Тем более что один из этих ребятдевица, с некоторой долей яда заметил босс. Однако закончим дело...
Крокодиловой кожи штиблеты сделали шаг в сторону, и Шаленый по звуку догадался, что «Восшествие на престол» снова сдвинулось в сторону, открыв присутствующим давешний сейф. Затем последовала серия щелчков и шорохов, которые заставили Шишела-Мышела напрячься уже по чисто профессиональным причинам. Открывали секретный замок сейфа. Затем зашуршали купюры.
По двести каждому, благостно возгласил господин Бонифаций. Как и договаривались, в банкнотах Федерального Кредитного...
Шаленый под столом неудачно попытался поскрести в затылке, но, будучи скован габаритами своего убежища, ограничился тем, что выпучил глаза и, озадаченно заломив бровь, предался беззвучному нашептыванию в полуоблезлую бороду. Тамнаверхуделили или до смешного маленькиено ведь кто же приглашает партнеров в обитый скок-дерева панелями кабинет, чтобы отмусолить им по две сотни кредиток? или, если речь шла о тысячахведь не говорят же «по две сотни десятков» или тем более «сотен»до смешного большие деньги. И раз делали это наличными, дело было явно темнее некуда...
Стоило господину Бонифацию или Потертым Мокасинам опустить взор, и они встретились бы глазами с недоуменным взором Шаленого. Но народ там, наверху, был слишком занят. Шуршал купюрами.
Благодарю вас, ребята, сурово молвили Мокасины, обращаясь к своим безмолвным подручным. До четвергаложитесь на дно. Если Глазастый за это время снова залетит по пьянке в околоток, токлянусьизуродую так, что родная мать не узнает... Последнее относилось, судя по нервической реакции, к Новеньким Кроссовкам, что толклись под самым носом Шишела, то чуть не наступая ему на бороду, то напрочь исчезая из поля зрения.
С богом, ребята, слегка смягчили это напутствие Крокодиловые Штиблеты. И постарайтесь нигде не отметиться...
В ответ прозвучало нестройное «Ну, мы погнали, босc...», завершившееся звуками прихлопнутой двери, после чего несколько изменившийся голос Крокодиловых Штиблет произнес:
Ну что же, Клайд... Как и условлено было, помещаем Предмет в мой сейф. Делаем это вдвоем. Вдвоем его и вынем в присутствии... э-э... покупателя... Запоминай комбинацию: восемь букв и восемь цифр...
Такого подарка судьбы Шаленый все-таки не ожидал. Он даже с легким хрустом вывернул шею, выставив левуюболее надежнуюушную раковину поближе к месту действия, чтобы расслышать каждый звук, буде такой испустит хозяин кабинета. Ночерта с два! Бонифаций Мелканян только молча набирал код замка.
«Вот и придется замочек-то все ж таки подпортить тебе, молчуну хренову...»с досадой подумал Шишел-Мышел.
Это что же за хреновина такая? неожиданно пришли к нему на помощь Потертые Мокасины, в миру числившиеся Клайдом. Хиливтерэто что? Цветок такой?
Э-лев-тер, с досадой произнес по слогам хозяин кабинета. Первое «эйч» не читается. Это просто для того, чтобы было восемь букв. Это имя моего прадеда: Элевтер Мелканян был первым армянином, который ступил на эту планету. Вся диаспора с тех пор празднует годовщину этого события... Вот первые четыре цифры у нас и будут обозначать тот год. А следующие четырето же самое, только наоборот... Кладите Предмет в сейф. Вот так.
Легкое пощелкивание замка. Шорох задвигаемой на место картины. Штиблеты и Мокасины наконец убрались из-под носа Шишела. Раздался звук вновь отпираемой двери.
Вы забыли сумку, Клайд.
Шаленого бросило в холодный пот.
Добротная, пещерного хряка кожи сумка, с мастерскина заказсработанным комплектом инструментов его лихого промысла все это время как ни в чем не бывало покоилась на кресле, слева от клятого сейфа.
По-моему, этоваше хозяйство...
