Лин спешит сменить тему. Видимо опасается, что я все-таки что-нибудь брякну:
Я еще сказала Джес, что мы ничего подобного по дороге не видели.
И хорошофыркаю яне хватало проблем.
Эта та еще тварькивает Джес задумчиво.
Да уж. Вот обидно за тех ребятпротягивает Линтварь сожрала их прямо у перроне. В туннеле у нас уже никого не было. Вам бы на пять минут большеи выбрались бы втроем.
Джес на мгновение напрягается, но тут же небрежно хмыкает:
Да, жаль их. Но это Хоплес, у вас ведь тоже не все выжили?
Ну побольше будетзамечаю я.
Вас так и вышлочетверо?
Я мрачнею. За меня отвечает Лин:
Нет, нас было пятеро.
Кто-то по дороге кони двинул?
Умерлаобрываю я ее, и Джес настороженно смотрит на меня, словно мышь, что попробовала дернуть за хвост котаэта была наша подруга. Сью. И нам ее жаль.
На лице Джессике тут же появляется то печально-растерянное выражение, которое появилось, едва она заметила нас на выходе из-за зеркала:
Прости, я не знала. Я со своими как-то не успела сблизиться. Ну типо, чтобы друзья все такое. Жалко конечно, что никому выбраться не удалось, но не так, чтобы траури тут же еще раз добавляетсочувствую.
Меня напрягает то, с какой ловкостью и быстротой Джес меняет маски. Если Лин этого не замечает, я вижу прекрасно. Джессика отменный манипулятор и теперь мне уже кажется, что она не так проста, хоть и с самого начала не позиционировала себя, как какую-то дурочку.
Если бы она была шкатулкойто сразу с тройным дном. Понять бы теперьправда я ей смутно знаком, или это все-таки действительно трюк для какой-то цели?
Сзади раздается приглушенным шумРоб закрывает дверь. Порции с собой не несет, значит скормил.
Как он? спрашивает один из фонарей за столом.
Не оченьотвечает Роб.
Что в переводе на человеческий «очень и очень дерьмово, чувак».
Из-за угла как раз появляются Кэти с Ричи и на мое удивление присоединяются к столику фонарей. Может, хотят погреть уши о том чуваке в тачке, а может решили дать понять, что теперь мы идем все. Если такмне тоже бы лучше отираться поблизости.
Пойду послушаю, что Роб скажетподмигиваю им обоим и встаю.
Лин и Джес вновь склоняются друг к другу, словно я и не вмешивался в их разговор. Когда подхожу к столу, Роб уже уселся рядом с Марком, а Ричи и Кэти сели по другую сторону. Ричи вроде как нормально, а Кэти сидит мрачная.
Конечно, подозреваю, в каком свете ей все это представилось.
Начиная с вызволения из Хоплесамы постоянно про нее забывали, забивали, она выбиралась сама и вызывала наше всеобщее удивление по поводу своей живучести. И стоило нам вроде бы всем объединиться за одну идеюкак она узнает, что пока выбирала общую комнату, мы быстро переосмыслили свои взгляды, взвесили все «за» и «против» нашей компанией, а ее теперь просто ставим перед фактомидешь с нами или идешь одна.
Как чемоданчик, в котором лежат не очень-то ценные вещи. Кэти не заслужила такого, она довольно милая.. наверно. За время нашей дороги мы с ней почти не общались. Сложно сказать, какая она. В Хоплесе мы тоже не пересекались.
Но в любом случае понятно, почему сейчас она мрачная. Надо было хоть создать иллюзию того, что мы спрашиваем ее совета или мнения. В любом бы случае подвели в итоге к тому, что все идемно хотя бы было бы не так открыто.
Радуюсь, что место именно с Ричи, а не с ней, а то чувствовал бы себя неловко. Сажусь рядом как раз в тот момент, когда Роб заканчивает свой рассказ о Фонаре в машине парой бранных слов и весьма неутешительных прогнозов.
Мы его не сможем взять с собойотрезает Марк и впервые я вынужден признать, что он говорит дельную мысль.
Только потому, что я сам подумал об этом раньше.
Зато Роб тут же меняется в лице и становится понятным, что он даже не рассматривал этот вариант:
Я своего человека не брошу.
