Но ведь та девушка каким-то образом осталась стоять, в то время как её тело должно было лежать на тротуаре, а рядом должен был валяться поднос с разбитыми тарелками!
Я взглянул в сторону мёртвой официантки и вздрогнул. Её лицо было обращено ко мне, пустые глазницы смотрели в мою сторону. Мне даже казалось, что она мне улыбается, но это была чушь! Ясно же, что это просто оскал черепа, ведь её губы высохли и обнажили зубы.
Что за детские страхи?! Мне удалось выйти победителем из полутора десятков схваток не на жизнь, а на смерть, где приходилось противостоять сразу нескольким вооружённым до зубов противникам. Неужели, мне вдруг стали страшны какие-то пуги-пуги, достойные малолеток?
Я взял из стойки автомат с подствольным дробовиком и вышел из машины. (Недолюбливаю подствольные гранатомёты, и вообще не люблю ничего взрывать. А вот засадить противнику заряд картечи в упор, это совсем другое дело!)
Что ж, вот я и на улице. Там, внутри машины, был мой мир, а здесьчужой. Там я сидел за слоем брони, здесь же меня защищает лишь лёгкий бронежилет. Но я всегда предпочитал мобильность прочности, а потому не намерен оставаться взаперти.
Взгляд в сторону летнего кафе Опа! Теперь все лица обращены в мою сторону, и все безглазые взгляды устремлены на меня. Готов поклясться, что до этого они смотрели друг на друга.
С трудом подавляю желание швырнуть им под стол гранату. Нелюбовь к взрывам не мешает мне носить с собой пару лимонок, одна из которых живо превратила бы их всех в груду костей, перемешанных с обломками мебели. Но это глупо, а потому я поворачиваюсь спиной к чересчур любопытным жмурям и направляюсь вдоль улицы, радиально отходящей от площади, в поисках бензоколонки, автомастерской или чего-нибудь в этом роде.
Короткий, но очень симпатичный бульвар. Наличие нянь с колясками, сидящих на лавочках уже не удивляет. А вот то, что некоторые из них «прогуливаются», подобно той официантке вдоль по дорожкам, вызывает чувство протеста! Причём, иные ведут за ручку скелетики малышей
Полицейский регулировщик. Я что, не только попал в город странно активных скелетов, но ещё и провалился во времени? У них здесь что, нет светофоров? Вроде бы есть, вон висят, хоть и не работают. Но, может быть, они на тот момент поломались? Или здесь ожидался проезд чего-то такого, что требовало дополнительного контроля? Какое мне дело, в конце концов!
Велосипедист Нет, это уже слишком! Как, скажите на милость, скелет велосипедиста ухитряется держать равновесие, да ещё на спущенных шинах? Я решил свернуть во дворы.
Зря, конечно, я это сделал. Здесь было ничуть не легче. Старички и старушки на лавочках у подъездов, мальчишки, «гоняющие» мяч, девочка со скрипкой в футляре, возвращается с занятий музыкой. Пожалуй, здесь мне делать нечего!
Я попытался вернуться на проспекты и понял, что заблудился. А ведь почти стемнело, но, конечно, ни один из уличных фонарей не ожил с наступлением темноты. Правильно, зачем здешним обитателям свет? Он им не нужен. А вот мне не помешал бы!
Фонарь у меня с собой есть. Вот только батарейки приходится экономить. Чем дальше от крушения цивилизации, тем сложнее найти работающие батарейки. Скоро они исчезнут совсем, как и многие другие удобные вещи. Хорошо ещё патронов человечество наделало столько, что на мою жизнь их точно хватит!
Куда же, в конце концов, подевались широкие улицы, ведущие обратно к площади? Прям, хоть спрашивай, да вот только не у кого.
Нет, правда, смех смехом, но теперь я шагал по пустым дворам! Даже старики у подъездов исчезли, словно ушли домой ужинать и смотреть телевизор. Только какой здесь может быть телевизор, если в городе нет электричества?
Дурацкие мысли! Этот город мёртв, как мертвы сотни и тысячи, подобных ему городов и разного рода посёлков. У кого я здесь спрашивается, собрался узнавать дорогу?
Когда-то я был мирным человеком, даже в подростковом возрасте избегал драк, и вся моя агрессивность сводилась к воображению себя героем во время просмотра фильмов. При этом боевики наскучили мне достаточно быстро. Больше нравились умные фильмы с необычным сюжетом, в который создатели вкладывают какую-то мысль. Раскрывают её перед зрителем с помощью продуманной и хорошо сыгранной истории. Но это я так, к слову.
