Потом поднял вторую руку и показал fuck Живицкому: тебе, актеришка дешевый! А когда решил, что с них достаточно, сказал спокойным, но железным голосом:
Я Николай Григорьев, к убийству неизвестной мне гражданки Эльвиры Смирницкой никакого отношения не имею. Я лишь раз на своей памяти был проездом в Лисьем Носуи убийствами там не занимался!
И тем подвел черту. Затем сложил руки на груди и отрешенно уставился в стену кабинета.
Живицкий мелко затряс кудряшками. Муха сглотнул и набрал воздуха в легкие. Я подумал, что он начнет сейчас визжать, брызгая слюной, однако ошибся. Заговорил он негромко, но с угрозой в дрожащем от ненависти голосе.
Смотрю я, ты не понимаешь, Разин. Пантомимы все показываешь. Терпение наше испытываешь. А оно не безграничное. Границы этого терпения ты давно уже пересек, Разин. Игры поэтому с этого момента прекращаются. Кстати, по поводу твоей пантомимы. Очень своевременно напомнил. В тему, так сказать. Если ты продолжишь играть в несознанку и портить нам отчетность, познакомишься с главной темой своей пантомимы на собственном анусе. Специалисты по этому вопросу у нас здесь имеются. Точнее, имеют, снова ухмыльнулся он, довольный игрой слов. Скучают небось без свеженького. Тебя, Разин, ждут не дождутся. Или, может, все жедождутся. Как там у классика: «Здравствуй, тело младое, незнакомое!»
Муха сделал паузу, видимо, давая мне время осмыслить только что услышанное. Затем продолжил более прозаическим тоном:
Встретиться с этими замечательными парнями у тебя есть все шансы. В случае, я повторяю, если ты продолжишь глупо упираться. Выбор у тебя все-таки есть. Время, чтобы собраться с мыслями, мы тебе дадим. Немногопару-тройку дней, не больше. А чтобы подстегнуть твой мыслительный процесс и придать ему нужное направление, в эти дни проведем очную ставку с очень ценным свидетелем. С твоей женой, Разин. Ангелина, в отличие от тебя, согласилась сотрудничать со следствием. Для началапомочь установить твою подозрительную личность. Надеюсь, эта информация поможет тебе принять правильное решение и не доводить нас до применения крайних мер. А когда ты перестанешь наконец твердить, как попка: я Николай Григорьев, я Николай Григорьев, и признаешь, что ты Разин, Константин Александрович Тогда это дохлое дело сдвинется с мертвой точки с минимальными потерями с твоей стороны. Твоей, Разин, стороны. Прочувствуй это.
«Очная ставка с Ангелиной!»Я был в смятении и очень надеялся, что это не слишком заметно. Муха добился-таки своего.
Увести! гаркнул он куда-то за мою спину. Сразу щелкнул замок, скрипнули дверные петли. Грохоча коваными сапогами, вошел старшина и рявкнул:
Встать!
Глава 2БЛЕФ-КЛУБ ПО-ВОРОВСКИ
Обратной дороги до камеры я просто не заметил. Шел, глядя под ноги. По звуку звякающих об стену ключей за спиной привычно определял скорость движения и дистанцию с вертухаем. Останавливаясь перед дверями или решетками, еще не слыша команды, автоматически поворачивался лицом к стене. Эту нехитрую тюремную науку я познал в совершенствекакие еще нужны доказательства того, что я здесь не в первый раз. Любой опытный зэк, недолго понаблюдав за мной, сразу бы это понял. Точно так же, как я могу отличить новичка от бывалого.
За несколько часов передо мной прошел настоящий парад призраков. Следователь Муха и доктор Живицкий. Беспредельщики. Много лет, вплоть до сегодняшнего утра, в моей личной канцелярии числившиеся на том свете. Да и жена Ангелина, с которой Муха обещал на днях устроить очную ставку, тоже по идее должна быть мертва! Все они давно должны были уйти в небытие. По агентурным данным, как говорят разведчики в шпионских книжках. А этим данным я до сегодняшнего дня тоже склонен был доверять. Выходит, напрасно. Вот, например, братки когда-то меня клятвенно заверяли, что следак Муха стараниями Светки-Конфетки отправился на небеса, где никого больше не потревожит. А теперь мне, доверчивому, один труп с другим свидание устраивает. Если жив Муха, то Ангелина тем более может оказаться живой. Шансы у нее все-таки были. Люди и не в таких условиях выживают. Хватило бы воли!