Да нет. Верно, кто-то из ваших ребят позабыл на радостях...
Это странно. Мы же прямо с дела. И я что-то не припомню, чтобы...
По широкой спине Шаленого прокатилась еще одна волна озноба.
Так или иначе, забирайте это хозяйство с собой. Здесь у меня не камера хранения...
С последним утверждением можно было поспорить, однако свое дело оно сделалораздалось позвякивание инструмента в подхваченной с кресла сумке, энергичные шаги двух пар ног, что-то в духе «Нет, только после вас», свет в кабинете погас, дверь закрылась и замок в ней щелкнул. Шаленый беззвучно обматерил судьбу в бога, душу и мать, сосчитал до двухсот тридцати девяти и полез, несколько ракообразным способом, из-под столана открытое пространство. Оказавшись на нем, он со скрипом расправил поджатые до поры многочисленные члены и членики своего организма. Со стороны это порядком напоминало эволюцию трансформера, преобразуемого из танка в робота.
Потом он проверил режим сигнализации, сдвинул в сторону шедевр Авакяна и с ненавистью уставился на мерцающий индикатор замка. Проклятые олухи заперли его в ловушке, лишили инструмента, хотя и доходчиво разъяснили, как пишется в здешней транскрипции слово «Элевтер», позабыли сообщить, в каком году прадедушка хозяина «Джевелри трэйдс» сподобился прибыть на Малую Колонию. Положение напоминало безвыходное.
* * *
Подбросить вас до Терминала? из вежливости осведомился Бонифаций Мелканян, поворачивая в замке главного входа «Джевелри трэйдс» хромированный, непростой формы ключ. В отличие от дверей других торговых домов, гнездящихся на Гранд-Театрал, врата фамильной фирмы Мелканянов запирались не цифровым кодом и не магнитной карточкой, а, как и подобало такому сооружению из бронзы и полированного стекла, замком, выполненным из прочнейшего сплава и отпираемого ручной работы ключом. Этому предмету суждено было сейчас сыграть немаловажную роль.
Клайд ничего не ответил на явно не соответствовавшее нормам конспирации и вообще явно для проформы сделанное предложение. Обернувшись, Мелканян увидел, что ответить ему было и впрямь затруднительно: раскрыть рот Клайду мешал ствол «узи», который завел ему под подбородок тип, смахивающий на лысого крокодила. Другой субъектна вид пожиже, со шкиперской-бородкойцелился Мелканяну в живот из «вальтера». Как обычно в таких случаях, ни души окрест не было.
* * *
Гарик! заорал в глубь затянутого табачным дымом зала Толстяк Финни. И, подождав немного, добавил погромче:Эй, кто-нибудь, там!!! Найдите Аванесяна, Трюкача... И объясните ему, что Шишел будет очень...
Гариктот еще тип, хотя и из молодыхмгновенно материализовался у стойки и выхватил у Финни трубку. Физиономия его тут же вытянулась.
Да, сказал Гарик. Нет. Нет. Да, разумеется... Сто три года тому назад... Нет, тьфусто четыре... Я... Да нет!... Да что?! Да как дух святточно! К-какого? Которого? Ну, Шишел... Он с недоумением посмотрел на разразившуюся гудками отбоя трубку, положил вещь на стойку и в прострации воззрился на висевшие над лысиной Финни часы.
У Шишела, кажется, неважное настроение... заметил тот в пространство, продолжая меланхолично протирать кипенно-белой салфеткой совершенно не нуждавшийся в этом объемистый, литого стекла стакан. Больше для того, чтобы завязать разговор. Не то чтобы беседа с Трюкачом была самым приятным способом скоротать времянет: просто нечто загадочное было в том, что самому Дмитрию Шаленому приспичило спешно перекинуться парой слов с такой мелкой сошкой, как Гарик-Трюкач.
Странный он какой-то был... недоуменно подтвердил тот, вертя в пальцах льготный жетон на пиво.
Финни молча забрал ненавязчиво предъявленную железку и поставил перед Гариком кружку.
