«Куда прикажете, леди?»если бы тогда, устроившись за рулем, он задал мне подобный вопрос, я, ни секунды не сомневаясь, сказала бы: «В Агалатово». Выпроводила бы Томку часа на три погулять, соорудила бы чай с бутербродами, накормила бы голодного Олега, а потом, сама «голодная» (а вернее, за долгих пять лет изголодавшаяся до эпизодических помутнений в мозгу)
А потом А потом А потом!!!
«Куда прикажете, леди?»
Увы, вместо этого я услышала:
Буквально в пяти минутах отсюда есть неплохой ресторан. Начнем с него. Ты не против?
Я была против. Еще как против!
Нет. Рули в этот свой неплохой ресторан, безвольно ответила я, убеждая себя, что это уже проверенный жизнью, стандартный порядок вещей: сперва романтический ужинпотом безумная ночь, исполненная любовных услад. Правда, в нашем случае все гораздо банальнее: сперва «неплохой ресторан в пяти минутах езды»потом приглашение в гости на агалатовскую квартиру. Я бросила взгляд на часы: половина четвертого. А в «Пулково» мы должны быть к десяти. Времени хватит и на кабак, и на все остальное. Но с другой стороны, разбрасываться этим временем не стоит.
Так едем мы в твою забегаловку или нет? поторопила я замешкавшегося Олега, и он аккуратно тронул «Ауди» с места.
До уютного, довольно-таки дорогого итальянского ресторана, который отрекомендовал мне Олег, оказалось действительно ровно пять минут езды. Плюс еще пятьна поиск свободного места на забитой припаркованными машинами улице. И еще пять на то, чтобы от этого свободного места вернуться назад, к ресторану.
Устраиваясь за столиком, я еще раз бросила взгляд на часыбез десяти четыре. И мысленно отвела на обед не более часа. «Если я все же хочу затащить этого мачо в постельку, не позже пяти мы должны отсюда свалить», подумала я. Даже не подозревая, что уже минут через сорок думать забуду и о поездке на агалатовскую квартиру, и о постельке, и о том, как же страстно желаю прервать с Олегом свое пятилетнее воздержание.
Беспечные грезы о сексе и блаженное романтическое настроение лопнули, словно мыльные пузыри, а на их место сразу же заступили куда более привычные мне заботы о том, как бы выжить. Это произошло в тот момент, когда Олег, поливая соевым соусом «анчолли» спагетти «ареццо-кампариа»», как бы между прочим заметил:
А знаешь, что кое-кем и ты, и Диана уже приговорены? Если ничего не предпримете, не доживете даже до октября.
* * *
Что-то подобное я и предполагала, я поковырялась вилкой в салатике, долила себе из графина в бокал соку. Стоит мне выполнить свою миссию, как я сразу же становлюсь отработанным материалом, который не только не принесет уже никаких дивидендов, но еще и способен доставить большие головняки. А от такого балласта надо, не мешкая, избавляться. Так, как в свое время уже хотели избавиться от Дианы. Если бы я не просчитала тогда Андрюшины замыслы, Дина-Ди уже три недели как кормила бы червяков в Новомосковске. А вместо этого она наслаждается жизнью и даже не гнушаетсявернее, до вчерашнего дня не гнушаласьспать с этим двуличным обсоском, который ее и заказывал. Прагматичная до нелепости. Я не устаю ей поражаться Кстати, скажи мне, Олег То, что мы не доживем даже до октября, опять происки этого форшмака?
Олег смерил меня задумчивым взглядом, слегка улыбнулся, чуть заметно покачал головой.
Ты железная девушка, Вика. Только что я поставил тебя в известность, что вам вынесен смертный приговор, а ты принимаешь это с таким безразличием, будто в аэропорту прослушиваешь информацию о том, что задерживается вылет твоего самолета. Браво!
Хм. Ничего удивительного. Просто привыкла. С тринадцати лет мне выносят эти смертные приговоры. С завидным постоянством. И еще ни один, как видишь, не приведен в исполнение. Так что ты можешь мне рассказать об Андрюшиных планах?
Хотя бы то, что это вовсе не Андрюшины планы. Бери выше, Вика.
Я молчала, продолжая бессмысленно ковыряться вилкой в салате. Олег терпеливо ждал, когда я, наконец, скажу хоть что-нибудь.
Я сказала:
Это я тоже предполагалато, что Андрей, какого бы «папу» он из себя ни изображал, всего лишь «сынок», причем приемный. По своему амплуа он исполнитель. Онруки, ноги, мышцы. Все, что угодно, но только не мозг. И до этого уровня ему не дорасти даже к старости. А кто же тогда папа, Олег? Я воткнула в него пронзительный взгляд исподлобья. Ты знаешь?
