Барышева Мария Александровна - Увидеть лицо ч.2 стр 17.

Шрифт
Фон

 Ничего я не думаю,  Виталий устало вздохнул,  я просто пытаюсь

 Будь я внешне той же самой, ты бы вел себя совсем иначея уверена. Лицо всегда важно лицо! Знаешь, чье лицо у меня было в этом сне?! Лицо той девчонки, которую убили у меня на глазах! Ты полюбил мертвеца, Виталий! И сейчас ты думаешь о лице, которого не существует! Не о человеке, а о лице!

Виталий закурил и повернулся к нейвпервые за все время их разговора. Его лицо казалось уставшим и равнодушным, глаза смотрели и на нее, и в то же время куда-то сквозь нее, словно где-то там он пытался увидеть человека, которого нет. Алинин взгляд скользнул по его иссеченной шрамами щеке, по пятну ожога, опустился к неподвижно лежащей на колене руке, снова поднялся к лицу, а потом опять метнулся в сторону лестницы, и в голове у нее мелькнула мысльмелькнула и погасла, словно вспышка во тьме.

Господи, как я люблю этого человека!

Она не разделяла на того, кто остался за порогом ее сна, и того, который сейчас сидел рядом с нейспокойный и равнодушный. Он не разделялся. Он был один и тот же. И от этого было еще хуже. Зачем только она его встретила?! Нужно было сразу садиться на трамвай и ехать в «Чердачок», и ничего бы этого не произошло!

 Знаешь, тогда ночью я прочитал твою книгу,  Виталий потрепал по загривку подошедшую к нему Мэй, и та хрюкнула, недовольно косясь на Алину.  Она замечательная. Правда. А здесь ты ее еще не написала?

 Здесь?!  Алина усмехнулась.  Здесь я всего лишь официантка в дешевом баре! Здесь я никогда не напишу никакой книги! Здесь я ничто! Впрочем, мне некого в этом винить, кроме самой себя. Только я виновата в том, что моя жизнь сложилась именно так. Только дело в том, что раньше меня это устраивало, а теперь Во всем, что случилось, есть только одна положительная сторона Я больше не боюсь, что мне перережут горло. Я больше не боюсь смерти. Как может бояться смерти тот, кого и так уже нет?

 Тебе нужно просто забыть обо всем этом,  Виталий легко дотронулся до ее руки.  Пройдет время, и ты забудешь, и все образуется. Я знаюты хороший человек, Аля, и все у тебя еще будет хорошо. Поверь мне

 Я не хочу верить,  хрипло прошептала Алина, глядя перед собой пустыми глазами.  Я хочу заснуть. Или наоборотпроснуться от того кошмара, который я вижу сейчас. У меня было всена четыре дня. Несмотря на весь тот ужас, у меня было все. Они мне подарили счастливую жизнь и тут же ее отобрали. И не только они Они отобрали у меня даже две жизни. Потому что эта жизнь для меня потеряла смысл. Я не могу в ней жить.

 Аля, поверь, я

 Я не хочу тебе верить!  Алина резко сбросила его руку.  Как я вообще могу во что-то верить, помня то, о чем забыл человек, умолявший меня об этом?! Я не могу верить тебе здесь. Ты правя не знаю тебя здесь! И здесь я бы не открыла окно, стоя к тебе спиной!

Она вдруг наклонилась, быстро сгребла в охапку задумчиво разглядывавшую прохожих чау-чау и звонко чмокнула ее в нос. Мэй так изумилась, что забыла ее укусить, и только когда Алина уже вскочила на ноги, запоздало заголосила, всполошенно подпрыгивая на негнущихся лапах и вздыбив шерсть на загривке.

 Бух! Ух! Ах-бух!

У нее был разъяренный вид придворной дамы, которую на глазах у всех ущипнул за зад пробегавший мимо лакей. Мэй захлебывалась слюной от злости. Ее еще никогда так не оскорбляли. Она уже готова была наброситься на нахалку, дабы отхватить от нее кусок побольше, но Виталий резко прикрикнул на нее, и Мэй отскочила, рыча и заложив назад маленькие пушистые уши.

 Ты трус!  тихо сказала Алина Воробьеву, смотревшему на нее снизу вверх задумчиво и, как ей показалось, насмешливо, потом отвернулась и быстро пошла к лестнице, ничего не видя перед собой. Во рту было сухо, уши горели, щеки тоже, в груди образовалась странная сосущая пустота. Ей хотелось только одногопобыстрей добраться до дома и захлопнуть за собой дверь.

 Идиотка!  шептала она пересохшими губами.  Истеричка! Жалкая, глупая мышь!

Ветер развевал ее волосы, то бросая их ей в лицо, то откидывая на спину, выбивал слезы из прищуренных глаз, играл полами незастегнутого пальто. Люди, идущие навстречу, превратились в тени,  казалось, шагни она немного в сторону, и пройдет сквозь них. Или это она стала тенью. Тенью без лица и без будущего. Тень, у которой есть лишь дорога под ногами и бесплотный сон за спиной, наполненный призраками. Тень, лишенная желаний. Тень, которой незачем о чем-то мечтать.

