Отпустив ключ, Дэн подвинулся к центру сиденья и обнял ее за плечи. Когда она обернулась к нему, чтобы протестовать, он поцеловал ее.
Марти оттолкнула его.
- Прекрати это.
- Да что, черт подери, с тобой такое?
- Что со мной? Ты только что избил человека до бесчувствия.
- Ну и...?
- И наслаждался этим.
- Да?
- Да!
- Я вовсе не наслаждался. Скорее, это дало мне замечательное чувство удовлетворения. Понимаешь? Все равно как гол забил.
- Это тебе не футбол.
- Правильно. Может быть, мне лучше вернуться и прикончить его.
- Здорово. Чудесно. Почему бы тебе так и не поступить?
- Он никогда больше не напугает тебя до чертиков в кино.
- Отличный повод, чтобы убить парня.
- Что он сделал тебе?
Она ничего не сказала.
- Как он заставил тебя так его бояться?
- Это тебя не касается.
- Я только, что выбил дерьмо из парня ради тебя. Разве я не заслужил хотя бы знать, почему?
- Я тебя об этом не просила. Ты это сделал потому, что тебе так хотелось.
- Чушь. Чушь это всё. И не пытайся читать мои мысли. Этот тип что-то сделал с тобой. Я не знаю что, но ты моя девушка, и я не собираюсь позволять какому-нибудь говнюку крутиться вокруг и запугивать тебя. Ясно?
- Да, - сказала она тихо, потирая лицо. - Это ясно. Но Дэн, неужели ты не понимаешь, что это неправильно? Нельзя ходить и калечить людей.
- Ты можешь попробовать.
Она отвернулась от него.
- Отвези меня домой. Пожалуйста.
7
- Эта штука действительно шибает в голову, - сказала Тина.
- На то и предназначена, - Брэд заново наполнил оба стакана шампанским.
Он поставил бутылку на палубу, зажав ее между босыми ногами, чтобы она не каталась по всей палубе, и свободной рукой обнял Тину.
- Ты определенно умеешь устраивать вечеринки, - сказала она.
- Лучше, чем твои предки?
- Лучше чем та, которую они устроили для меня, это точно. Которая и не была вечеринкой вовсе, если хочешь знать правду.
- Мне очень жаль.
- Всё в порядке. У меня не было вечеринок с восьми лет. До этого момента.
- Готова к подарку? - спросил Брэд.
- Конечно.
Он взял сверток с сиденья и протянул девушке.
- С днем рожденья, Тина.
Она поставила свой стакан и принялась возиться с лентой. Сняв ее, она отклеила липкую ленту с каждой стороны свертка и убрала бумагу, не разорвав.
- Собираешься сохранить упаковку?
- Конечно.
- Чтобы еще когда-нибудь использовать?
- Нет! Я ее не буду использовать. Я ее сохраню на память.
- О, - сказал Брэд, почувствовав, как сжалось горло.
Тина взяла плоскую прямоугольную коробку за крышку и трясла до тех пор, пока нижняя часть не упала ей на колени. После этого она развернула оберточную бумагу внутри.
- Брэд! О, оно прекрасно!
- Продавщица назвала это "пейсли". Полагаю, это такой узор. Очень красочный и всё такое, но ты не особенно разглядишь при таком свете.
Платье развернулось, когда Тина подняла его из коробки. Она вытянула руки вверх, держа его под лунным светом.
- Оно великолепно! Посмотри, как сияет! О, спасибо. Оно замечательное!
Тина обняла его крепко, неловко, сжав ему шею. Но объятие длилось всего лишь мгновенье. Потом Тина положила коробку и упаковку Брэду на колени.
- Я мигом, - сказала девушка и поспешила через палубу, платье плясало в ее руках, как призрачный партнер по танцу.
Один раз она оступилась и чуть не упала. Брэд вскочил, чтобы помочь, но она удержалась на ногах и скрылась внизу.
Он сел на корму и стал ждать.
Наконец, дверца кабины распахнулась, затем захлопнулась. Брэд смотрел, как темная фигура Тины поднялась и вышла на лунный свет.
- Что думаешь? - спросила она.
- Очень красиво.
- Оно прекрасно на свету. Всё золотое и красное, и синее. Хотя, думаю, ты и сам знаешь.
- Оно тебе хорошо подошло?
- Подошло? - oна приняла эффектную позу.
- По мне, выглядит здорово. Оно должно так облегать?
- Конечно.
Она двинулась к нему, для равновесия держась за планшир.
