Конечно, давешний козел мог его и запомнить, но алиби у Шаленого было железное, а козел был, можно сказать, на смертном одре. Не в себе, во всяком случае. К тому же полиции до Шишела надо еще добраться, а это будет нелегкодаже оставь он в том выпотрошенном сейфе свою визитную карточку. Жаль также олухами упертого инструмента. Но за этой публикой, похоже, свои грешки числятся, так что в околоток они это добро не потянут. Да и чистый инструмент на след все равно не наведет. Тем и хорош был. Стоил целого состояния. Ну так, может, еще и вернется. Вещь хозяина помнит, а за Шишелом дело не станет... Эту проблему Шаленый решил обмозговать позже.
В остальном он нигде не наследил и не отметился: общаться ему пришлось только с сервисной автоматикой. Обоняния она была лишена напрочь, а кредитная карточка Шаленого была в полном порядке. Ночью Северный был пуст. За это и выбран был местом перелицовки. Так что ароматом, благоприобретенным в мусоропроводе «Расмус билдинга», он ничьего внимания не привлекразве что пара негритянок-монахинь в кипенно-белых чепцах, с которыми он разминулся на входе, смерила его недоуменным взоромтак ведь в полицию они не побежали, а если и так, то опять-таки любой законопослушный налогоплательщик имеет полное право разок вступить, ну, скажем, в кошачье дерьмо... В общем, считай, что провернул он сегодня не самое скверное в своей жизни дело. Про Камень он совсем забыл.
* * *
Возьми свой аппарат. Он уже полчаса надрывается. В конце концов, это же твой номер, не мойтак почему я все время должна...
Оставь меня в покое, золотце! Самуэль нервически бросил карандаш на лист бумаги.
С утра на этом листе не появилось ни строчки. И только сейчас начала робко складываться удивительно изящнаяСэм Бирман ощущал это какими-то невероятно тонкими фибрами своей душицепочка знаков сигма-логики, не больше семи членовон уже предчувствовал это, хотя и не мог доказать кому-либо другому. Еще немногои он уже ощутил бы себя полнейшим господином Вселеннойпочти как в тот миг, когда решением Университетского совета его группа была расширена с двенадцати до четырнадцати человек. И вот в этот самый момент какой-то недоумок начинает наяривать ему по телефону, номер которого известен от силы полудюжине человек. А Сара не находит ничего лучшего, как закатывать истерики вместо того, чтобы снять трубку и послать проклятого осла подальше...
Видимо, весь этот сложный комплекс чувств и мыслей достаточно ясно отразился во взгляде, брошенном Самуэлем на верную супругу. Она, тяжело вздохнув, развернула экран терминала связи к себе и бросила в трубку:
Сара Бирман к вашим услугам.
На том конце канала связи не потрудились включить подсветку. На фоне чего-то слабо мерцающего обрисовывался только угольно-черный силуэт неведомого собеседника в странноватом, чем-то напоминающем монашеский клобук убранстве.
Мне, однако, нужен сам господин Бирман, хрипловато и не без досады сказал он. Лично и немедленно.
Удивляла не наглость неожиданного собеседника. Удивляло то, что он знал ЭТОТ НОМЕР. Сара постаралась разглядеть скрытые мерцающей тьмой черты этого типатам, по ту сторону экрана, но бесполезно. Она откашлялась:
Сожалею, но он не может подойти к аппарату. Будьте любезны сообщить, что...
С ним... с ним что-то произошло?
Произошло?
Сара надела очки и проверила.
Нет, слава богу на небе, с ним все в порядке. Откуда вы это взяли?
Вашему мужу угрожает огромная опасность... Глухой, с неприятным акцентом голос собеседника выбивал госпожу Бирман из колеи.
ВоистинуГолос Тьмы. Что-то было в этом от антуража фильма ужасов. Но только в слишком хорошей режиссуре... Похоже, что тень знала, что имела в виду. А вот Саранет. Она озадаченно поправила очки.
