– Среди них три женщины, я с ними довольно хорошо знаком. Ну что, начнем?
– Как только я сниму щетину с физиономии и надену чистую рубашку, можешь считать, что дело в шляпе. Я ведь красавчик и знаю подход к слабому полу.
Я довольно хмыкнул. Думайте о нас, что хотите, но я‑то знал, что сын говорит чистую правду. В нашей семье ложная скромность не поощрялась.
– Действуй. А я пока разогрею мотор семейного драндулета. Разумеется, я говорил в переносном смысле. Процветающая планета Луссуозо по праву гордилась своим чистым воздухом, наверное, самым дорогостоящим в галактике. По‑моему, за одну только мысль о гадком двигателе внутреннего сгорания можно было угодить в кутузку. Здешние машины бегали на атомных или электрических батареях или, как наш шикарный "парящий орел", на энергии, аккумулированной в маховом колесе, которое на ночь подключалось к источнику тока.
Я свистнул. Робошофер выкатил машину из гаража, склонил передо мной пластмассовую голову и глупо улыбнулся. Вздыбилась золотая крыша, в салоне заиграла легкая гостеприимная музыка. Как только я расположился на сиденье, включился телевизор. Передавали новости, но как раз их‑то я и не желал слышать.
– Спорт, – сказал я, и телевизор молниеносно выбрал из множества передач скоростную гонку на воздушных шарах. К приходу Джеймса бар разлил шампанское по бокалам.
– Ух ты! – восхитился Джеймс. – Настоящее золото?
– Конечно. А еще алмазные фары и ветровое стекло. За ценой мы не постояли.
– Куда? – спросил он, потягивая шампанское.
– Первая в списке Вивилия фон Брун. Не только в этом списке, но и во всех остальных, надо полагать. Невероятно богата, умопомрачительно красива. Я ей позвонил, и она к нашим услугам.
Чарующе улыбаясь, она выплыла нам навстречу. Она оставила под изумительными глазами красноватые тени – след недавних переживаний. Конечно, те переживания были во всех отвратительных подробностях описаны в программах новостей. На ней было нечто серое и просвечивающееся, каждое ее движение позволяло нам взглянуть на загорелые прелести. Выглядела она лет на двадцать пять, от силы на двадцать шесть, и вообще казалась идеалом красоты и здоровья. Но я не верил в идеалы и даже помыслить не решался о ее настоящем возрасте. Должно быть, это что‑то астрономическое.
Она протянула изящную руку. Я ее взял и легонько коснулся губами.
– Милый Джим, бедняжка! – Она вздохнула. – Какая трагедия!
– Ничего, еще не вечер. Разреши представить тебе моего Джеймса.
– Ах какой ты умница! Молодец, что заглянул. Уолдо, мой муж, опять на охоте. А по мне, так что может быть скучнее, чем взрывать диких животных? Если Джеймсу негде переночевать...
Вивилия не теряла времени. Пока Уолдо крошил робохищников на лоне природы, она помаленьку хищничала на дому. Вероятно, она не годилась Джеймсу даже в прапрабабушки. А значит, имела кое‑какой опыт...
Я выбросил из головы неприличную мысль и вспомнил, за чем пришел.
– Вивилия, мы ищем Анжелину, и ты способна нам помочь. Для этого надо рассказать все, что тебе известно о Храме Вечной Истины.
– Ах, Джимми, ты такой... напористый! И твой сын, конечно, унаследовал...
– Сначала факты! – рявкнул я. – Флирт – потом!
– Грубо, но по существу, – улыбнулась невозмутимая Вивилия. – Хорошо, расскажу все как на духу.
Ее рассказ доставил бы нам с Джеймсом намного больше удовольствия, будь он раз в десять короче. Вивилия обожала чесать язык, но я не позволял ей слишком далеко отходить от темы. Между прочим, от очень интересной темы.
Поистине олимпийская скука привела к расцвету на Луссуозо спорта, эскапизма и всевозможных религиозных культов. Магистра Фэньюимаду приглашали на различные приемы и званые вечера, с гипнотизмом его проповедей соперничал только магнетизм его глаз.