Бабу Нику взяли, она травница, баба Ника… а я шла и думала — что, если и сюда не пустят? У нас говорят, что здесь только рады нашим бедам. А я шла и все думала — здесь ведь королевой наша принцесса, неужели не пустят?…
Ясек ругается сквозь зубы, спрыгивает с коня. Спрашивает у лютниста:
— Наугад идете?
— Да что ж, — Джок вздыхает, — в деревнях-то руки всегда в цене, вот только таких, как мы, нынче много. Дальше надо идти, а там, глядишь, и повезет.
— У меня мать отсюда недалеко. — Ясек глядит на девчонку, спрашивает: — Звать-то тебя как?
— Стефа… а малышку — Нинелей.
Ясек кивает. Повторяет:
— Мать у меня здесь недалеко. И сестренка, на тебя похожая. Не бросишь их, лютнист?
— Да ты что! Вместе шли… Опять же, девчоночка — умница. Поодиночке давно бы пропали, сгинули бы в гномьих краях, поминай, как звали.
— Хорошо, — кивает Ясек. — Сейчас пройдете Опадище и поворачивайте на север. Спрашивайте дорогу к монастырю Ии-Заступницы, никто не удивится, — и Ясек снова кидает быстрый взгляд на Стефу с малышкой Нинелей. — Туда верхом дня два отсюда, прикидывайте сами, за сколько пеши доберетесь. А от монастыря свернете к горам, пройдете сначала деревню монастырскую, потом через реку до кузни, а дальше земля моей матери. Там одна дорога от монастыря, не заплутаете. Спросите госпожу Ядвигу, а ей скажете, что Ясек прислал.
— А до гор там далеко? — спрашивает Джок.
Стефа прижимает к себе малышку.
— Это у вас дурак набитый в королях, — бурчит Васюра. — А мы с гномами не воюем.
Ясек выгребает из кармана горсть серебрушек, сыплет в ладонь менестреля. Снимает с шеи амулет, надевает на Стефу, говорит:
— Носи и не бойся ничего. Поняла, Стешка?
Девчонка кивает.
Ясек вскакивает на коня, бросает:
— Привет ей от сына передайте, да скажите — не скоро буду и писем писать не смогу. Пусть уж не тревожится.
— Я бы тревожилась, — говорит вдруг девчонка. — Нельзя так. Куда хоть едете, откуда вестей ждать?
— Да в Таргалу в вашу, чтоб ей! — Ясек машет рукой. — Ничего, не пропадем!
Стешка охает. Джок качает головой:
— Зря, ох зря!
— Надо, — выдыхает Лека. — Ничего… вернемся, Господь милостив.
Трогаем коней… Ясек пару раз оборачивается, машет рукой. Я чешу шрам на скуле, память о степняках. Думаю: как бы Таргала похлеще Степи не оказалась.
— Их никуда не пускали, — задумчиво произносит Васюра. — Они пробирались тайными тропами, потому что лютнист не хотел угодить в солдаты. Нет, ребята, нельзя вам самим ехать. Придется к каравану прибиться, иначе живо вместо Университета в ополчении окажетесь… вот только в купцов поздно вас рядить, а просто так в Таргалу сейчас не едут.
— Значит, нанимаемся в охрану, — предлагает Лека.
— Очень даже запросто, — поддерживает Ясек. — Уж, наверное, тем купцам, что едут в Корварену, не помешают лишние воины!
— И каждый наш шаг в сторону Таргалы будет оплачен, — киваю я, загоняя тревогу поглубже.
4. Ракмаиль, купец из Благословенного халифата
Наняться охранниками в караван оказалось до смешного просто. Вернулись в Опадище, там на постоялом дворе стояли груженные в дальний путь подводы, — и их хозяин, толстый чернобородый купец, уяснив, что трое окончивших службу воинов собрались ехать в Корварену, вцепился в нас голодным клещом. Не знаю, на какую он рассчитывал прибыль при такой плате за охрану… разве что всерьез полагал, что половину охранничков перебьют по дороге.
Купца звали Ракмаиль, в Опадище он остановился прикупить яблок, а караван вел аж из халифата. Вез вино, горный мед и сладости — это для голодающей-то страны! Впрочем, Ракмаиль не собирался сбывать свой товар на городском рынке: его ждал королевский управитель.
— Хвала Господу, — усмехается почтенный купец, поглаживая ухоженную черную бороду, — король Золотого полуострова пока не потерял аппетит, и его придворные тоже кушают по-прежнему.