Парк Горького - Валерия Вербинина страница 3.

 Приехали!  крикнул Харулин.

Он затормозил так резко, что сотрудников отбросило назад на сиденья, а Спиридонов едва не уронил фотоаппарат, хоть и держал его всю дорогу бережно, как новоиспеченный папаша  своего младенца.

Весельчак Шаповалов выругался столь заковыристо, словно являлся человеком, который в жизни не прочел ни единой книги и все свободное время проводил в бандитских притонах. Казачинскому было не привыкать к нецензурной брани, но тут он, надо признаться, малость опешил. По его мысли, шофер ни в чем не был виноват  какой-то человек кинулся наперерез их автомобилю, и если бы Харулин не затормозил, то сбил бы его.

Меж тем незнакомец подскочил к их машине и, хотя его никто об этом не просил, стал судорожно дергать ручку дверцы, которую в конце концов сумел-таки открыть.

 Иван Григорьевич,  взволнованно выпалил он,  я от дежурного узнал, куда вы направляетесь какая удача, что я живу неподалеку! Тело в переулке, я не стал к нему подходить, там милиционер, ну и дворник с ним Я тут кое с кем уже успел потолковать, убитую уже узнали, проблем с опознанием у вас не будет

 Яша,  сказал Опалин после паузы,  ты же вроде дома должен быть, нет?

Незнакомец засопел, оставил ручку в покое и стал наливаться розовой краской. На вид ему было лет двадцать. Невысокий, тщедушный, черные волосы вьются мелким бесом, на длинном тонком носу с горбинкой  очки, из-под которых блестят умные, пытливые темные глаза. Тонкая шея с выпирающим кадыком, рот, пожалуй, крупноват и уши торчат, как у школьника. Впрочем, сейчас он и в самом деле чем-то напоминал школьника, который наткнулся на строгого учителя. На лацкане ладно скроенного светло-серого пиджака Яши пламенел комсомольский значок.

 Иван Григорьевич, честное комсомольское, вчерашнее не повторится Я с непривычки и эта рана у него на горле, как второй рот  Яша содрогнулся при одном воспоминании о вчерашнем убитом.  Не могу же я сидеть дома, когда вы работаете А что это за товарищ?  спросил он, кивая на Казачинского, и уставился на Юру с нескрываемым подозрением.

 Укротитель диких животных, трюкач и зубной техник,  проворчал Спиридонов, выбираясь из автомобиля в обнимку с фотоаппаратом.  Все зубы выдрал, всех зверей укротил, в «Чапаеве» снялся, теперь вот подался в уголовный розыск.

Тот, о котором он говорил, открыл было рот, чтобы напомнить, что он не снимался в «Чапаеве» и не был укротителем диких зверей, но что-то  может быть, инстинкт  подсказало ему, что спорить бесполезно, и он предпочел просто улыбнуться.

 Юра Казачинский  Яша Кауфман,  коротко представил сотрудников друг другу Опалин.  Пошли, посмотрим, в чем там дело

 А почему петлицы зеленые, а не синие?  заикнулся было Яша, от которого не укрылся несообразный наряд нового коллеги, но никто не стал ему отвечать. Казачинский воинственно поправил фуражку и двинулся следом за Опалиным.

Глава 3. Пропажа

Она лежала возле стены, на боку, вытянув вперед одну руку, и если бы не странная застывшая поза  знак смерти, которая кладет конец всякому движению и ставит в жизни точку,  можно было бы подумать, что светловолосая девушка в темно-синем платье в мелкий цветочек просто потеряла сознание. Возле трупа переминались с ноги на ногу бородатый старик в дворницком фартуке и милиционер, крепко сбитый веснушчатый малый лет тридцати, который курил, пуская дым. Завидев Опалина, милиционер поспешно бросил папиросу и сделал шаг ему навстречу.

 Ларионов?  полувопросительно-полуутвердительно уронил Иван, поглядев ему в лицо. Милиционер, просияв, козырнул.

 Доброе утро, Иван Григорьич Хотя какое оно доброе, конечно,  он оглянулся на труп и смущенно кашлянул.

 Ты окурок-то подбери, а то еще в улики попадет, объясняться придется,  негромко заметил Опалин. Ларионов поспешно нагнулся и, взяв окурок, отбросил его подальше.  Ну, что тут у нас?