Ваш кодекс это здоровокивает Маркно мы вышли на финальную тропу. Это уже не поездочка по ЛА, понимаешь? Он станет нам грузом. Нам нужна уверенность, легкость, но при этом не привлекать лишнего внимания. Затеряться среди них. А с раненным стонущим человеком, чья щека расклёвана воронамимы не сможем затеряться даже на улице. Это не говоря о том, как он замедлит наш путь до самого Мозгового Центра. Это мучение и для него, и для нас. Его придется оставить здесь.
Уж милосерднее тогда пристрелитьбурчит один из фонарейчем оставлять зараженным на милость.
Пристрелить как собаку? цедит второй, у которого расклевана рукауж лучше тогда оставить пистолет. Станет совсем невмоготу или подоспеют тваризастрелиться сам.
Ага, у нас так много пушек, что ты ими разбрасываться вздумал? злится «водитель» забыл, куда мы идем?
Хватитжестко обрывает их Робон еще жив и наш напарник, а вы уже говорите о нем, как о лишнем балласте, который бы сбыть как-нибудь поудобнее, да чтобы совесть по ночам не мучила.
Они замолкают, понуро опустив головы. Я гляжу на них и кажется, что прошли месяца с того момента, когда я видел их в составе двух дюжин, а на деле всего несколько дней. И вот теперь их всего четверо. Ну, считая что фонарь в машине уже покойникто трое.
Впервые с прихода Роб оборачивается на наше трио за столом. Марк переводит на нас требовательный, но мягкий взгляд. Он заметил нас сразу, но все ждал, что мы первыми проявим себя. Роб все еще злится на товарищей, но очень сильно старается сделать выражение своего лица любезным.
Выходит нечто совершено ужасное. Лучше бы он оставил все, как есть. Теперь на эту гримасу даже смотреть страшно. Будто его инсульт хватанул.
Лаки.. мягко начинает Маркты.. подумал?
Почему не обратиться в начале к Ричи или Кэти? Они тоже были против, Ричи даже вел себя намного агрессивнее, а теперь тоже сидят за столом.
Но понятно, почему я. Ведь ему нужен именно яидут или не идут эти двое для Марка принципиального значения не имеет.
Как будто был выборфыркаю я, даже не намереваясь быть «послушной овечкой», как сказал Ричи, которая прибилась обратно к стаду и повинно опустила головуты бы все равно меня потащил. Лучше уж пойду на своих условиях.
Мудрокивает он с легкой улыбкойя всегда знал, что ты сообразительный.
Мне помогла прийти к этому Линдобавляю я, по большей части для того, чтобы стереть эту самодовольную лыбу с его лица. Но не действуетему уже плевать кто и что. Главное, он добился своего и мы с Джес добровольно идем за ним.
Мы тоже идемнадменно заявляет Ричи, глядя на Марка так, что даже я начинаю сомневаться, кто кому этим делает одолжение. Взгляд Ричи будто говорит «да, знаю, моей благосклонностью ты теперь обязан до конца жизни, но я сегодня в хорошем настроении».
Даже Роб немного изумляется. Только Марк на это не ведется, даже на мгновение:
Хорошо, ваше право. Но раз идетето слушаете мои указания, особенно когда достигнем Мозгового Центра.
Сама мысль «слушать указания» Марка не вдохновляет Ричи, но он молча это проглатывает. Кэти же вообще не говорит ни слова и на мгновение я решаю, что эта девчонка вполне может бунта ради реально взять, собрать свои монатки с утра пораньше и уйти сама на все четыре стороны, никого не предупредив.
Неловко будет, если мы этого даже не заметим.
Потому собираюсь сегодня как-нибудь выбрать время, когда она будет сама, да поговорить с ней. Не о том, что она неправильно все поняла или прочая дичь, которая только усугубит положениеа просто потрепаться обо всякой ерунде. Пусть почувствует, что мы все команда, и никто не вычеркивает ее из списка, как чемодан с мало ценными вещами. Конечно, если Кэти с утра вдруг решит уйти без насмы это переживем, но не хотелось бы лишаться хоплэта просто из-за того, что вовремя не оказали ему внимания.
Тем более в этой ситуации Кэти и не выделываетсяу нее есть все права злиться на наше поведение.
Мои мысли перебивает Марк:
Выходим завтра в 7 утра.
Он смотрит на часы. Ну, конечно, он уже был с фонарями, потому с часами. Удивительно, что нам за всю поездку так и не дали часов. Я не успеваю потребовать их сейчас, как Роб отвечает:
Тогда встать надо в половину. Поедим, соберем все вещи, проснемся. Нельзя совершать необдуманных сонных поступков.