В сумочке запиликал-завибрировал телефон, и Алина вначале даже не сразу поняла, что это. Потом вытащила его, тускло посмотрела на горящий дисплей, нажала на кнопку и равнодушно сказала:

 Я не приду.

Женька что-то возмущенно-испуганно закричала из трубки, и тогда Алина, не нажимая кнопку отбоя, легким взмахом отправила телефон за парапет, немигающе глядя перед собой, и тот тихо булькнул где-то внизу.

Вообще-то такое выражение чувств было ей не по карману, но сейчас Алине на это было наплевать.

Да и чувствто, собственно, не было.

* * *

Женька убрала палец с западавшей кнопки звонка и снова, уже в который раз напряженно прислушалась, но единственным звуком, который доносился из-за двери, была включенная почти на полную громкость музыка и голос Сары Бритмен, гулко исполнявшей в грязном подъезде оперные арии. Она снова начала стучать, одновременно крича:

 Аля, открой! Аля, это я, Женька! Аля, ну пожалуйста, открой! Господи боже мой, да что же это?!.. Алька!

Поднимавшаяся по лестнице соседка с большим увесистым пакетом в руке, из которого торчал длинный батон, недовольно проворчала:

 Хоть бы музыку прикрутиласовести нет!.. Что, не открывает?

 Может, милицию вызвать? Вдруг что-то случилось  Женька жалобно посмотрела на нее, но женщина только презрительно поджала губы.

 Да ничего с ней не случилось. Я ее час назад в магазине видела, она вино покупала. Который день подряд, между прочим! Да и еще так много А сама пьянаяеле на ногах держится! Докатилась! И кто бы мог подуматьвроде была такая приличная девочка

Женька махнула на нее рукой и снова принялась исступленно колотить в дверь.

 Алька, открой! Открой, зараза, а то я ментов вызову! Алька!..

Минут через пять ее усилия все же были вознагражденыдверной замок щелкнул, и дверь чуть приоткрылась, колыхнув в сторону Женьки густое облако перегара и сигаретного дыма.

 Не надоело?  хрипло, с пьяной усмешкой спросили ее из щели. В коридоре было темно, и Женька могла разглядеть лишь неясные очертания стоявшей возле двери фигуры, которая чуть покачивалась взад-вперед.

 Алька! Ты с ума сошла что ли?! Почему к телефону не подходишь?! Я тебе звоню с утра до ночи! Что у тебя случилось?! Кто-то умер?!

 Да,  отозвалась фигура.  Я. Вот, поминки справляю.

 Аля, Толик уже пеной исходит! Ты все свои рабочие дни пропустила, ничего ему не сообщила! Мы с Тамилкой тебя пока прикрываем, но ты же знаешь Толика, да и Тамилка скоро взбрыкнет!.. Ты б ему хоть позвонила, объяснила

 Да пошел он, ваш Толик, и вы вместе с ним!  с развязной дружелюбностью ответила фигура и сделала попытку захлопнуть дверь, но Женька успела всунуть в щель ногу, а следом и согнутый локоть. Фигура философски пожала плечами, после чего вдруг отпустила дверь, развернулась и, покачиваясь, побрела в комнату, цепляясь за стены и путаясь в распахнутом халате. В пальцах фигуры дымилась сигарета. Женька захлопнула за собой дверь и пошла следом, морщась от громкой музыки и с ужасом глядя по сторонам. В квартире, обычно такой аккуратной, царил страшный беспорядок, пол был в отпечатках засохшей грязи, кругом валялся мусор и разбросанные вещи. В раковине лежала грязная посуда, опрокинутый табурет указывал ножками на включенную, несмотря на день, лампу. На плите громоздились кастрюли и сковородки с остатками еды. Возле посудного шкафа сидела Стаси с паутиной на пышных усах, ошеломленно глядя на выстроенные перед ней в ряд три наполовину открытых консервных банки с рыбой, кусок засохшего сыра и бутылку кефира, которую она не смогла бы открыть даже при всем своем желании. Увидев Женьку, она пронзительно замяукала, требуя, чтобы ей объяснили, что происходит, и немедленно вернули все на свои места. Потом раздраженно мазнула лапой одну из баноккошка привыкла есть из своей миски и не желала выцарапывать рыбу из щерящихся острыми зубьями щелей. Женька схватилась за голову, потом выбросила сыр в мусорное ведро, спрятала в холодильник две банки, открыла третью и вывалила ее содержимое в ярко-синюю кошачью миску, в другую налила кефир, предварительно понюхав его, и Стаси с благодарным урчанием принялась чавкать. Женька открыла окно и побежала в гостиную.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке

Похожие книги

Популярные книги автора

Мясник
8.7К 217