Попытавшись пошевелиться, она почувствовала, что не может изменить позы, и, посмотрев вниз, увидела, что сидит в металлическом кресле, покрытом облупившейся краской, и ее руки и ноги пристегнуты ремнями.
Мужчина заботливо спросил:
- Вы уже совсем очнулись?
Лина промолчала и стала оглядываться, лихорадочно оценивая ситуацию. Она находилась в просторной светлой комнате, почти пустой. На выцветших обоях были видны более темные прямоугольники от висевших здесь когда-то портретов или картин. Старый паркет. На окнах - дешевые шторы, улицы видно не было. Диван, два стула, стол у окна, у стены два небольших шкафчика. Один - канцелярский, другой - стеклянный. Его прозрачные дверцы были завешены изнутри белой материей, но все равно проглядывали какие-то пузырьки и блестящие железки. Медицинский шкафчик в сочетании с железным креслом, к которому была пристегнута Лина, - все это очень ей не понравилось. Интересно, что на этот раз от нее хотят? С Червонцем дело связано или с медальоном?
- А что, - поинтересовалась Лина, - к креслу меня обязательно пристегивать?
- Пока что - да, - ответил мужчина и с виноватым видом развел руками.
- Ну и что дальше?
- А вы не спешите. Скоро все узнаете, - мужчина встал, подошел к стоящему у окна столу и, взяв с него бутылку пива, сделал несколько крупных глотков.
- Лина, не знаю, как вас по отчеству, нам предстоит поговорить об одной вещи. Об одной, я бы сказал, антикварной вещи.
Он снова сел верхом на стул. "Попалась, - подумала Лина. - Но вот кому?"
Это был интересный вопрос.
- А вы сами - кто такой? - поинтересовалась Лина, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. - Как вас называть?
- Кто я такой - неважно, - усмехнулся мужчина, - а называть меня можете Доктором. И отвечать на мои вопросы придется.
Лина покосилась на медицинский шкафчик, и Доктор, заметив ее взгляд, сказал:
- Да, придется. Сами понимаете.
Лина поняла, что правду о медальоне из нее вовсе не будут выколачивать жадные до чужих страданий последователи Малюты Скуратова, то есть не будут трещать ее ребра, вылетать ее зубы и литься ее кровь. Будет с ней спокойно беседовать этот, с виду вполне интеллигентный и даже симпатичный молодой мужчина. А в шкафчике - необходимые для результативного и непрерывного течения беседы препараты.
Вот так. Приехали.
Ну хорошо, она расскажет ему все, в том числе и о том, что медальон теперь на дне залива.
А потом Вот именно, что потом?
Лине совершенно не хотелось думать о том, что будет потом.
Доктор, сидевший напротив Лины, внимательно следил за ее лицом и не мешал ей думать. Он знал, что сейчас происходило в ее голове. В такой ситуации все люди думают примерно об одном и том же.
Увидев, что в размышлениях Лины наметилась небольшая пауза, он сказал:
- Должен признаться, вы прекрасно выглядите. И я как профессионал рекомендую вам следить за собой и беречь свою красоту. Сами понимаете - можно разговаривать на интересующую меня тему так, а можно и этак.
Все-таки он - Малюта, подумала Лина и спросила:
- А вы что, профессионал?
- Я? - Доктор дружелюбно улыбнулся. - Я, пожалуй, профессионал. Да.
- А в какой области?
- Ну вот, - Доктор заулыбался еще дружелюбнее, - не успели проснуться, а уже задаете вопросы. Вы уж простите меня за избитую фразу, но вопросы все-таки собрался вам задавать я. Так что не надо перехватывать у меня инициативу.
У Доктора в кармане запиликал телефон, и он, вежливо извинившись, встал и отошел к окну.
Лина, понимая, что дела у нее обстоят очень плохо, и, возможно, даже хуже, чем она предполагала, судорожно соображала, как же ей быть. И тут она вспомнила, что же напоминает ей это кресло, к которому она была пристегнута.