Ткань, блестящая в лунном свете, облегала все округлости и изгибы ее тела и заканчивалась на середине бедра.
- Оно заставляет меня чувствовать себя обнаженной, - сказала Тина. - Обнаженной и в чем-то вроде детского масла, будто я вся скользкая и блестящая.
Она провела рукой по ребрам.
- Попробуй, - сказала она и шагнула в объятья Брэда.
Ее спина была изгибающейся гладкостью под скользкостью одежды.
Она застонала.
- Это такое прекрасное ощущение, - oна обняла его еще крепче, замычав от усилия. - Это самый чудесный подарок, который мне когда-либо дарили.
- Понравился, а?
- Я люблю его. Вот, почувствуй.
Она стянула его футболку, обняла и легонько потерлась о его тело. Ткань была теплой от Тининой кожи, скользкая пленка между ее телом и его.
В это время Брэд заметил, что ткань собирается над его руками. Он провел руками по ее бокам, поднимая платье выше, и скользнул рукой вниз, пока шелковистая ткань не закончилась, и он не почувствовал обнаженную кожу ее ягодиц.
- Подними руки, - прошептал он.
Она подняла руки, и он снял платье через ее голову. Перекинув его через кормовое сиденье, Брэд взял ее за руки и посмотрел на нее.
Он сглотнул, чтобы избавиться от комка в горле.
- Ты так прекрасна, - сказал он.
- Как же я тебя люблю, - сказала Тина. - Я люблю тебя больше всего на свете.
- Я тоже люблю тебя, - ответил он.
Она прижалась к нему и расстегнула его джинсы.
8
Когда Марти проснулась утром, шторы над ее кроватью пронизывал яркий солнечный свет. Шнур висел далеко, не дотянешься, поэтому она тихо встала и открыла шторы, позволяя солнцу залить лучами ее кровать.
Она легла, прикрыв глаза от яркого света, и наслаждалась чувством тепла, прислушиваясь к дому. Отец с матерью еще крепко спали. Она села и сняла ночную сорочку. Когда она стягивала ее через голову, солнечный свет прикоснулся к коже спины, согревая и успокаивая, отнимая всякое желание двигаться. Локти покоились на коленях скрещенных ног, она склонила голову и позволила себе впитывать солнце.
Всегда бы так, - подумала она.
И тут желудок словно завязался узлом; она почти ожидала услышать звонок в дверь - совсем как в то утро, солнечное утро, так похожее на это - когда ей было пятнадцать лет.
Теплый летний ветерок играл в комнате тем утром, трепля шторы над ее кроватью, заставляя легонько трепетать страницы "Джейн Эйр". Ветерок пах цветами и свежескошенной травой, предсказывая жаркий день.
Когда дверной звонок затрезвонил, ей не хотелось отвечать.
Но если она не подойдет к двери - никто не подойдет; а вдруг это что-нибудь очень важное?
Неохотно скатившись с кровати, она положила раскрытую книжку страницами вниз, чтобы сохранить место, где читала, поспешила по ковру к ванной и стянула с крючка свой халат. Когда она просунула руки в халат, рукава пижамы подтянулись почти до локтей.
В дверь позвонили снова.
Она застегнула верхнюю пуговицу пижамной рубашки, подцепила сползающие штаны и завязала халат.
Звонок прозвенел еще раз, когда она спускалась по лестнице.
Она открыла дверь. Увидеть совершенно незнакомого человека было для нее сюрпризом, но не было ничего угрожающего в его тощем теле, или его стрижке ежик, или в его черных бровях, сросшихся на переносице. Его большие уши делали его смешным.
- Доброе утро, - поприветствовал он ее, склонив свою узкую, с высоким лбом, голову. - Могу я поговорить с хозяином?
- Его сейчас нет дома, - сказала Марти.
- А когда вы его ожидаете?
- А что такое?
- Я делаю кое-какую работу по дому.
- Ну, я не знаю, будет ли он...
- Могу я поговорить с твоей мамой об этом?
- Ее нет...
Марти внезапно поняла, что ей не следует говорить таких вещей незнакомцу.
- Ее нет дома - сказал он. Это был не вопрос. - Я знаю, - eго тонкие губы искривились в ухмылке. - Не следовало им оставлять тебя одну.
Дверь врезалась в нее. Она отлетела назад, когда незнакомец ворвался в дом.
Подняв глаза, она увидела в его руке нож.
- Вставай, - сказал он, размахивая им.
- Что вам нужно?
- Мне нужно, чтобы ты встала.