Ну, так че? повторил Колька и снова почесался. Эта кобыла обращения требует, ее надо вначале вкусным винишком укатать. Вот вчера была Натахатак с той вообще было по-простому, без разговоров я ее сразу раком поставил и как
«Джульетта, ты как день!
Стань у окна, убей луну соседством»,
рассеянно подумал Жора. Потом сказал:
Если тебе нужны деньги, то почему бы тебе их не заработатьдля разнообразия?! Тебе уже тридцать летпо-моему, вполне подходящий возраст, чтобы самому зарабатывать на мороженое и недостойных женщин, вместо того, чтобы клянчить у матери или у меня. Я деньги зарабатываю исключительно для себя и ты в мой бюджет не входишь.
Колька, побагровев, резко сел на кровати.
Ты чеопух?! Для родного брата пары сотен жалко?!
Для родного братане жалко, для тебяда.
Не понял, произнес Колька, вставая. Ты это!..
Содержательно! отметил Жора, углубляясь в недра Интернета. Брат встал и, подойдя к нему, резким движением вжал Жору в спинку стула, чуть не опрокинув его на пол.
Блин, тебе чтов падлу?! Ты че мне тут лекции читаешь, академик херов?! В ухо захотел?! Давай быстрее, мне еще пожрать надо успеть! Меня Серега ждет через полчаса!
Да пошел ты вместе со своим Серегой! Жора резким движением сбросил его руку, и тогда Колька сгреб его со стула и с размаху стукнул спиной о стену, почти подняв в воздух.
Ах ты сука недолизанная! почти нежно сказал он ему, шумно и жарко дыша в лицо перегаром. Ты кого посылаешь?! Ты как со мной разговариваешь?! Да я тебя сейчас натяну на твой телевизор по самые гланды!
Голос у Кольки был густым и убедительным, а сам Коляочень крупным, его большое небритое лицо покачивалось перед глазами Жоры, словно полная луна, глядя злыми суженными глазами, и от него веяло угрозой и пивным бризом. Жора невольно дернул головой и стукнулся затылком о створку шкафа. В этой сцене не было ничего удивительного, она повторялась не в первый раз, и, как обычно бывало в подобный момент, Жору посетили задумчивость и стремление отдать требуемые деньги, чтобы встретить закат солнца без болезненных ушибов. Но потом он вспомнил своих посетителей, а следом в голову снова хлынули картины из сна, собственное отражение в зеркале и воспоминание о том, как он запустил Евсигнеева через всю комнату, с такой же легкостью, как тот запускал свой боулинговый шар. Задумчивость растаяла, и Жора, прищурившись, прошипел:
Да я тебя сам обнулю. Швабру возьмутак вздрючу, что никакой случки не надо будет!
После чего он со всей силы боднул брата лбом в нос и тут же обрушился на полКолька отпустил его не от боли, а скорее от изумления перед таким проявлением братской любви. Последний раз Жора давал ему, вернее пытался дать сдачи в глубоком детстве.
Клара Петровна, которая сидела в гостиной, обложившись грудой конспектов и делая карандашом пометки на полях книги, испуганно вскинулась, услышав жуткий грохот, донесшийся из комнаты младшего сына. Она вскочила, и на пол посыпались тетради, листки и листочки, метелью разлетевшись во все стороны. Добежав до двери комнаты, она в волнении и ужасе несколько раз рванула ее не в ту сторону, потом распахнула, и тотчас из комнаты вылетел Колька с залитым кровью лицом и в висящей клочьями рубашке, дико вращая глазами. Оттолкнув мать в сторону, он пронесся мимо, на ходу извергая из себя поток неформальной лексики и кровавых слюнных брызг и скрылся в ванной, почти сразу же выскочил из нее, комкая в руках мокрое окровавленное полотенце. Добежав до входной двери, он швырнул полотенце на пол, распахнул дверь, вылетел на площадку и так хрястнул за собой створкой о косяк, что со стены с грохотом рухнули развесистые оленьи рогаединственное, что осталось в этой квартире от безвестно сгинувшего главы семейства. Клара Петровна некоторое время безмолвно смотрела на них, прикрыв ладонью раскрытый рот, потом повернулась и вбежала в комнату, где снова на мгновение в ужасе застыла, а потом с оханьем и причитанием кинулась к младшему сыну, который с трудом поднимался с пола, имея такой вид, будто по нему долго и с наслаждением топтались ногами человек десять.