Иван присел на корточки возле тела, поглядел на рану на груди  небольшое пулевое отверстие, из которого вытекло совсем немного крови. Это был один из тихих и ничем не примечательных полупереулков-полуподворотен, которые в изобилии водились в Москве до ее перепланировки. Издалека доносились шум большой улицы, гудение моторов и трамвайные звонки. Опалин поднял голову и обвел взглядом высокую обшарпанную стену, когда-то ограждавшую что-то вроде сада, старый сарай и пыльные липы с другой стороны и в конце переулка  глубокую лужу, в которой плескались воробьи. Время от времени кто-то из воробьев встряхивался и взлетал с задорным чириканьем.

 Застрелили,  сказал милиционер, зачем-то поясняя то, что и так было понятно.  Тело не трогал, осмотрелся на месте, подозрительных следов и оружия не заметил. Иных улик тоже не наблюдается

 Шаповалов!  крикнул Опалин, поднимаясь на ноги.

Судмедэксперт подошел, наклонился над убитой. Фотограф тем временем устанавливал свой аппарат.

 Кто нашел тело?  спросил Иван.

 Дворник.  Милиционер указал на старика.

 Я ничего не трогал,  поспешно сказал тот.  Иду, гляжу  лежит и не шеволится. Подошел поближе  батюшки-светы! И вас сразу же вызвал. Мне неприятностей на надоть

 Как зовут?  вмешался Петрович.

 Меня-то?  на всякий случай уточнил дворник.  Анисимов я, Макар Петрович. Сорок лет тут дворником служу. И при царе, и, значицца, без царя.  Он скромно кашлянул в кулак.

 Убитую знаете?  спросил Опалин.

 Как не знать, знаем, конечно. Зоя ее зовут. Зоя Ходоровская. Мы с ней в одном доме живем,  и он махнул рукой, указывая направление.

 Отчество Зои помните?

Дворник наморщил лоб.

 Васильевна,  сказал он наконец.  Да, точно. Васильевна.

 Раз уж вы жили с ней в одном доме, расскажите, что вы о ней знаете,  попросил Опалин, внимательно глядя на дворника. Тот задумчиво поскреб бороду.

 Ну Хорошая девушка. Веселая, приветливая То есть была, пока мать не умерла.

 Вот как? А мать у нее кто?

 Врать не буду, точно не знаю. Они вместе в этой как ее «Жиркости» работали.  «Жиркостью» назывался трест по производству косметики, который объединял несколько фабрик.  Пахло от них всегда приятно  одеколоны разные, мыло. А потом мать какой-то ржавой скрепкой укололась, ну, случайно. Внимания не обратила, а у нее заражение крови началось В общем, померла она.

 А отец Зои чем занимается?  спросил Петрович.

 Чем он может заниматься?  пожал плечами дворник.  Умер он давно. Хворый он был, все на сердце жаловался. К врачам ходил, да только не помогли они ему. И главное, не от сердца умер, а от воспаления легких. Тогда зима суровая была

 Братья-сестры у Зои есть?  поинтересовался Опалин.

 Нет. Она одна осталась.

 Поклонники?

 Были,  оживился Макар.  Она девушка видная, ну Ходил к ней сначала один с фабрики, потом другой.

 А конкретнее?

 Вам имена нужны? Первого Васей звали, второго  Никитой. Да, верно: Никитой. Вася блондин, а Никита совсем даже наоборот. Он пиво уважает, ну а Вася больше водочку.

 Откуда такие сведения?  не удержался Казачинский.

 Так я слышал ее разговоры с ними,  ответил дворник, с недоумением косясь на его зеленые петлицы.  Ни-ни, не подслушивал, конечно, просто так получилось. Она с Васей из-за того и рассталась, что он излишне водочку уважает. Никита-то ей больше подходил, конечно.

 Ссорилась?  деловито спросил Петрович.

 Кто?

 Зоя с кем-нибудь из них ссорилась?

 Я не слышал. Не знаю.

 Ну а вообще?  спросил Опалин.  Может, она с кем-то ругалась? Или не поделила что-нибудь? Или кто-то ругался с ней?  добавил он, видя, как Макар морщит лоб.  Соседи, знакомые, не знаю, подруги какие-нибудь?

 Нет,  решительно ответил дворник после паузы и головой потряс.  Она приличная девушка была. Ее с матерью все уважали.

 Почему она оказалась здесь?  спросил Петрович, хмурясь.  Именно в этом месте?

Макар Анисимов поглядел на него с удивлением.

 Так это, она чуть ли не каждый день тут ходила. От дома до остановки трамвая  самый короткий путь. Ну или мимо аптеки идти, тоже быстро дойдешь. Кому как удобно