Меллон повернулся к Гартону, флиртующе поиграл глазками.
Если тебе хочется что-нибудь съесть, милый, я могу найти кое-что повкуснее моей шляпы.
Тут Паук Гартон решил, что сейчас он подправит лицо этого гомика. На нем поднимутся новые горы и континенты заметно сместятся. Никто еще не предлагал ему отсосать. Никто.
Он уже двинулся к Меллону. Хагарти, дружок Меллона, испугавшись, попытался его увести, но тот, улыбаясь, не двигался с места. Потом Гартон скажет патрульным Хьюзу и Конли, что Меллон, по его мнению, был под кайфом. Был, подтвердит Хагарти, когда патрульные Гарденер и Ривз поделятся с ним предположением Гартона, под кайфом от двух пончиков с каплей меда, от ярмарки и дня в целом. И следовательно, не мог адекватно воспринимать реальность угрозы, которую представлял собой Паук Гартон.
Но таким уж был Адриан. Бумажной салфеткой Дон вытер глаза и размазал тушь на веках. Он не считал нужным прятаться. Относился к тем дуракам, которые думают, что все так или иначе образуется.
И ему в тот день крепко бы досталось, если бы Гартон вдруг не почувствовал, как что-то постукивает ему по локтю. Полицейская дубинка. Повернул голову и увидел патрульного Фрэнка Мейкена, еще одного представителя «Гордости Дерри».
Не обращай на него внимания, дружок, предложил Мейкен Гартону. Занимайся своими делами и оставь этих голубков в покое. Развлекайся.
Вы слышали, что он мне сказал? зло спросил Гартон. К нему уже присоединились Ануин и Дюбей (они оба, почувствовав беду, попытались увести его на центральную аллею, но Гартон оттолкнул их, набросился бы с кулаками, если б они не отстали). Его мужское начало чувствовало себя оскорбленным и требовало отмщения. Никто не предлагал ему отсосать. Никто.
Я не верю, что он как-то тебя обозвал, ответил Мейкен. И ты, если мне не изменяет память, заговорил с ним первым. Так что двигай отсюда, сынок. И не хочу тебе это повторять.
Он назвал меня гомиком!
Так ты боишься, что, может, ты гомик? спросил Мейкен вроде бы с искренним интересом, и Гартон густо покраснел.
По ходу этого диалога Хагарти изо всех сил пытался увести Адриана Меллона. И наконец Меллон сдвинулся с места.
Пока-пока, любовь моя! обернувшись, крикнул Адриан.
Заткнись, сладкожопый, бросил ему Мейкен. Проваливай отсюда.
Гартон попытался броситься на Меллона, но Мейкен схватил его.
Я могу отвезти тебя в участок, дружок, и, судя по тому, как ты себя ведешь, это не самая плохая мысль.
Когда увижу тебя в следующий раз, тебе будет больно! крикнул Гартон вслед удаляющейся паре, и многие головы повернулись в его сторону. А если ты будешь в этой шляпе, я тебя убью. Не нужны городу такие гомики, как ты!
Не поворачиваясь, Меллон поднял левую руку, помахал пальцами (с ногтями, накрашенными светло-вишневым лаком) и еще сильнее принялся крутить бедрами. Гартон вновь рванулся к нему.
Еще одно слово или движение, и ты едешь в участок, спокойно предупредил Мейкен. И поверь, мой мальчик, слова у меня не разойдутся с делом.
Пошли, Паук. Крис Ануин дернул его за рукав. Остынь.
Вы любите таких, как этот? спросил Паук Мейкена, полностью игнорируя Криса и Стива. Да?
Такие мне как раз безразличны, ответил Мейкен. А что я действительно люблю, так это спокойствие и порядок, и их ты как раз и нарушаешь, прыщавый. А теперь хочешь проехать со мной или как?
Пошли, Паук, подал голос Стив Дюбей. Давай съедим по хот-догу.
Паук пошел, нарочито одергивая футболку и убирая волосы с глаз. Мейкен, который тоже давал показания наутро после смерти Адриана Меллона, указал в них: «Последнее, что я слышал, когда он уходил с дружками, были его слова: «Когда увижу его в следующий раз, ему крепко достанется».
6
Пожалуйста, мне нужно поговорить с матерью, в третий раз попросил Стив Дюбей. Я должен поговорить с матерью, чтобы она успокоила моего отчима, не то он задаст мне чертовскую трепку, когда я вернусь домой.
