Он начал медленно подниматься по лестнице, затем обернулсяотрубленная голова служанки, казалось, неотступно следила за ним своим ужасным мертвым взглядом.
Лаз на чердак был прикрыт дубовой дверью, но когда Комаровский поднял ее, на него дохнуло ледяным холодомв соломенной крыше среди стропил зияла дыра. Он залез на чердак, но при его высоком росте распрямиться так и не смог, согнувшись, подобрался к дыре и выглянул наружу. Снег на соломенной крыше представлял собой месиво. И то же было на крыше сарая. Комаровский вылез из дыры на крышу. Глянул внизследов на снегу не было нигде, вокруг сарая тоже. До сарая расстояние вроде как приличное, строения стояли не вплотную, однако он примерился и
Прыгнул!
Крыша сарая едва не рухнула под его весом. Но он сразу понялздесь до него уже кто-то побывалсолома и снег вперемешку. А дальше крыша хлева и опятьникаких следов внизу.
Комаровский спрыгнул вниз. Соломон, не в силах находиться в одиночестве в страшном доме, полном мертвецов, выскочил наружу.
Соломон, подойди сюда, к сараю, и снова посмотри самты человек умный. Вот они, улики, и путь, по которому убийца-грабитель проник к нимчерез соломенную крышу, перепрыгнув на нее с крыши сарая.
Комаровский прошел к хлеву, обошел его кругомсзади на соломенной крыше тоже вмятина.
Он прыгал с крыши на крышу, пока не достиг дома.
А как он, по-вашему, попал на крышу хлева?
Комаровский глянул на деревья, что росли за плетнем двора Мандля. Вязы, буки, толстые стволы. Он перепрыгнул через плетень и, увязая в снегу, где опять не было следов, вошел под сень заснеженных деревьев. И сразу увидел бук, ветви которого были свободны от снега: кто-то стряхнул его оттуда. До крыши хлева с дерева можно тоже легко перепрыгнуть, а рядом росло другое дерево и еще, и еще
Следы на снегу он обнаружил только у седьмого ствола, уже углубившись в буковую рощу. Цепочка следов вела в лес, в самую чащу. И это были следы не зверя, а человека.
Перелезший с трудом через плетень корчмарь подошел, робко глянул.
Что и требовалось доказать, Соломон. Евграф Комаровский указал ему на следы. Не лесное чудовище, не упырь, как вы себе все вбили в голову, а хитрый и жестокий убийца-грабитель. Возможно, вы его даже знаете, он кто-то из местных, поэтому так старается все замаскировать. Как ты думаешь, куда ведут эти следы?
Соломон ничего не ответил. Молчал.
Что за лесом?
Старое аббатство. Оно давно пустует.
Пойдем, глянем на сие аббатство. Евграф Комаровский решительно двинулся по глубокому снегу в лес, забыв обо всем. Кровь убитых взывала к отмщению. Пистолеты были при нем.
Корчмарь испуганно вцепился в его рукав.
Мой господин, вы не понимаете! Постойте! Погодите! Опомнитесь!
Я вашего зверяваделлата или как он там у вас именуетсясей же час вытащу из его логова, и вы все убедитесь Долой страхи и суеверия! Убийца предстанет перед правосудием!
Опомнитесь! Он вас убьет! Куда вы один?! До аббатства далеко через лесвы туда только затемно выйдете, а ночьего время силы!
Комаровский остановился, обернулся.
Так далеко до аббатства?
Да! Да! Не ходите туда, мой храбрый господин! Вы же ехали в королевский замокдо него всего пятнадцать верст.
До замка, где императорский двор развлекался оленьей охотой и где его ждал граф Николай Румянцев, к которому он вез срочную депешу государыне Екатерине и отвечал за нее головой, всего пара часов пути верхом. А до аббатства день пути
Он вспомнил, как старый фельдмаршал приказывал ему ехать как можно скорее и нигде не задерживаться сегодня уже пятнадцатое ноября завтра шестнадцатое
Над головой хрипло каркнул ворон.
Евграф Комаровский увидел егочерная птица сидела на ветке бука, взъерошив перья.
Даже добравшись до его логова, тихо возвестил корчмарь Соломон, вы можете и не узнать, что перед вами именно Он. Зверь мастер отводить глаза. Он меняет обличье, у него разные ипостаси. Вы узнаете, что это он, лишь когда он вопьется клыками в ваше горло. Отступитесь сейчас, не дразните судьбу Видите? Он указал дрожащим пальцем на черную птицу. Знаете, кто это?