Он лениво кивнул. Но не произнес при этом ни слова.
Знаешь, но не хочешь назвать мне его имени?
Он загадочно улыбнулся. На этот раз отрицательно покачал головой. И опять я не дождалась от него ни единого слова.
Знаешь, но не хочешь помочь мне?
Если бы не хотел, обрел он наконец голос, то не завел бы об этом сейчас разговор. Мы бы вышли из ресторана. Сели б в машину. Доехали б до какой-нибудь дешевой гостиницы. Там сняли бы номер с огромной кроватью и душем и до девяти часов вечера неплохо проводили бы на этой кровати время. Потом ты отвезла бы меня в «Пулково», мы попрощались бы, и, скорее всего, навсегда. Так и было бы, если бы я находился в том сладком неведении, в каком до сих пор находилась ты. Или если бы я видел в тебе лишь красивую девушку, с которой не откажусь поваляться в кровати, а на следующий день уже не смогу вспомнить, как ее звали. Таких у меня было много Очень много, повторил Олег. Он умел говорить красиво. Настолько красиво, что его слова могли бы выдавить слезу и из булыжника. И главноесамое главное! у меня не было ни капли сомнения, что он сейчас искренен, что он и не думает рисоваться, показать себя значительнее, чем есть. Зачем ему это, если и без того я весь день не свожу с него восхищенного взгляда? Лишнее. Ты не такая, признался он. Я не хочу, чтобы ты, как другие, прошла мимо меня; чтобы уже через месяц, только-только вернувшись из Гибралтара, ты была бы подхоронена к какой-нибудь бабке на кладбище. И готов поддержать тебя в той раскорячке, в которой ты оказалась.
«Спасибо, Олег, молча поблагодарила его я. Я безоговорочно верю тому, что ты готов оказать нам с Тамарой, двум несуразищам, посильную помощь. Я верю даже в то, что в какой-то мере я тебе небезразлична. Я вижу: ты в курсе того, что мы с Андреем должны через месяц отправиться в Гибралтар за наследством Так признавайся, что еще знаешь насчет всей этой аферы! А знаешь ты, похоже, немало».
Олег, мне нужна информация, нарисовала я на лице ослепительную улыбку. Признаться, это было сейчас ой как нелегко, проще было расплакаться. Ты готов рассказать мне все, что знаешь об этом? Или хотя бы то, что можешь мне рассказать?
Тебе сейчас нужна не информация, Вика. Он сосредоточенно накручивал на вилку километровые спагетти, обильно политые соевым соусом. Ты все равно сейчас не готова ее обработать и получить от нее хоть какой-нибудь прок. Все куда проще. Тебе нужны советы. Установка, как действовать. Я готов тебе ее дать. Если, конечно, ты согласна принять ее к исполнению, если ты мне доверяешь.
Обманутая тысячекратно, я давно стала болезненно щепетильной в выборе советчиков и консультантов. Я уже миллион лет назад перестала верить в существование бескорыстных доброжелателей. Я никому не доверяла, кроме Тамары. И, пожалуй, себя самой. Но на этот раз с полной уверенностью ответила:
Да, доверяю. Это было действительно так. Во сколько мне обойдется твоя установка?
Ни во сколько.
«Не верю», как любил говорить Станиславский. Любая, даже ничтожная, информация чего-то стоит. Так во сколько, Олег?
Я же сказал: ни во сколько. Потому что, во-первых, сбор информациине мой профиль. Я ею не торгую, а потому для меня западло брать за нее деньги. Вот если бы ты заказала мне того же Андрея, я бы сразу назвал тебе цену. Только, Олег плеснул себе на дно бокала вина, мочить его рано. Он может еще пригодиться. Так что побереги его, Вика. Будь с ним любезна, предупредительна. Приласкай, обогрей. Не дай ему почувствовать той неприязни, что ты испытываешь к нему. Это моя первая установка. Будут сейчас и другие. А пока объясню тебе, почему, во-вторых, я не возьму с тебя ни копейки за то, что сейчас расскажу. Не потому, что ты мне симпатична. И вовсе не потому, что испытываю к тебе очень теплые чувства. «Дружба дружбой, а денежки врозь», от этого принципа я отрекаться не собираюсь, даже ради тебя. Дело в другом: той информации, которой я готов с тобой поделиться, у меня самого сейчас с гулькин нос