Еще в студенческие годы один ухажер из Первого меда пригласил ее на странную экскурсию в вытрезвитель. И там он показал, как нужно выкручиваться из кресла, в которое обычно упаковывают буйных. Лине тогда стало интересно, и она попробовала. Не с первого раза, но ей это удалось. Помогло и то, что суставы у женщин обычно более гибкие, чем у мужчин.
Лина закрыла глаза и попыталась вспомнить движения, которым учил ее давно забытый воздыхатель. Ну, еще немного
Есть! Вспомнила! Это, пожалуй, шанс.
Тут она посмотрела в угол комнаты и, к своему ужасу, увидела несколько больших черных полиэтиленовых мешков, белый пластиковый бак для отходов и
И топор!
Вариант, при котором ее расчлененное тело окажется в разных местах города, предстал перед ней во всех своих ужасающих подробностях, и Лина поняла, что, возможно, время ее жизни сокращается с каждой минутой. Все это было слишком неожиданно, она не была к этому готова, но неумолимые обстоятельства, приблизившись вплотную, уже не позволяли думать о чем-то другом.
Все будет продолжаться, но уже совершенно в другом мире, без нее, без Лины! Другие люди будут жить, думать, смеяться, любить, и их незнание и нежелание знать об уже не существующем человеке будут совершенно естественными и справедливыми.
Радужной, летящей неизменно вперед жизни нет дела до чужой смерти.
Лина поняла, что у нее есть только одна цель.
Вырваться!
В это время Доктор закончил разговор и положил трубку на подоконник, где, как только что заметила Лина, лежал еще и пистолет.
Та-а-ак
- Я хочу курить, - уверенным голосом сказала она Доктору.
Она еще не знала, как именно будет действовать, если освободится из кресла, но шанс появился.
Доктор, ни говоря ни слова, поставил второй стул рядом с правой рукой Лины, принес с кухни массивную стеклянную пепельницу и поставил ее на этот стул.
Потом он отодвинул свой стул подальше и, взяв со стола пачку "Мальборо" и зажигалку, положил их рядом с пепельницей.
- Сейчас я освобожу вашу правую руку, - сказал он, - и надеюсь, что вы не будете швырять в меня стулом. Насколько я понял, вы девушка уравновешенная.
Лина кивнула, и Доктор отстегнул пряжку на ее правом запястье.
Сволочь, подумала Лина, вежливый профессиональный убийца. Он убьет меня, когда узнает все, что ему нужно, и будет жить дальше и делать какие-то свои непонятные дела. И забудет про меня. А я даже не смогу приходить к нему ночью в виде привидения, чтобы грызть его холодное сердце
Лина вытащила правой рукой сигарету из пачки, взяла зажигалку, закурила и положила ее на место. После этого она придала своему лицу расстроенное выражение и опустила голову. Но все это время она лихорадочно вспоминала.
Так. Поворачиваю кисть налево, потом локоть вперед. И колено прижать к нижней части подлокотника. Ремень немного сдвигается. Теперь повернуть кисть ладонью вверх, плечо назад, будет немного больно, теперь полностью расслабить кисть. Пальцы гнутся в обратную сторону, потом плечо вперед, и готово.
Рука свободна. Точно!
Решение было принято.
Теперь нужно усыпить бдительность этого дружелюбного мужчины, а там видно будет. А что, собственно, будет видно? Вон на подоконнике пистолет лежит, и думать не надо.
То есть думать, конечно, надо.
О том, как удалить его из комнаты.
Затянувшись, Лина сказала:
- Надеюсь, вы не будете вырывать мне ногти плоскогубцами?
Доктор улыбнулся и ответил:
- Конечно, нет! Постараюсь обойтись без этого.
- И вы понимаете, что я не хочу говорить вам того, что вы хотите услышать.
