Не утруждайтесь, преподобный отец, послышался за спиной у него голос Агнес, и от неожиданности он даже вздрогнул. Роуз поставит ее в стойло.
Вы очень добры. Поблагодарите ее от моего имени.
Его охватило смутное раздражение, хотя он и сам не смог бы точно сказать, почему именно. Он подхватил свою сумку и следом за экономкой двинулся обратно в гостиную.
А теперь, миссис Бадд, начал он, стараясь говорить деловым тоном, с вашего позволения, давайте уладим кое-какие вопросы. Он водрузил сумку на стол, порылся в ней, вытащил ручку в чехле и несколько стопок бумаги. Начнем с главного Он улыбнулся ей, пытаясь слегка разрядить обстановку. Найдутся ли в этом доме чернила?
И что же это за вопросы?
Женщина глядела настороженно. Интересно, сколько ей лет, подумал Фэйрфакс. Около пятидесяти, наверное. Землистая кожа, невыразительные черты лица, уже поседевшие волосы, красныепо всей видимости, от слезглаза. Горе, конечно, очень старит, подумал он, внезапно испытав жалость. До чего же мы, бедные смертные существа, уязвимы под личиной напускного самообладания.
Мне поручено, в числе прочего, произнести на похоронах отца Лэйси надгробную речьзадача нелегкая даже в том случае, когда ты знал покойного, и еще более трудная, если ты не был с ним знаком. Он произнес эти слова с таким видом, будто знал, о чем рассуждал, хотя, по правде говоря, ему никогда в жизни не доводилось служить панихиду и сочинять надгробную речь. Посему мне необходимо узнать кое-какие простые факты. Итак что там с чернилами? Полагаю, у священника были чернила?
Да, сэр, чернила у него были, и даже в избытке.
Агнес, явно оскорбленная в лучших чувствах, удалиласьпо всей видимости, пошла за чернилами.
Фэйрфакс сел за стол, взялся за край столешницы и обвел комнату взглядом. Над камином висел простой деревянный крест. В свете свечей казалось, что стены окрашены в тусклый буро-рыжий цвет. Они заметно наклонялись внутрь, а потолок в центре провисал. И тем не менее комната производила впечатление глубокой основательности и старины, как будто все здесь законсервировалось столетия назад и с тех пор не менялось. Ему представились поколения священнослужителей: должно быть, те сидели на этом самом месте, вероятно, не один десяток, тихо служа Господу в этой глухомани, безвестные, всеми забытые. При мысли о таком самоотверженном служении его охватило ощущение собственного ничтожества, поэтому, когда вернулась Агнес, он попытался продемонстрировать смирение, собственноручно принеся второй стул и усадив экономку за стол напротив себя; голос его, когда он обратился к ней, звучал необычайно мягко.
Прошу прощения, но мне нужно это знать: сколько времени отец Лэйси пробыл в здешнем приходе?
В январе тридцать два года минуло.
Тридцать два года? Это ж без малого треть века! Целая жизнь! Фэйрфаксу нечасто доводилось слышать о столь длительном пребывании в должности. Он обмакнул перо в чернильницу и сделал пометку. А родные у него были?
Был брат, да умер много лет назад.
А вы сколько у него прослужили?
Двадцать лет.
И ваш муж тоже?
Нет, сэр, я давно уж вдова, но у меня есть племянница, Роуз.
Та самая, что позаботилась о моей лошади?
Она живет тут, в доме, вместе с нами, то есть я хотела сказать, со мной.
А что будет с вами обеими теперь, когда отца Лэйси не стало?
Он тут же пришел в смятениеглаза женщины наполнились слезами.
Не могу сказать, сэр. Все случилось так внезапно, я об этом еще не думала. Быть может, новый священник пожелает оставить нас при себе. Она с надеждой посмотрела на него. Вы смените отца Лэйси?
Я?! Фэйрфакс едва не рассмеялся над нелепой мыслью о том, что он может заживо похоронить себя в этой глуши, но осознал, насколько невежливо это будет выглядеть, и сдержался. Нет, миссис Бадд. Я самый ничтожный из людей епископа. У меня есть обязанности в соборе. Мне поручено только отслужить панихиду. Но я сообщу о положении дел в епархию. Он сделал еще одну пометку и откинулся на спинку стула, потом задумчиво сунул в рот конец ручки и устремил на экономку внимательный взгляд. Разве никто из местных священников не мог провести церемонию?
