Ден отвернулся от окна и откинулся в кресле, погружаясь в неглубокий сон, из которого его вывел звук, свидетельствующий о том, что взлет закончился. Через кресло Мари листала журнал, который достала из кармашка в кресле напротив. Увидев, что он проснулся, Мари отложила журнал и улыбнулась ему:
Поспал немного?
Скорее просто отключился на несколько минут, потянулся он в кресле, конечно, удобно то, что место рядом с нами было свободно. Но как-то ты далеко от меня находишься, мы как будто летим каждый сам по себе. Точно так же я больше люблю спать с тобой на узкой кровати, чем на огромном ложе. Мне не совсем понятно, почему большие кровати считаются сексуальными ложами, пары на них чаще всего просто раскатываются по краям. Да и в целом мне подумалось, что в жизни бывает достаточно часто, что комфорт отдаляет людей друг от друга. И, наоборот, трудности сближают.
Как-то твое предположение мне кажется достаточно спорным. Я, наоборот, могу тебе привести массу примеров, когда люди настолько устают от проблем, что сил на близость, как физическую, так и эмоциональную, у них уже не остается. Поэтому в конченом счете все зависит от людей, степени их близости, их жизненных приоритетов, а также от их отношения к окружающей действительности.
Во время этого монолога она смотрела не на него, а слегка в сторону, как будто одновременно думая о чем-то еще, а затем повернулась к нему и улыбнулась.
Кстати о трудностях, ты уверен, что мы успеем на самолет при пересадке? Сколько у нас будет времени?
Совсем немного, чуть больше часа. Но я думаю, что мы должны успеть. И дело здесь вовсе не в стремлении к трудностям, просто мне хотелось, чтобы мы добрались до квартиры в более-менее приличное время.
Надеюсь на твое благоразумие, Милый, она снова вернулась к журналу.
Полет прошел безлико и быстро. И вскоре самолет, вынырнув из облаков, вычерчивал глиссаду над прорезавшими поля каналами, приближаясь к аэропорту. Как и опасалась Мари, времени у них оказалось в обрез. Они быстрым темпом вышли из самолета и погрузились в суету аэропорта, лавируя между неторопливыми чемоданами. Ден специально выбрал стыковку именно здесь, чтобы не было необходимости переезжать между терминалами, но размеры аэропорта, тем не менее, вынуждали их сразу идти на посадку.
Что-то мы, Милый, сегодня целый день бегаем. Как-то хочется зафиксироваться, выпить кофе, осмотреться вокруг, рассмеялась Мари на ходу.
Зато так дорога покажется нам более быстрой, ответил он, ловко увернувшись от очередного чемодана.
В отличие от предыдущего полета, в этот раз самолет был заполнен под завязку как пассажирами, так и чемоданами, так любимыми европейцами на коротких перелетах. Заняв свои места в салоне, они погрузились в деловое настроение европейского перелета, по ощущениям схожего с поездкой на маршрутном такси. Сидя в кресле, Мари критически осмотрела суетящийся, плотно заполненный салон.
Бойся своих желаний, Милый, иногда они сбываются. Ты хотел полностью заполненный самолет, теперь он у тебя есть.
Главное, чтобы ты не испугалась моих желаний, он взял её за руку и мягко поцеловал, тогда они, несомненно, сбудутся.
Она прижалась к нему и положила голову на плечо, наполнив его нежностью. Странным образом, несмотря на предполетную суету, в этот момент напряженность дня как будто растворилась в их близости. И весь последующий полет был наполнен именно этим настроением. Поэтому, когда внизу показались контуры берегов Ирландии, они ждали встречи с ними с приятным нетерпением.
В отличие от той давней поездки Дена, когда самолет заходил на посадку в аэропорт, находящийся в центре страны, открывая его взгляду зеленые поля, в этот раз борт приближался к аэропорту с моря. Из-за этого Ирландия не смогла, или не захотела, предстать перед Деном теми же видами, что и раньше. Но он подумал, что, возможно, это и к лучшему. Некоторые впечатления не следует повторять, иначе они теряют свою силу, разрушаясь и перекрываясь новыми обстоятельствами. И вместе с ними размываются кусочки памяти и прошлой жизни.