Скоро поговоришь, пообещал ему патрульный Чарльз Аварино. И Аварино, и его напарник, Барни Моррисон, знали, что сегодня Стив Дюбей домой не вернется, возможно, не попадет туда еще много вечеров. Парень, похоже, не понимал, насколько серьезен этот арест, и Аварино не сильно удивился, когда какое-то время спустя узнал, что Дюбей бросил учебу в шестнадцать лет. До того он учился в школе на Уотер-стрит. Его коэффициент умственного развития равнялся 68, как следовало из теста Векслера, который он проходил в седьмом классе, где дважды оставался на второй год.
Расскажи нам, что случилось, когда ты увидел Меллона, выходящего из «Сокола», предложил Моррисон.
Нет, чел, лучше не буду.
Почему нет? спросил Аварино.
Я, возможно, и так наговорил слишком много.
Ты и пришел сюда, чтобы поговорить, напомнил Аварино, нет разве?
Ну да но
Послушай, Моррисон сел рядом с Дюбеем, дал ему сигарету, ты думаешь, я и Чик любим педиков?
Я не знаю
По нам видно, что мы любим педиков?
Нет, но
Мы твои друзья, Стиви, говорил Моррисон без тени улыбки. И поверь, тебе, Крису и Пауку сейчас нужны все друзья, которые только у вас есть, потому что завтра все правдолюбцы этого города будут требовать вашей крови.
На лице Стива Дюбея отразилась тревога. Аварино, который буквально мог читать мысли этого волосатого маменькиного сынка, подозревал, что тот вновь думает о своем отчиме. И хотя Аварино терпеть не мог маленькое сообщество геев города Дерри (как практически все копы, он бы только порадовался, увидев, что «Сокол» закрылся навсегда), он бы с удовольствием лично отвез Дюбея домой. Более того, подержал бы Дюбея за руки, пока отчим будет превращать этого говнюка в отбивную котлету. Аварино не любил геев, но не считал, что их можно мучить и убивать только за то, что онигеи. С Меллоном обошлись жестоко и безжалостно. Из-под моста через Канал его достали с выпученными от ужаса глазами. А этот парень, похоже, не имел ни малейшего представления о том, что он помог сделать.
Мы не собирались причинять ему вреда, повторил Стив. Эту фразу он говорил всякий раз, когда начинал путаться.
Потому ты и хочешь поговорить с нами начистоту, кивнул Аварино. Если мы доберемся до истины, то, возможно, вся эта история не будет стоить и выеденного яйца. Правда, Барни?
Не то слово, согласился Моррисон.
Еще раз, что ты можешь сказать? терпеливо настаивал Аварино.
Что ж И Стив, пусть и медленно, начал говорить.
7
Когда бар «Сокол» открылся в 1973 году, Элмер Керти полагал, что его клиентура будет по большей части состоять из пассажиров автобусов: расположенная рядом автостанция обслуживала маршруты трех компаний«Трейлуэйз», «Грейхаунд» и «Арустук». Он не принял в расчет, что на автобусах ездили главным образом женщины и семьи с маленькими детьми. А многие другие брали с собой в дорогу бутылку в пакете из плотной оберточной бумаги и вообще не поднимались со своего кресла. Выходили из автобуса разве что солдаты или моряки, которые пропускали по стакану пива, иногда по два. Да и какой можно устроить загул за десятиминутную остановку?
Керти начал сознавать эту горькую правду где-то к 1977 году, но тогда он уже ничего не мог изменить. По уши погряз в счетах и не знал, как выйти из минуса. Мысль о том, чтобы поджечь бар и получить страховку, конечно же, приходила в голову, но он полагал, что нанимать надо профессионала, поскольку его самого вывели бы на чистую воду и понятия не имел, где нанимают профессиональных поджигателей.
В феврале того года он решил, что протянет до Четвертого июля, а потом, если ситуация не улучшится, просто выйдет за дверь, сядет в автобус и поедет посмотреть, как живут люди во Флориде.
Но в следующие пять месяцев бар вдруг начал процветать, хотя ничего в нем не изменилось. Остались прежними и интерьер, выдержанный в черно-золотых тонах, и украшавшие его чучела птиц (брат Элмера Керти был таксидермистом-любителем, специализировался на птицах, и Элмер унаследовал чучела после его смерти). Если раньше он наливал шестьдесят стаканов пива и смешивал двадцать напитков за вечер, то теперь неожиданно для себя Элмер наливал восемьдесят стаканов и смешивал сто напитков сто двадцать иногда сто шестьдесят.