Он должен немедленно поговорить со мной... настырно, с нажимом в голосе гнул свою линию призрак с экрана.
Я повторяю: он не может подойти к аппарату. Господин Бирман чрезвычайно занят. В конце концов, он не назначал вам...
Тотна другом конце каналазастонал от досады. Тень даже вскинула в отчаянии руки, и Саре показалось, что что-то остро поблескивает в багровом мерцании на концах пальцев этих рук... Нет, только показалосьтень не пугала, она БЫЛА страшна.
У меня нет времени... глухо сказал ТОТс экрана. За мной придут сейчас... Передайте господину Бирману, что он должен немедленно остановить... свою работу. Иначе все сложится наихудшим для него образом. И постарайтесь немедленно покинуть планету. Как можно скорее. Кольцо нашло свой перст.
Какое кольцо? Послушайте, это смешното, что вы говорите... Вы что, собираетесь нам оплатить внеочередной отпуск? Или вы угрожаете нам? Я немедленно обращусь в полицию...
При упоминании о полиции Самуэль, погруженный доселе в свои размышления, поднял на супругу недоуменный взгляд.
Ваши расходы мы скомпенсируем с лихвой... Хриплый голос тени стал торопливым. Мы найдем вас и, разумеется... Господи, просто передайте господину Бирману то что я сказал вам о Кольце... Это то Кольцо, что несет Камень... Скрижаль... Он все должен понять, если прочел Старые Книги... Он...
Терминал жалостливо пискнул и погасил экран. Воцарилась недоуменная тишина.
В чем там все-таки дело, золотце? спросил Самуэль, явно намереваясь возвратиться к своим выкладкам.
Какие-то антисемитские штучки. Что-то про какие-то камни и... Одним словом, чтобы мы убирались вон...
Дорогая, ты же знаешь, что в Малой Колонии нет никаких антисемитов.
Твои слова, да Богу бы в уши, Сэм. Он... Этот тип сказал, что ты сам все знаешь... Мол, все поймешь из Ветхого Завета... Типичный намек...
Ветхого Завета?
Или, как он там сказализ старой книги... Или что-то в этом роде,..
Глаза Самуэля стали как-то особенно прозрачны.
Из старой книги? Старой книги... Самуэль задумчиво постучал карандашом по все еще девственному листу бумаги. Книги... Может... может, этот чудак сказал: «Из Старых Книг»?
Да, что-то в этом духе...
Господи!
Карандаш полетел на стол, брошенный с необыкновенной для профессора теоретической физики энергией.
Золотце, я всегда просил тебя называть вещи своими именами!..
Но, Сэм... Ты же ведь не собираешься принимать этих хулиганов всерьез?
Нет, сухо ответил Сэм, проверяя, не обломился ли заботливо заостренный кончик карандаша. Разумеется, я не принимаю это всерьез...
* * *
Что ты с ним сделал, подонок? зашипел, брызжа слюной в лицо растерянно воздевшему руки Уолту и дергая подбитым глазом, сержант Харрис. Сейчас он больше смахивал на взбешенного скорпиона.
Что бы такое ему ответить, Уолт так и не успел сообразить: сержанта просто смел в сторону настроенный решительнее, чем когда-либо, док Лири.
Бэтси, фиксатор! заорал он, расстегивая ворот рубашки злосчастного ювелира. Убирайтесь к чертовой бабушке, недоумок!
Последнее относилось к Уолту. Повторного приглашения он ждать не стал и, перешагнув через силящегося встать с четверенек Харриса, удачно разминувшись с вошедшей в профессиональный раж Бэтси и обогнув все еще сложенного пополам у входа Пола, вышел под иссиня-черные грозовые небеса ночной Столицы. И тут же с небес этих обрушился ливень. Тонны и тонны ледяной воды.