Ден вновь взглянул в окно. Здешние моря были лишены голубой яркости тропических океанов. А в сгущающихся сумерках они начинали сливаться с береговой линией в одну неясную сероватую массу, расцвеченную пятнами городских огней. Обычно, когда самолет снижается, то по мере приближения к ним детали пейзажа становятся более четкими, как будто выныривают из общей массы. Но сейчас темнота стремительно сгущалась, и чем ниже они опускались, тем более нечетким становилось все вокруг. Они как будто опускались в глубокую бездну, стирающую контуры предметов.
Но вскоре темнота ночи разрушилась яркими огнями аэропорта, к которому они опускались. И, оставив под собой переплетенье дорог, самолет вздрогнул от соприкосновения с землей и покатился по полосе в шуме торможения реверсным режимом.
Резвый бег борта быстро угасал, и вскоре он неторопливо, слегка лениво, пополз к рукавам здания аэровокзала. В отличие от пассажиров российских самолетов, дисциплинированные европейцы не покидали своих мест до полной остановки. Зато, когда шум двигателей затих, они резво вскочили с кресел и потекли к выходу, создав в проходе легкую мешанину. Ден не стал включаться в эту суету, оставаясь на среднем кресле. Мари также не проявляла никаких признаков торопливости, снизу вверх поглядывая на пассажиров. Они ждали, пока в проходе будет свободнее, хотя путь им был уже открыт, так как их сосед, занимавший кресло у прохода, одним их первых пробрался к выходу.
Через несколько минут заполнявшая проход толпа приобрела движение в сторону выхода и понемногу стала редеть. Когда стало совсем свободно, Ден поднялся из кресла, достал с полки сверху чемоданы и, держа один перед собой, а другой сзади, пошел к выходу. Мари последовала за ним. Впрочем, неуклюжесть его движений, как ему показалось, вызвала у стюардесс, провожавших их на выходе из самолета, не смех, а легкое умиление. Возможно, это было связано с тем, что в политкорректной Европе им не часто приходилось видеть, чтобы мужчина тащил оба чемодана, а женщина шла налегке. Там женщина вполне могла счесть это оскорблением, даже если в душе очень бы этого хотела.
Впрочем, когда они вышли в здание аэропорта, Ден решил больше не испытывать на прочность чувства хозяев и передал Мари ручку от одного из чемоданов, которые они покатили по традиционно длинным коридорам. Со стен на них смотрели светящиеся рекламные картинки, наполненные зелеными просторами и закрученными спиралями трискелионов. Ден поймал взгляд Мари, скользнувший по рекламам, но не нашел в нем огонька интереса, поэтому просто продолжил путь к лишенному индивидуальности залу паспортного контроля.
После недолгого ожидания в очереди они вместе подошли к пожилому пограничнику в тяжелых роговых очках, который долго и внимательно просматривал паспорт Мари, как будто думая при этом о своем. После этого спросил, бывали ли они раньше в Ирландии. Отрицательный ответ Дена почему-то очень ему понравился, он даже улыбнулся и сразу поставил штамп в паспорт Мари. Через несколько секунд печать была поставлена и в паспорт Дена, пограничник вернул паспорта и помахал рукой в сторону очереди, вызывая следующего пассажира. Ден с Мари переглянулись и, с трудом сдерживая улыбку, прошли в зад получения багажа, где дали волю смеху. Этот эпизод окончательно снял напряжение и настроил их на несколько несерьезный лад, обещающий интересное завершение дня.
Они быстро прошли мимо движущихся багажных лент к зеленому коридору таможни, и вскоре оказались в зале прилета. Не доходя до выходя, Ден остановился и достал телефон.
Милая, давай остановимся на несколько минут. Пока есть аэропортовый вайфай, я хочу написать другу Макдермоттов, что мы выезжаем из аэропорта и скоро будем на месте. Думаю, что будет не слишком правильно, если мы просто упадем, как снег на голову.
Я не против, более того, я бы с удовольствием после полета выпила кофе.
Он оглянулись вокруг в поисках названий интернациональных кофеен, но не увидели знакомых вывесок. Но название «Кофе Неро» недвусмысленно указывало на характер заведения, к которому они и направились. В ожидании заказанного кофе Мари осмотрелась вокруг.