- Конечно, понимаю, - улыбка Доктора стала шире. - Вам очень не хочется расстаться с медальоном.
- А вам он нужен? - спросила Лина, подумав о том, что это, наверное, и есть один из тех, кто все еще думает, что, предъявив медальон, можно получить деньги в швейцарском банке.
- Конечно.
Доктор перестал улыбаться.
- Если я правильно поняла, в том шкафчике есть препараты, которые сделают меня разговорчивой? - спросила Лина и кивнула в сторону стеклянного шкафа.
- Есть, - ответил Доктор. Он уже не улыбался.
- Ну тогда давайте хотя бы поиграем с вами. Вы будете пытаться узнать у меня то, что вам нужно, а я буду пытаться не сказать вам этого.
- Ого, - удивился Доктор, - вот это да! Такого я от вас не ожидал. А вы смелая женщина!
- Совсем нет, - ответила Лина, - просто я понимаю, что мне отсюда деться некуда, так что почему бы не испытать новые ощущения. Кстати говоря, это не слишком вредно?
Лина чувствовала, что игру она ведет рискованную, но верную.
- Ну, - замялся не ожидавший такого поворота Доктор, - не более, чем, например, пить водку без закуски целую неделю.
- А что будет со мной, когда вы все узнаете? - спросила Лина и испытующе уставилась на собеседника, склонив голову набок.
- Если я получу то, что мне нужно, вы будете совершенно свободны. Это я вам обещаю, - твердо заявил Доктор.
Знаю я эту абсолютную свободу, подумала Лина, мертвые свободны от всего.
- У меня к вам просьба, - извиняющимся тоном сказала она, - я с самого утра хочу кофе. Привыкла, знаете ли
И тут же со страхом подумала о том, что ее тюремщик ей откажет.
Но Доктор мгновенно превратился в радушного хозяина:
- Конечно, конечно. Вы позволите? - и он снова пристегнул правую руку Лины к подлокотнику.
Когда он удалился, Лина уже собралась было исполнить трюк имени Гарри Гудини, но Доктор тут же вернулся и сказал:
- Я поставил чайник. Вы растворимый пьете? У меня нет другого.
- Да, конечно. А какой? - Сердце Лины билось так, что на самом деле ей никакого кофе не требовалось.
- Сейчас посмотрю, - ответил Доктор и снова вышел на кухню.
Вернувшись, он сообщил:
- Зеленый "Якобс".
- Отлично, - сказала Лина и умолкла. Что же будет дальше?
Наверное, у нее будет не менее тридцати секунд, пока ее страж и палач будет на кухне насыпать кофе в чашку, добавлять сахар, наливать кипяток и размешивать все это. Если он будет делать кофе и для себя, то добавится еще немного времени.
- О чем вы сейчас думаете? - вдруг спросил внимательно смотревший на Лину Доктор.
Лина ответила совершенно откровенно:
- О свободе.
- Вы можете стать свободной прямо сейчас, - улыбнулся Доктор. - Скажите, где медальон, я заберу его, и все!
- Вот уж нет, - возразила Лина, стараясь, чтобы в ее словах прозвучала жадность, - сама, по собственной воле, я его вам не отдам.
Во взгляде Доктора мелькнула тень презрения, и в это время на кухне начал шуметь закипающий чайник.
- Как угодно, - сухо бросил он и пошел на кухню.
Лина услышала, что там началось движение предметов на кухонном столе, и в ее голове прозвучал странно знакомый голос:
"Сейчас!"
Время изменило скорость своего течения, и Лина действовала, словно во сне. Она, как несколько минут назад, стала повторять про себя действия, одновременно делая то, о чем думала.
"Поворачиваю кисть налево, потом локоть вперед, и колено прижать к нижней части подлокотника. Ремень немного сдвигается. Теперь повернуть кисть ладонью вверх, плечо назад, будет немного больно, теперь полностью расслабить кисть, пальцы гнутся в обратную сторону, потом плечо вперед и готово. Рука свободна".