Делая вид, что совершенно не замечает этого обстоятельства, Уолт подошел ко все-таки и впрямь дожидавшемуся его «роллсу» и секунд пять ждал, что сидящий за баранкой кореец или калмык заметит его и отворит дверь. Но не тут-то было. Держатель экзотического средства извоза твердо знал, что водитель «роллс-ройса»величина в этом бренном мире намного большая, чем какой-нибудь лакей или официант, и выскакивать из-за руля, чтобы придержать дверцу перед клиентом, тем более выскакивать под жуткий ливень, ему непозволительно с точки зрения чисто профессиональной этики. Так что по части своей погрузки в салон проклятой колымаги Уолту пришлось проявить самостоятельность. Его немного утешило только то обстоятельство, что вместе с ним туда проникло чуть ли не ведро небесной влаги. Злорадно проигнорировав тяжкий вздох водителя, он распорядился в селектор:
К редакции «Дейли эдвенчер». Чарли-стрит, восемнадцать.
Только сейчас он обратил внимание на то, что все еще сжимает в руке вынутый из жилетного «пистона» Мелканяна пузырек необычной формы, темного стекла, угловатый и плоский. Без каких-либо этикеток. Он сунул его во внутренний карман куртки.
Однако будет стоить... задумчиво молвил шофер. Антикварное такси...
Счет пришлете в редакцию. Они заплатят, как можно более уверенно преувеличил возможности своих работодателей Уолт, откидываясь на кожаные подушки.
Чукча не дурак, веско заметил шофер. Покажи удостоверение.
Вот, смотрите. Уолт поднес пластиковый прямоугольничек к пуленепробиваемому стеклу, отделявшему пассажирский салон от кабины водителя (пискнул сигнал фотоидентификатора). И бога ради, трогайте поскорее!
«Недоразумение... повторил он про себя. СБОЙ...»
* * *
За время непродолжительного путешествия монорельсом Шишел заметил, что стекляшка на его кольце привлекла внимание шпаны, галдевшей на соседнем сиденье. Он сунул правую руку в карман и в дальнейшем часа полторапока мог попасться людям на глазаобходился только левой.
Из вагона монорельса Шаленый вышел у Лукиных бань. Там он некоторое времясекунд пятнадцать, не болееподержал (левой, разумеется) старину Туркеша за жидкую бороденку и минут двадцать разъяснял почтенному держателю заведения подробности показаний, которые тому следует давать, если, не приведи господь, люди из казенного дома пристанут с вопросами. После этого алиби его стало не просто железнымоно обрело прочность легированной стали. До выхода его проводил швейцар. Он же вызвал такси-автомат и почтительно придерживал над головой Шишела зонтик, пока тот дожидался кара.
Такси довезло его до Бирнамского парка. Там он решил провериться на предмет слежкилишний раз не помешает. Пробираться по заливаемым дождем неосвещенным аллеям между вековыми соснами для кого-нибудь другого было бы делом жутковатым, но Шишелу-Мышелу такая прогулка пришлась даже по душе. Где-то в самой чащобе, срезая угол по дороге к тускло светящимся сквозь путаницу ветвей и потоки дождя громадам жилого массива, он почувствовал даже какой-то непривычный прилив силсловно невидимый друг тронул его за плечо. Точнее, за безымянный палец правой руки. Он с некоторым недоумением посмотрел на плотно сидящий там перстеньгромадная черная стекляшка назойливо лезла в глаза. Странно, что даже когда он под душем отмывался от ароматов мусоропровода «Расмус билдинга», у него не возникла мысль избавиться от идиотского украшения. Он как-то нехотя попробовал свинтить кольцо с покрытого неопределенного окраса жесткой щетиной пальца, но, пожалуй, только усугубил свое единение с клятой побрякушкой. Отложив это дело до утра, он просто развернул камень внутрь своей громадной ладоничтоб не мозолил глаза посторонним, и, выбравшись на Чартерлейн, сел в муниципальный автобус.
