Она Ульяну жаловаться, а тот на всё отговорки находит.
Ты сама, Фроська, рубаху порвала или кошка-зараза когтищами исполосовала. Чугунок криво поставила
А волосы?!
Заплетать на ночь надо-тка, чтобы не лохматились.
Ещё много чего Ефросинья рассказывала: деньги пропадали, посуда билась. Сядет ткать за кросна, полотнозагляденье, а за ночь кто-то всё испортит, испоганит, нитки порвёт
А однажды обедать сели, достаёт Ульян вилки и ложки из шкафчика, а они узлом все завязаны
Как это, мам? расширила глаза Полина.
Ну как как на верёвке узлы, так же и ложки завязаны.
Тут уж и Ульян понял, что не кошка это сделала.
Это, говорит, домовой шалит. Надо его задобрить, уважить: молочка в миску поставить, хлебца положить.
Ефросинья всё так и сделала, да только не помогло. Кофту её праздничную снова кто-то изорвал. А однажды не спалось ей ночью, всё ворочалась И услышала, как бегает кто-то по дому и хихикает. Испугалась страсть Толкает в бок мужа, а тот знай себе похрапывает.
И что же она сделала? подал голос Яшка.
К ведьмаку пошла
Его деревенские обходили десятой дорогойбоялись, ну а Ефросинье деваться некуда, пошла
Тот выслушал, поколдовал что-то и сказал, что кикимора у них в дому завелась.
Ах, батюшки, испугалась Фроська, да откуда же она взялась?
Обидели, может, кого? хмыкнул ведьмак.
Ефросинья задумалась. Был её Ульян жаден да завистлив. Мягко стелил, да жёстко спать. В лавке обвешивал и обсчитывал всех подряд. Хоть копейку урвёт, а всё на душе приятственно.
Так что из обиженных очередь можно было от деревни до самого Питера выстроить Как же из них того найти, кто кикимору натравил?
Что же делать теперь? спрашивает Фроська.
Тот обиженный подложил что-то в доме ищи, пожал плечами ведьмак.
Ефросинья весь дом с лавкой перевернула, потратив на это неделю. Каждый аршин прошла, все вещи пересмотрела, но ничего чужого не нашла. А Ульян всё отмахивается: сама виновата. Есть такие мужики, у которых завсегда бабы повинны.
Она опять к ведьмаку. Ничего не нашла, говорит.
Не там ищешь, усмехается тот, в полу смотри, в стенах, в крыше.
Как в полу? испугалась Фроська. Что же мне, полы ломать? Муж не позволит.
Ну как хочешь, засмеялся ведьмак.
Вернулась Ефросинья домой. А тут рази всё прекратилось: никто нитки не путает, посуду не бьёт, одежду не портит. Обрадовалась она. Думает: "Вот хорошо, что не послушала ведьмака. Невесть что говорит Только два рубля жалко, что ему отдала".
Ходит довольная А у неё ребёночек махонький уже был Кирька-то.
И вот просыпается однажды, подходит к зыбке, а у сыночка половина головы без волос. Выстриг кто-то.
Вот тут она завопила, заголосила Ругмя ругала Ульяна, тот к ведьмаку побежал, привёл в дом.
Ходил ведьмак с пруточками, искал какую-то вещь. И в одном месте, в аккурат в углу, прутки-то как зашевелятся! Фрося сама видела
Ульян работника позвал, велел пол убирать. Доски подняли, а там куколка самодельная из тряпок лежит, соломой набитая.
Ульян тут и вспомнил про плотников, которым не заплатил всех денег.
А это они куколку подложили, да? встрял Яшка.
Эге. Обиделись за то, что Ульян их обманул.
А что потом было?
Да ничего. Куколку ведьмак забрал, и всякие безобразия прекратились, ответила мать.
Подвела его жадность
Только ничему Ульяна на научила кикимора. В лавке так и обманывает, всем завидует Вот и нашей лошадке позавидовал.
Яшка рассмеялся:
А что, Лёшка, может, напомнить Ульяну Петровичу про кикимору, а?
Омут
Недалеко от Василёвки был омут с чёрной стоячей и очень холодной водой. Мамки им ребят стращали:
Вот будешь купаться без креставодяной утащит.
Полезешь в воду, когда не следрусалки защекочут.
Брехняговорили ребята, но как-то неуверенно.
Поди-ка, брехня! А Ваську Потапова кто утопил?
Да он сам упал.
Хоть пугай, хоть не пугай, но коли жара такая стоит, то кто плохое про омут вспоминать станет? Ребята и девчонки любили там плавать. Кто рыбкой, кто собачкой, кто топориком. Яшка и Ванька наплавались и отдыхали на берегу, закапываясь в песок.