Господи, Жорочка! Сыночек! Да что ж это, господи, да когда ж это кончится?!.. Жорочка, миленький!
Да нормально все, мам, сипло отозвался Жора, суматошно общупываемый и обнимаемый материнскими руками. Просто слегка внешний вид попортил, а такнормально
Но в противовес этому «нормально» он тут же поспешно высвободился и стрелой помчался в туалет, где в течение минуты простоял на коленях возле унитаза, пока его желудок, возмущенный соприкосновениями с увесистыми братскими кулаками, бурно выворачивался наизнанку. Мать громко причитала рядом.
Когда судороги закончились, Жора, шатаясь, перешел в ванную, где долго умывался, кривясь от боли, потом выпрямился и с отвращением посмотрел на себя в зеркало. Лизнул кровавую дырку на месте выбитого зуба и неожиданно ухмыльнулся. Колька избил его так, как не бил еще никогда в жизни, но Жора почему-то не чувствовал себя расстроеннымвсе чувства и даже боль с лихвой перевешивала незабываемая картина стремительно улетавшей вверх изумленной расквашенной братской физиономии.
Спустя полчаса Жора, осмотренный, обмазанный, перебинтованный и накормленный необходимыми лекарствами, сидел на своей кровати и с унынием созерцал разбитый монитор, валяющийся на полу. Системник, слава богам, был цел, но монитор тоже стоит денеги денег неплохих, которых у него в данный момент не имелось.
Его взгляд упал на валяющуюся на полу среди разнообразного барахла визитку, которую, уходя, оставил ему Виталий, и, нагнувшись, Вершинин подобрал ее, потом задумчиво огляделся в поисках своего сотового, который, как всегда, бесследно исчез. Слегка обыскав комнату, Жора, в конце концов, позвонил с городского сам себе, радостно кинулся в направлении пробудившейся мелодии из «Призрака оперы», отрыл сотовый среди груды одежды в кресле, отменил вызов и тут же задумчиво посмотрел на трубку радиотелефона, которую все еще держал в руках. Потом чертыхнулся, бросил ее и набрал номер сотового с визитки. Спустя несколько гудков в трубке раздался голос Алины, который, не дожидаясь, пока он начнет говорить, кисло произнес:
Извините, но господин Воробьев временно недоступен. Перезвоните
Аля, это я! закричал Жора в трубку и тут же сморщился от боли в разбитой губе. Голос Алины утратил кислоту и в нем появилась слабая ирония.
Я? «Я» знаешь сколько на свете?!
Это Жора! сказал он, сообразив, что Алина не узнала его голос. Жора Вершинин. Вы ко мне сегодня
Не разъясняй, я и так поняла! отозвалась Алина издалека. Не нужно делать меня большей идиоткой, чем я есть на самом деле! Что случилось? Ты что-нибудь нашел? теперь ирония в ее голосе сменилась интересом.
Пока еще нет. Но недавно я сделал интересное открытиеоказывается, земля круглая. Куда бы я ни пошелвсе равно возвращаюсь к своему компьютеру
в котором есть Интернеттоже абсолютно круглый, потому что куда не пойдешь, все равно рано или поздно окажешься на порносайте, дружелюбно докончила за него Алина. Жор, больницы еще работаютты успеешь!
Аль, просто я хотел сказать что я тут подумал
Поздравляю!
Спасибо. Аль, ваше предложение еще в силе? Насчет сотрудничества?
Алина помолчала, потом хмуро спросила:
А ты хорошо подумал?
Усердно и качественно. Где вы?
Я в Центральной библиотеке, а Виталий где-то мотается. Я сойду или тебе нужен непосредственно он?
Мне нужны вы оба. Слушай, я тогда где-то через полчасика к библиотеке подскочу, только ты не могла бы спуститься, а то, боюсь, меня не пропустят у меня вид не очень
А что за это время случилось с твоим видом? удивилась Алина. Ты позеленел? Или придешь к библиотечным стенам с окровавленным топориком?
Так мы договорились?
Да, сказала Алина и отключилась. Жора посмотрел на телефон, потом бросил его на кровать и начал быстро переодеваться, швыряя на кресло то, что осталось от его одежды после дискуссии с Колькой.
И враг бежит почти весело напевал он, морщась, когда болезненно ныла та или иная часть его тела, бежит, летит и с карканьем над Волгой, и хлопая крылами летит, летит мартын со сбитым клювом на случку без вина