Рука была действительно свободна. Из кухни раздался голос Доктора:
- Вам сколько ложек?
Лина вздрогнула и, стараясь, чтобы ее голос прозвучал спокойно, ответила:
- Две полных. И одну сахара.
- Хорошо, - отозвался Доктор, и снова раздалось звякание и постукивание.
Лина быстро отстегнула левую руку, затем обе ноги, и, помедлив секунду, сняла легкие летние тапки. Счастье, что для этого не пришлось развязывать шнурки или громко отдирать липучки.
До подоконника, на котором лежал пистолет, было около четырех метров, Лина, встав из кресла, уже повернулась в ту сторону, но в это время из кухни послышался голос Доктора:
- Несу!
Лина услышала, как Доктор шагнул раз, потом еще раз, и поняла, что не успевает. Отчаяние охватило ее, и тут она увидела стоявшую на стуле рядом с креслом массивную стеклянную пепельницу.
Схватив ее и почти не понимая, что делает, Лина бросилась навстречу появившемуся из дверей кухни Доктору, который нес в обеих руках чашки с кофе, и с визгом ударила его по голове пепельницей, весившей не менее килограмма.
Пепельница от удара раскололась, и в руке Лины осталась ее половина с острым неровным краем.
Выронив чашки и покачнувшись, Доктор протянул к ней руки, но Лина ударила его изо всех сил еще несколько раз.
Доктор с залитым кровью лицом рухнул на пол и слабо застонал.
Лина отбросила не нужный более обломок пепельницы и, схватив стул, стала бить им Доктора по голове, по рукам, по ногам, по туловищу, в общем - по чему попало.
При этом она выкрикивала сдавленным голосом:
- Свобода, говоришь? Отлично! Я свободна! Стулом в тебя не швырять? А я и не швыряю! Гадина! Гадина! Гадина! Гадина! Гадина! - в такт ударам повторяла она.
Доктор перестал шевелиться.
Лина бросила стул и встала над поверженным врагом, задыхаясь и почти плача.
Наконец, успокоившись и несколько раз глубоко вздохнув, Лина перетащила Доктора в кресло, тщательно пристегнула его, потом, подумав, сняла с него брючный ремень, надела его Доктору на шею и, не слишком затягивая, зацепила за имевшуюся на спинке кресла скобу.
Проверив еще раз надежность всех креплений, Лина надела тапки, затем сходила в ванную, вымыла руки, вытерла их хорошим махровым полотенцем и вернулась в комнату.
- Вот так, - произнесла она, посмотрев на Доктора, и открыла медицинский шкафчик.
Найдя нашатырный спирт, она смочила им ту же ватку, которую совал ей под нос похититель, зацепила ее пинцетом и сунула в лицо неудачливому палачу.
Доктор вдохнул нашатырь, отдернул окровавленное лицо, потом вдохнул еще раз, сморщился и отрицательно замотал головой. Лина убрала ватку и, бросив ее на пол, уселась напротив своего превратившегося в пленника палача, точно так же оседлав стул задом наперед.
Наконец Доктор открыл глаза и уставился на Лину, по всей видимости, еще не до конца понимая, насколько изменилась ситуация. Лина встала, прошла в ванную, намочила полотенце холодной водой и, вернувшись, тщательно вытерла окровавленное лицо Доктора.
К этому времени тот уже полностью очухался и смотрел на Лину не отрывая глаз.
Лина ответила ему спокойным взглядом и сказала:
- А кофе-то мне все-таки хочется. Вы будете?
И, не дождавшись ответа, пошла на кухню. Принеся из кухни две чашки кофе, Лина подвинула к правой руке пленника стул, поставила на него чашку кофе и, откровенно дразня пленника, сказала:
- Сейчас я освобожу вашу правую руку и надеюсь, что вы не будете швырять в меня стулом. Насколько я поняла, вы человек уравновешенный.