Олькина старшая сестра Оксана, белокожая и рыжеволосая, купалась в рубахе, стесняясь других. Тринадцатый годок ей пошёл, почти девка. Нырять она не умела, плавала осторожно, по-собачьи.
Вдруг Оксана замолотила руками, захлебнулась криком и ушла под воду, только пузыри пошли. Яшка, Ваня и Олька в тот же миг сорвались с места и бултыхнулись с обрыва. Наощупь пытались найти Оксану, потому что сколько ни таращи глаза в чёрной воде, не видно даже собственных пальцев. Остальные ребята бестолково носились по берегу и кричали. Колька Мелкий понял, что плохо дело и в деревню за взрослыми побежал.
Мокрые и дрожащие Яшка с Ванькой сидели на берегу, Олька плакала рядом с воющей матерью.
А слышали, как гончаровскую молодуху водяной утащил? Без креста купалась, вертихвостка, вспомнил лавочников сын Кирька.
Кто-то из ребят отвесил ему подзатыльник.
Дурак! Будешь болтать, так и тебя утащит!
Мужики в лодке шарили в мутной воде баграми и забрасывали невод в указанном месте. Ребят погнали по домам, они неохотно побрели в деревню, только Оля осталась стоять с матерью.
Мне жалко Оксю, сказал Ванятка, вытирая глаза.
И мне жалко, отозвался Яшка. Её водяной утащил, Окся теперь русалкой будет.
Знамо дело. Все утопленницы русалками становятся. Ночами хороводы водят и волосы расчёсывают. А как надоест, так людей заманивают в воду и топят. Ваську Потапова утопили, помнишь?
Васька напился вина на станции и сам в воду упал, резонно заметил Яшка.
Ага, сам! Тетка Дарья сказала, что утопили.
Окся не будет заманивать, она добрая.
Да, добрая, почти как Олька, проговорил Ванятка.
В ту ночь в доме пастуха спал только меньшой Лёнька в зыбке. Пастух Влас зажёг лампадку перед образами и тяжело опустился на лавку. Его жена Васёна лежала на кровати без сил, уставившись немигающим взглядом в одну точку. Было так тихо, что слышно, как шуршали тараканы за печкой.
Вдруг послышалось какое-то царапанье в дверь. Никто не повернул головы и не поспешил открывать. Оля тихонько спустилась с печки, откинула дверной крючок.
На пороге стояла Оксана с белым бескровным лицом, с мокрых волос и рубахи капала вода. Олька взвизгнула и бросилась к отцу, ища защиты.
Безмолвная Оксана стояла в дверях без движения. Мать осторожно приблизилась к ней, коснулась лица, провела рукой по телу.
Живая, живаяЦарица небесная, заступница! Она живая! зарыдала Васёна, падая на колени перед дочерью и обнимая её.
С печки торопливо спрыгнули дети, подбежал отец, зацепив ногой лавку. А Оксана стояла неподвижная и безучастная к восторгам родни
Оксю доктор признал помешанной, а бабы говорили, что в девку вселилась нечисть. Она не разговаривала, сидела, где посадят, ела после указания, воду не пилабоялась. После её чудесного спасения обнаружилось, что пропал крестик на простой верёвочке, видимо смыло водой. Мать хотела надеть на Оксю новый, но едва поднесла крестик к голове, как Оксана зарычала и шарахнулась от матери, забилась в угол и так сидела до ночи, как зверь.
Было решено повести Оксю в церковь. Не успели дойти до церковной ограды, как помешанная повернула обратно.
Ну что же ты, Окся, пойдём, не бойся, потянула за руку мать.
Оксана мычала и выдёргивала руку, злобно смотрела из-под спутанных рыжих волос. Васёна тогда пошла и бросилась в ноги соседу Михаилу, выпросила лошадь с тарантасом, чтобы Оксю в монастырь везти. Михаил лошадь дал, да ещё и конюха своего.
У Ольки появилась новая заботапасти коров, пока отца нет. Ванятка прибегал к ней на выгон, делился краюшкой хлеба или редкостного пирога с капустой и яйцами.
Не вернулись ещё, говорила она, должно быть завтра
Уплетая горячие лепёшки со сметаной и поглядывая в окно, Ванятка увидел, что сам пастух повёл стадо на выгон.
Никак, приехали, сказала мать. Слава тебе, Матерь Божья, заступница
Ванятка наскоро допил чай, сунул потихоньку кусок сахару в карман и выскочил из дома. Ноги сами принесли его к знакомому ветхому дому. Приладив пальцы, он посвистел. На покосившееся крыльцо выбежала Олька.