Алла Гореликова
— Па, драконы взаправду были!!!
Я выключил дрель.
— Повтори, Витек, что-то я не расслышал.
— Драконы были взаправду! По телеку раскопки показывают, иди глянь!
Конечно, я пошел. Побежал даже. Новая полка для Вики осталась болтаться на одном шурупе.
Из-под пленки видна золотая в тигровую полосу лапа. «Это самка, но половые органы не вполне развиты, — бормочет профессор, больше похожий на кинозвезду. — Очевидно, подросток. Возможно, крылья должны были вырасти еще больше». В сделанном на компе фильме — претензия на реставрацию — бестолково хлопает крыльями грязно-серый крылатый ящер, больше похожий на мокрого петуха, чем на дракона.
— Сейчас возьмут образец ткани и выведут драконенка методами генной инженерии, — Вика, моя нынешняя жена, не поднимает глаз от вязания. — И тогда станет окончательно ясно, что это очередная утка. Драконы, как же!
Вика вяжет свитер. Люблю ее свитера: теплые и уютные. Как и она сама. В этот раз мне с женой повезло. Греет… ведь кровь моя уже не бежит огнем в жилах, как раньше. Я стыну, как стыла шестьсот лет во льдах раскопанная красавчиком-профессором малышка.
Из бойкого голоса за кадром выхватываю отдельные слова. Шестьсот лет. Румыния. Горы. Пещера — логово драконьей семьи. Трупы. «Решили, что останки почернели от холода, — профессор показывает испачканные черным пальцы, — но на самом деле их сжег огонь. Это те самые рыцари, что шесть веков назад отправились в горы, чтобы убить дракона».
Я ухожу на балкон, закрываю за собой дверь. Я не могу смотреть.
Шестьсот лет… люди давно не верят ни в драконов, ни в чудеса, ни в Зло, ни в Добро. Чем дольше я живу, тем меньше их понимаю. Господи, как же мне всё надоело! Как я хотел бы забыть…
Но я помню, слишком хорошо помню пещеру, в которой возятся сейчас ученые и суетится съемочная группа. Шесть веков назад, да… тогда я вышел из этой самой пещеры, шатаясь, с обожженной душой — единственный уцелевший. Предсмертные крики… я до сих пор их слышу.