Понимаешь. Гарик на просвет полюбовался темно-янтарным напитком и, машинально проделывая с кружкой какие-то сложные манипуляции, характерные для его профиля работы, продолжил:Спрашивает, отмечал ли я День прибытия Элевтера последний раз или нет... Это у наших праздник такой...
Ага... Это когда по всему городу вы с турками друг другу морду чистите... Как же, знаю... ироническим басом поддакнул ему Финни, зачарованно глядя на без всякого, казалось бы, вмешательства Трюкача опустевшую кружку. К этому номеру пора бы было и привыкнуть, но каждый раз этот непритязательный фокус с неказистым антуражем оказывал на него магнетическое действие.
Ну я, понятно, отвечаюда, мол, отмечал... А Шишел ласково так, с подначкой, спрашивает: мол, как у меня с памятью, не шалит ли, мол... Потом насчет того, не принял ли я сегодня лишнего... В руке у Гарика как-то незаметно появился второй жетон. Машинально совершенствуя профессиональное мастерство, он то, пропускал его по тыльной стороне ладони, заставляя нырять между пальцев, то принуждал таинственным образом исчезать и появляться. Финни это действовало на нервы, и он снова реквизировал жетон, вознаградив раскулаченного второй кружкой пива.
Так он, понимаешь, продолжил Гарик, рассеянно сдувая пену с перемещаемой по стойке, словно конь по шахматной доске, нехитрой посудины, снова начал, понимаешь, кишки тянуть... А не помнишь, говоритласково такон умеет, ты знаешь... («Умеет... с садистским удовольствием прогудел Финни. Шишел это умеет...») А не помнишь, говорит, какую годовщину справляли?.. Сколько тому годиковтак он выразился, сколько тому годиков минуло, как прадедушку Элевтера занесло в эти края? Ну, у меня от такого наезда, сам понимаешь, уже за разум зашеля все сообразить не могу: с чего это Шишел пристегался к Аванесяну? Ну и спутал малостьпотом поправился: сто три, говорю, нет сто четыре... Так он так взвился, что, знаешь, думал, так меня и убьетчерез телефон, честное слово... Потом вроде успокоилсярезко такзнаешь, как он делает...
Да уж... прогудел Финни, с тревогой наблюдая, как Гарик извлекает из-за уха уже третий пивной жетон. Шишел так делает... Так уж делает... Ты их чторожаешь, что ли?
Да нет, уклончиво ответил Гарик. Так простообштопал Крестовичка пару раз для разминки...
Оно конечно: ни одна психически нормальная особь из тех, что бывают в «Кентербери», регулярно не стала бы играть с Гариком-Трюкачом на что-нибудь более серьезное, чем льготные жетоны заведения Финни.
Потом про Клайда спросил... продолжил свою мрачную историю Гарик.
Про которого Клайда? поинтересовался Толстяк.
А пес его знает про которого... Я вот тоже прояснить хотел, да он сразу разорался. Ну, мол, не знаешь! Или не хочешь, говорит, знать... Потом еще добавил, что звонит мне из Лукиных бань и чтоб я запомнил... Это и ещевремя. Гарик снова воззрился на украшавшие под старину сделанные полки бара такие же псевдоантикварные часы.
Значит, это тебе и надо запомнить, Трюкач...
Не пойму я, чего теперь от Шишела ждать... озадаченно и в явной надежде на бесплатный совет протянул Гарик.
Телефон снова залился соловьиной трелью. Финни взял трубку и почти сразу молча отдал ее Гарику. Тот выслушал что-то довольно короткое и неприятное и растерянно вернул трубку хозяину стойки. Тот аккуратно положил ее на место, отобрал у Трюкача третий жетон и выставил ему третью кружку пива. Тот осушил ее залпом. Без всяких фокусов.
Он сказал, ответил Гарик на откровенно вопрошающий взгляд бармена, что надеется, что у меня хватит ума не болтать с кем попало, о чем мы с ним толковали... Но ты-то ведьне кто попало... Так ведь, Толстяк? добавил он не очень уверенно.