Последние годы сделали из меня боевую машину, иначе было не выжить. Причудливая вышла метаморфоза, учитывая, что человек я самый обыкновенныйникакой мезоморфии, никаких пудовых кулаков. Видимо, проявился некий скрытый талант, но факт есть фактподходить ко мне со скверными намерениями себе дороже, особенно если подкрадываться сзади.
Как он оказался за спиной, не представляю! Не было ведь никого. Я не спеша шёл вдоль темнеющего переулка, стараясь угадать направление, которое вывело бы меня на одну из широких улиц, радиально отходящих от центральной площади. Торопиться в таких случаях вредно. Быстрота нужна в бою, а во время поисков и ориентирования, на первом местеточность
Как всегда в таких ситуациях руки и ноги сработали раньше, чем голова сообразила, что на самом деле стряслось необычного. Только что я шагал, положив руки на автомат, висящий на низко опущенном ремне, и вдруг делаю бросок назад, вытянув тело в ударе и превращая своё оружие в таран, жалом которого является приклад, окованный сталью!
Удар вышел безупречнымточно в подбородок, но эффект от него превзошёл все ожидания. Обычно у противника при этом ломаются шейные позвонки, а тело опрокидывается навзничь. То, что от челюсти остаются мелкие осколки, это уже вторичное явлениечелюсть попавшему под такой удар, уже без надобности.
Здесь же получилось ещё кручетело подкравшегося осталось стоять, в то время как голова его отскочила, словно мяч, и, с сухим стуком, запрыгала по асфальту От неожиданности я открыл рот, снова замерев в непростительной паузе, которая в иной ситуации могла бы стоить жизни. Между тем, безголовый труп, постояв немного неподвижно, уронил портфель, который держал, (вместе с рукой уронил!), и осел на тротуар со звуком высыпавшихся из пачки сухих макарон.
Я захлопнул рот, раскрывшийся от удивления, и заставил себя успокоиться. Ну, да, очередной скелет, только и всего! Пора бы уже привыкнуть. Не знаю, что здесь такое случилось, но жмурики в этом месте ведут себя не по правилам. Это уже перестаёт быть удивительным, странно другоекак это я ухитрился его не заметить? Притом теперь было не похоже, чтобы этот тип ко мне подкрадывался. Просто мужик шёл домой с работы, а я его получается того Тьфу ты, опять! Не мог я его убить, ведь он же покойник! Причём со стажем
Поразмыслить, как следует над этим парадоксом не дали. Или может это я не дал себе возможности раскинуть мозгами?
Как бы то ни было, в следующее мгновение я уже садил из автомата в темноту проулка, откуда почувствовал следующую угрозу! Стрелял с колена, на которое упал не слишком удачно. (Эх, старею навернораньше со мной таких казусов не было. Теперь придётся неделю хромать и растирать коленку чем-нибудь жгучим.)
Но я снова остался жив, а тот, кто прятался там, в темноте, врядли! То есть, наверняка убит, ведь стреляю я так же хорошо, как разбиваю головы в рукопашной. Из темноты не раздавалось ни звука, а потому я включил тактический фонарь и на всякий случай передёрнул помповик. Надо было проверитького накрыла моя очередь?
Мне следовало догадаться! Да, их было пятеро. Да, у них не было ни единого шанса спастись, когда в них выпустили тридцать смертей в упор. Но какой в этом смысл, если это тоже были скелетизированные трупы?!
Глубокая ниша в стене, которую я в темноте принял за проулок, была вся завалена костями. То, что собравшихся там было пятеро, я понял по количеству черепов, оставшихся целыми, так-как огонь я вёл на уровне человеческого торса, а потому мои пули искрошили рёбра и хребты поджидавшим в засаде скелетам.
В том, что это была засада, сомневаться не приходилоськостяные руки до сих пор сжимали рукоятки бейсбольных бит, монтировки и куски арматуры. Но охотились они не на меня, а скорее на того мужика, которого я только что
Надо выбираться отсюда, а то, так можно сойти с ума! Дураком я себя уже чувствую. Правда, хотел бы я посмотреть, как другой на моём месте справился бы. Положа руку на сердце, скажемздесь очень страшно!
Иногда приходится признать, что представления о мире, о самом себе, собственных чувствах и ощущениях, это весьма относительный набор правил, который только самоуверенный олух считает незыблемым. Всё относительно и всё изменяется! Изменились и мои представления о страхе. Сегодня изменились