нет. Ночью будем ехать. Медлить нельзя, - сказал Сингур.
- Тьфу ты, Лекка тебя успокой! - выругался старик. - То стоять надо, покуда светло, то ехать всю ночь! Куда ты поедешь по дроге такой? Одни камни! А ежели колесо сломается или ось треснет?
- Не треснет, - невозмутимо ответил Сингур. - А мешкать нельзя. Устье нужно к утру миновать.
Эгда вдруг удержала его за запястье и сказала:
- Ты зачем пугаешь так страшно? Что там на дороге?
Он ответил только:
- Увидишь.
* * *
Они и впрямь увидели. Солнце уже закатилось за склон холма-горы, но в Устье еще было светло, и камни казались золотыми в закатном свете. Давешние попутчики балаганщиков - нагие и окровавленные - валялись кто где.
Пэйт подозвал собак, чтобы не взялись вылизывать кровавые лужи. Псы отошли от тел с неохотой и с такой же неохотой запрыгнули в кибитки. Старик тем временем счёл погибших. Не хватало пятерых, не то шестерых. Значит, живьем взяли. Из наемников он не досчитался двоих. Остальные лежали, кто со стрелой в глазу, кто со стрелой в боку, кто зарубленный.
Добра при убитых не осталось. Налетчики не брезговали - забрали и окровавленную одежду, и сапоги. У некоторых отрубили пальцы вместе с перстями.
Балаганщик осенил себя охранительным знамением и прошептал:
- Кутталь забери тех, кто это сделал...
Сингура открывшееся зрелище не напугало и не удивило. Он спрыгнул с телеги и растащил в стороны тела, которые мешали проехать. Из материной кибитки выглянул бледный от страха Гельт. Он обнимал за могучую шею пса и с ужасом глядел на мертвецов. Увидев одного с разрубленной головой, мальчишка позеленел и спрятался за кожаным пологом.
- Поехали, - Сингур забрался обратно в повозку.
Они двинулись вперед в молчании. У Пэйта даже мысли ворочались в голове с трудом. Он никак не мог осмыслить, откуда его попутчик мог узнать о случившемся? Неужто и впрямь колдун?
Вельды ехали весь остаток дня, весь вечер, всю ночь и лишь, выкатившись на широкий тракт, остановились. Пэйт обернулся к спутнику:
- Откуда ты знал? - спросил он. - Говори, или дальше я тебя не повезу.
Сингур посмотрел на него исподлобья, а потом ответил:
- Я чую дорогу.
- Ты - колдун? - насел на него балаганщик. - Повелеваешь темными силами?
Его собеседник в ответ усмехнулся:
- Если бы... Нет. Я не колдун. Но умею чувствовать дорогу. Это... дар такой.
Старик рассвирепел:
- Ах, дар? Дар такой? Те люди могли не погибнуть, если бы ты им сказал, что впереди нет дороги и ждет засада! Мы платили им...
Сингур посмотрел на Пэйта и тот осекся, будто подавился невысказанными еще словами:
- Тем людям я не обещал добраться до Миль-Канаса невредимыми, с ними у меня никакого уговора не было. А с тобой был. Скажи я им, что пути впереди нет, они бы подняли нас на смех и все равно погибли. А если бы поверили и прислушались, то я бы уже не был вольноотпущенником. Так что ты просто сиди и радуйся, тому, что жив, в отличие от них.
Пэйт как-то притих и съежился, а потом сказал неловко:
- Ты... не гневайся... спасибо, в общем...
Сингур в ответ промолчал. Больше они в тот день не разговаривали.
* * *
К Миль-Канасу балаганчик старого Пэйта подъехал на закате. Каменистые холмы делались все больше и выше, а рощи деревьев на них и ленты узких рек казались вышитыми. Дорога текла и текла вперед - к белому городу, казавшемуся в лучах закатного солнца и розовым, и лиловым, и багряным, и пурпурным...
Сингур слышал, что столица Дальянии строилась не вширь, а в высоту, ибо город поднимался вверх по холму и венчал его Храм Джерта. Отсюда были видны на фоне темнеющего неба величественные арки и колонны, сияющие маковицы. Зачем нужен храм без стен и крыши?
К счастью, при въезде в столицу никаких заминок не случилось. Белые ворота, оббитые кованым кружевом, оказались ещё распахнуты. Бойкие толпы приезжих потихоньку иссякали и уже не были особенно многочисленны. Телеги скрипели не столь пронзительно, как утром и в полдень, когда повозки наводняли тракт. Даже лошади и те фыркали устало и негромко, а люди переговаривались вяло, вполголоса, утомлённые долгим странствием.