Этот же самый вопрос он задал епископу Поулу накануне, когда ему поручили эту задачу, разумеется, куда более дипломатичным языком, поскольку епископ не привык, чтобы его распоряжения оспаривались. Но тот лишь поджал тонкие губы и уткнулся в бумаги, пробормотав, что Лэйси, мол, был человеком своеобразным и не пользовался любовью коллег из соседних приходов. «Я был знаком с ним в молодости. Мы вместе учились в семинарии. Но с тех пор наши пути разошлись». Он в упор взглянул на Фэйрфакса. «Это отличная возможность для вас, Кристофер. Дело несложное, однако требует определенной гибкости. За день, думаю, обернетесь. Я полагаюсь на вас».
Агнес принялась внимательно рассматривать свои руки.
Отец Лэйси не имел никаких сношений со священниками из окрестных долин.
Почему?
У него был свой путь.
Фэйрфакс нахмурился и слегка подался вперед, будто не до конца расслышал ее слова.
Прошу прощения. Я не вполне вас понимаю. В каком смыслесвой путь? Существует лишь один истинный путь. Все прочееересь.
Экономка упорно отказывалась смотреть ему в глаза.
Тут я вам ничего не скажу, преподобный отец. Я в подобных вещах не сильна.
А что насчет отношений с прихожанами? Паства его любила?
О да. (Пауза.) По большей части.
Но не все?
На сей раз она ничего не ответила. Фэйрфакс отложил ручку и потер глаза. Внезапно на него навалилась усталость. За что ему это наказание, пусть даже в обертке епископской милости: ехать восемь часов, чтобы похоронить безвестного клирикахорошо еще, если не еретика, которого явно недолюбливала добрая часть паствы? Зато никто не расстроится, если надгробная речь окажется не слишком длинной.
Думаю, произнес он с сомнением в голосе, я могу ограничиться общими словами: о достойно прожитой жизни, посвященной служению Господу, ну и так далее. Сколько ему было лет, когда он погиб?
Немало, сэр, но на здоровье он не жаловался. Пятьдесят шесть годков.
Фэйрфакс прикинул в уме. Если Лэйси прослужил в здешнем приходе тридцать два года, значит приехал сюда в двадцать четыре. Столько сейчас ему самому.
Получается, Эддикотт был его единственным приходом?
Да, сэр.
Он попытался представить себя на месте старого священника. Если бы его сослали в такую глушь, он просто-напросто свихнулся бы. Возможно, с годами именно это и произошло. В то время как Поул возвысился до епископского сана, Лэйси бросили гнить тут. Идеалист с пылким сердцем очерствел в одиночестве и превратился в закоренелого мизантропа.
Треть века! Должно быть, ему тут нравилось.
О да, очень нравилось. Он ни за что не уехал бы отсюда по собственной воле. Агнес поднялась. Вы, должно быть, страх как проголодались, преподобный отец. Я приготовила вам поесть.
Глава 3Фэйрфакс решает лечь пораньше и делает пугающее открытие
Она подала ему скромный ужин, состоявший из кролика и тушеных бараньих сердец, а также бутылку крепкого темного эля, который, по ее словам, отец Лэйси сварил собственноручно. Он пригласил экономку разделить с ним трапезу, но та отказалась, сославшись на то, что нужно еще готовить закуски для поминок. Роуз за все это время так и не показалась.
Поначалу Фэйрфакс принялся за еду с неохотой. Новот парадокс! с каждым новым куском, который он с опаской отправлял в рот, аппетит у него разыгрывался все больше и больше, так что количество съеденного оказалось изрядным. Он промокнул губы салфеткой. У всего, что происходит, есть цель, ведомая одному лишь Господу. Он должен извлечь из этой ситуации максимальную выгоду, в противном случае епископ будет разочарован. Да и потом, у него будет в запасе занимательная история, которую можно рассказать в трапезной.
Он подбросил в огонь еще одно небольшое полено в попытке заставить холод отступить, потом вернулся за стол, сдвинул тарелку и достал Библию и молитвенник. Чиркнув спичкой, он зажег трубку и откинулся на спинку стула. Впервые за все время он обратил внимание на чернильницуили, вернее, на пузырек с чернилами. Он взял его в руку и поднес к пламени свечи. Пузырек был диковинного вида, три дюйма длиной и дюйм шириной, из толстого прозрачного стекла, с рифлеными стенками. В двух третях высоты, считая от горлышка, имелась неглубокая заостренная вставка, очень удобная: чернила скапливались в узком конце резервуара. Он никогда не видел ничего подобного. Вещица явно древняя. Интересно, как она попала к старому священнику?