В своей до странности чистой, скромной и даже бедноватой квартире он первым делом поставил размашистый крест в разграфленном листке, прицепленном к стене кухни. На нем оставалось теперь только четыре пустые клетки. Еще четыре намеченных делаи прощай идиотская Малая Колония с обоими своими БельмесамиБольшим и Малым. Потом он еще раз принял душ и еще раз попытался содрать с пальца чертов перстень. Первое удалось ему вполне, второе успеха не принесло, что его как-то не очень расстроило, хотя таскать на пальце готовую улику и было гусарством чистейшей воды. Гусарства Шишел обычно не одобрял.
Открыв холодильник, он посмотрел на кристально прозрачную бутыль «Смирновской», таившуюся в его глубине, потомна часы. Вздохнул и захлопнул дверцудо выхода на смену оставалось четыре часа, а лишиться занимаемого места из-за дурацкой, но обязательной проверки на алкоголь было не след. В миру Шишел-Мышел (не под этим, разумеется, именем и уж никак не под именем Дмитрия Шаленого) был старшим звена охраны «Межбанковских перевозок Роланда», для которых уик-энда, к сожалению, не существовало. Зато у Шишела была твердая гарантия того, что последняя клетка на листе, висящем над кухонным столом, не останется пустой. Шаленый вздохнул еще раз. Поставил будильник на полпятого, лег в по-солдатски заправленную кровать и провалился в глубокий и в общем-то спокойный сон.
Проснулся он в четыре двадцать, в холодном поту, давясь собственным криком. Ему привиделось, что на его койке в изножье по-турецки сидителе различимый в темнотенемыслимый урод, и вместо глаз у негоЖелтый Огонь.
Глава 2БОГ ВСТРЕЧ
Судя по тому, как началось утро, день обещал быть для Ли Бандуры нелегким.
Кошмарным, прямо скажем, обещал выдаться денек: в двери в начале пятого стал долбить Гарик Аванесян.
Некоторое время Гарик ошарашенно созерцал черную, в завитках поросль на открывающейся в проеме не первой свежести майки груди хозяина хазы, затем поднял глаза на его скуластую физиономию. Потом облизнул пересохшие губы и выпалил:
Есть товар!...
А кто же тебе сказал, Бандура тяжело сплюнул не то чтобы под ноги Гарику, но и не в сторону, что Бандура берет товар посреди ночи? Я вот что тебе скажу: ты вообще плохо ведешь себя, Трюкач...
Срочный товар, Банджи! Можно за дешево взятьно налом...
Ах, налом, безразлично прогудел Бандура, разворачивая Гарика лицом к двери. Ну так я тебе скажу, что нал на хазе в наши дни держат только исключительно идиоты. И...
Если нала нет, то можно ведь карту зачистить... уперся у порога Гарик. Ты ведь можешь, Банджи, а? Меня Толстяк послал...
Последнее несколько меняло дело. Бандура вытянул из горы сваленных на кресле одежек блок связи, набрал номер и, дождавшись, пока на том конце снимут трубку, основательно прочистил горло и спросил:
Это ты, Финни? Потом после ряда невнятных междометий добавил:Да... Ты тут послал ко мне одного чудака... Да... Гм...
Наконец Корявый Банджи бросил трубку. Потом основательно уселся на постель и апатично процедил:
Ну, вываливай барахло.
Гарик с готовностью стащил с плеча и поставил перед ним тяжеловатую объемистую, добротно сделанную сумку из кожи пещерного вепря. Сумка глухо звякнула.
* * *
Утро, как ему и подобало в Южном полушарии Малой Колонии, было серовато-серебряным, мокрым и отрочески оптимистичным. Уходящие с небосклона волнистые гряды подсвеченных восходящим светилом облаков просились на полотно художника. На очистившейся кромке горизонта пейзаж украшали обе местные луны. Город был еще только ночной тенью самого себямолчаливой и полной тайны. Приглядевшись, можно было увидеть в причудливых контурах составлявших его зданийсмеси всех стилей периода звездной экспансии человечествадаже некое подобие архитектурного замысла.