«А вдоль дорогимертвые с косами стоят! И тишина!» А может, это просто я уже умер? Там, в аэропорту, как и полагал вначале. И все это со мной уже после смерти происходит! Было так в каком-то фильме, и не в одном!
Ага! И это после смерти так болит и кружится голова. Нет, господа-товарищи, я пока еще на этом свете! И даже точно знаю, в какой именно его части. Но вот чего пока не могу представить даже приблизительнокто же это затеял такую сложную игру и для чего? Что за безумец стоит за всей этой фантасмагорией?
А если не безумец? Тогда еще трудней.
Стоп! А если это с моей головой все-таки что-то не в порядке? И, на самом деле, я и есть врач-реаниматолог Константин Разин, только что брошенный в узилище злыми мусорами? А эти семь с лишним лет активной криминальной жизни просто привиделись мне после интенсивных побоев? Времявещь иллюзорная! Столько раз побывав в наркозе, я знал это наверняка. Даже до последнего «заплыва» с галлюциногенами из аэропорта в «Кресты».
Но тут в поле моего зрения попали собственные ноги в изжеванных, но все равно чертовски элегантных брюках (Ermenegildo Zegna). Очень дорогих. И таких же дорогих туфлях. Без шнурков, на резинках, что в сложившихся обстоятельствах важно. На такие туфли тот старый Константин Разин, врач-реаниматолог, целый год бы пахал. Даже не один год, пожалуй.
Недоработали, господа режиссеры. «Не верю!»как сказал бы Станиславский. Не знаете, кто такой Станиславский? Вот теперь верю Мой, тезка, кстати, Константин!
Главным сейчас было понятьдля чего все это затеяно? С какой целью? Если бы меня хотели убить, я был бы уже мертв. Для такого простого дела не нужно было бы городить все это. Значит? Значит, им нужно что-то совсем другое. Что? В чем ключ? Ведь наверняка лежит где-нибудь на виду. «Хочешь спрятать вещь как следует, положи на самое видное место», так, кажется, говорил Эдгар По. Писатель, который придумал детективы, наверняка знал, что говорил.
Может, меня хотят просто свести с ума? Так это пустое. В мединституте на курсе психиатрии седенький профессор Ганелин рассказывал об опытах, которые ставили нацисты во время войны. Немцынарод дотошный и пунктуальный. Решив выяснить, можно ли свести человека с ума, и если можното каким образом, они принялись за дело с огоньком. Выделили для опытов подходящий концлагерь. Подали заявку в Рейхсканцелярию на бесперебойную поставку человеческого материала и с головой погрузились в свои опыты. Опыты были, по фашистскому обыкновению, самыми изощренными и бесчеловечными. Подопытным людям причиняли немыслимые физические и моральные страдания, применяя для этого все последние достижения науки и техники. Любой ценой стараясь снести им напрочь крышу. Результаты всех опытов скрупулезно фиксировались и потом детально изучались.
Сомневаться в добросовестности их исследований не приходится, говорил профессор Ганелин. А такой экспериментальной базы, как бы бесчеловечно это ни звучало, ни у кого никогда не было и, надеюсь, не будет. Поэтому отнестись к результатам их чудовищной работы следует со всем вниманием.
Итак. Переработав горы человеческого материала, нацистские ученые пришли к однозначному выводу: свести человека с ума невозможно, если у него нет природной предрасположенности к сумасшествию. Вот так. То есть люди от природы делятся на предрасположенных к безумиюи на тех, у кого крыша крепче, чем фундамент.
Я относился ко второму типу и это знал точно. Вся моя изобиловавшая потрясениями жизнь это подтверждала. А тот, кто теперь ставил на мне свой варварский опыт, этого наверняка не знал. И вряд ли слышал об изысканиях своих нацистских предшественников. Все-таки есть польза от высшего образования, как ни крути.
Лицом к стене! И вертухай загремел ключами в замке.
Для людей, никогда не бывавших за решеткой, пребывание в одиночке должно казаться самым страшным испытанием. Однако я знаком был не понаслышке с тюрьмой и гипертрофированным чувством коллективизма не страдал. Поэтому и очутиться в камере, набитой полусотней, если не сотней, зеков, где стоит вечная духота, где гудят с утра до вечера чьи-то голоса, не стремился. Нужно было очень многое обдумать, и как можно скорее. Сколько у меня времени в запасеведомо только тем, кто затеял эту странную игру.