Старая ворона. Евграф Комаровский понял, что не суждено ему сегодня добраться до аббатствадело, ради которого он был послан так далеко, не могло ждать.
Может, это Он и есть, шепотом объявил корчмарь. Явился сам поглядеть на вас. Берегитесь, мой господин, он вас уже видел и запомнил. Возможно, вы еще с Ним встретитесь не сейчас и не здесь, потом позже Ибо он вездесущ. И да поможет вам ваш христианский бог. Потому что у нас в горах Бюкк говоряткто встал у Зверя на пути, тот обречен на его ярость и месть.
Евграф Комаровский резко взмахнул рукой, пугая ворона. Но тот не слетел с ветки. Глядел на Комаровского в упор черным злым глазом, словно изучал, запоминал.
Тогда Комаровский достал пистолет, взвел курок и, не целясь, выстрелил.
Черная птица камнем свалилась в снег, запятнав его алыми брызгами.
Корчмарь Соломон хрипло вскрикнул и, бормоча молитвы, кинулся прочьподальше от тихого заснеженного леса и от этого сумасшедшего русского.
Глава 2Невинность в опасности, или чрезвычайные приключения
При сем ударе судьбы первое несчастие было, которое не колебало до тех пор приятной и спокойной жизни.
29 июля 1826 года, усадьба Иславское под Москвой
Красногрудая птичка малиновка вспорхнула на плечо статуи Актеонаалое пятно, словно кровь на мраморном теле. Актеон, терзаемый псами, превращающийся в оленя, чтобы быть разорванным заживо на куски. Уже не человек в обличье своемс оленьими рогами, но еще и не зверь лесной. Нечто среднее, пограничное
Клер Клермонт остановилась перед статуей на берегу пруда. Гуляя по окрестностям, она всегда приходила сюдастатуя Актеона как магнит притягивала ее к себе. И сейчас она тоже замедлила шаг.
На мраморном лице застыло выражение страдания, но в прекрасных мужских чертах скрывалось и что-то ещенечто такое, чего Клер не могла пока понять. Точно такое же выражение было и на лице Юлии, когда она водрузила урну с прахом на каменную полку в часовне.
Ну, вот и все, произнесла Юлия. Вот и конец.
То, что промелькнуло в тот миг в чертах Юлии, страдание отчаяние боль. Но и нечто другоетемное, грозное, не сулящее покоя и света. Словно далекая еще гроза над вечерним лесом.
Юлия Борисовна Посникова, сорокадвухлетняя вдова обер-прокурора, хозяйка и подруга Клер, с семьей и детьми которой мисс Клермонт в качестве английской гувернантки приехала в Россию из Италии полтора года назад, вернулась в свое подмосковное имение Иславское этим вечером. Она была в глубоком трауре, даже не сменив запыленного дорожного платья, она попросила Клер и управляющего имением Кристиана Гамбса сопровождать ее на семейное кладбище Посниковых к часовне. Она возглавляла маленькую процессию (кроме Гамбса, их сопровождал еще дюжий выездной лакей), прижимая к груди мраморную урну с прахом того, кого безмерно любила и ради кого была, по ее словам, готова на все.
Ни слезинки она не пролила ни по пути на кладбище, ни в часовне.
Лишь спустя какое-то время тихо попросила оставить ее в часовне одну, наедине с прахом.
На страже у дверей часовни остался лакей. Клер с управляющим Гамбсом медленно пошли по липовой аллее к барскому дому. Но с мельницы прибежали мужикив который уж раз заело чудо техники, изобретенное и усовершенствованное Гамбсом: механическое водяное колесо. И управляющий отправился разбираться на мельницу: он был великий энтузиаст своего дела. А Клер Клермонт прошла дальше по аллее, однако
Вечер был таким чудесным, тихим, теплым
Летний зной сменился приятной прохладой.
Солнце еще не село, окрашивая в пурпур верхушки столетних парковых лип. Нежные пастельные сумерки разливались, словно акварельные краски. Клер свернула с аллеи и пошла к каскаду из двух прудов с проточной водой, поступающей через прорытый узкий канал из Москвы-реки. Пруды и канал Посниковым не принадлежали, это были уже угодья каких-то их здешних соседейКлер не вникала в эти детали, однако гулять там очень любила.