За меня будь спокоен... Ямогила!... А вот насчет Шишела, так это тебе лучше знать, чего ждать от Дмитрия.
Гарик продолжал смотреть сквозь массивную фигуру Финни, поджав губы в силу охватившего его непреодолимого приступа скепсиса: да, могилой бессменный бармен «Кентербери», безусловно, былпо нему сразу было видно. Могилой бессчетного количества ростбифов с кровью, галлонов эля и многих других предметов гастрономического ремесла. Но что до чужих секретов... Нет, Финни в болтунах не ходил. Но ведь бармену заведения на Семи Углах надо жить в мире и с полицией, и с людьми Папы Джанфранко, и с людьми Желтого Змея, и бог ведает с кем еще... И если кому-то из этого народа приспичит Толстяка Финни о чем-то спросить, то Толстяку Финни приходится на этот вопрос ответить. А если ответа он не знает, может статься, что придется приложить все силы к тому, чтобы этот ответ найти...
Вот я и не поймус чего это он? Пари у него, что ли? недоуменно сказал наконец Гарик. И сотворил из воздуха четвертый жетон.
Шишел почем зря ничего не творит, поучительно промолвил Финни и, тяжело вздохнув, смахнул жетон в надлежащий ящик и утвердил перед Гариком очередную пенящуюся емкость.
Тот, потупясь, ковырнулся в вазочке с дармовыми солеными орешками.
Так что про пари ты это брось, продолжал гудеть Финни, внутренне наслаждаясь Гариковой кручиной. Глупость чистой воды...
Может, на что намекает, сатана? предположил тот. Почему сразу не говорит, я не понимаю. Может, у него зуб какой-то на армян вообще? Вот нехороший человек...
Почему и отчего Шишел с тобой напрямую не разговариваетэто ваше с ним сугубо интимное дело, с назидательной интонацией молвил Финни. А вот насчет того, что намекает Дмитрий Евгеньевич, умением правильно выговаривать славянские имена и отчества бармен «Кентербери» гордился особенно, тебе на что-то, так вот это ты точно говоришь. Ежу понятно, что намекает... Вот припомни-ка: вы все, друзья, часом, дяде Диме ничем в борщ не насерили, вкупе с покойным прадедушкой-то Элевтером, а? Ты над этим призадумайся-ка, парень...
Гарик призадумался. Взгляд его стал отсутствующим, губы что-то шептали, пальцы машинально пытались запихнуть обратно в пустоту столь же машинально извлеченный из нее пивной жетон. Потом ужасная догадка осенила его, жетон брякнулся об пол, и Гарика перекосило.
* * *
Прежде чем ввести последнюю цифру кода, Шаленый осенил себя крестным знамением и обещал Богу в дальнейшем подумать о своем поведении. Еще он попросил Бога вломить по первое число придурковатому шулеру Аванесяну, если тот чего намудрил с цифрами. После этого, зажмурившись, надавил клавишу. Трезвона сорвавшейся с цепи сигнализации не последовало. Выстрелов, электрошока, выделения ядовитых газов и аэрозолейтоже. Приоткрыв один глаз, Шаленый узрел на дисплее надпись, извещавшую его о том, что доступ в сейф свободен.
Ну, Гарик, шайтанов сын, выберусь отселе, по гроб жизни водкой поить буду. Вот те крест! торжественно произнес Шишел-Мышел.
Проблема номер один была решена. Проблема же номер два, состоявшая в том, чтобы вместе с содержимым сейфа живым выбраться из запертого снаружи кабинета, будучи при этом в отрыве от олухами унесенного инструмента, решения принципиально не имела, так что Шишел-Мышел и не тратил время на то, чтобы над ней задумываться. Для себя, скорее подсознательно, он уже решил, что, на худой конец, перекемарит в чертовом кабинете до утра понедельника, а там оглоушит первого же барана, что отопрет кабинет, и внаглую, взяв по возможности еще пару заложников, проложит себе дорогу на свободу.