Может быть, и «комаровец», сказал Опалин в ответ на реплику следователя. Соколов задумался. Папироса тлела в его пальцах.
Нет, проговорил он наконец, качая головой. По одной серебряной сережке нет, Ваня, слишком смело делать такие выводы. Местности разные, жертвы тоже разные, а то, что они были задушенытак удушение часто встречается. Я понял твою мысльнекто убивает людей и берет себе на память незначительные мелочи, но извини, я в твою версию не верю.
Может быть, ты и прав. Иван поднялся с места. Ладно. Я все равно хотел папиросы тебе занести.
Вторично попрощавшись с Соколовым, Опалин вернулся на Петровку, где погрузился в круговорот неотложных дел. Пришел ответ из Ростова, надо было продолжать допросы уцелевших бандитов, а еще предстояло решить, что делать с Костей Масловым. В промежутке Опалин еще раз взвесил свои соображения относительно пропавшей сережки и пришел к выводу, что Соколов все-таки прав, а сам он чересчур увлекся.
Конвойные привели на допрос Храповицкого.
Главарь банды был мрачен, на щеках его за одну ночь проступила седоватая щетина, взгляд сделался совершенно волчьим. Значит, до Храповицкого уже дошли слухи об убийстве брата, понял Иван. Кончилось показное балагурство и шутки насчет Тыльнера (которого уголовники упорно величали бароном).
Поговорим о Ростове? предложил Опалин.
Поговорим, согласился Храповицкий, осклабившись, но сказал другое. Зря вы это, начальник. Зря. Не надо было брата моего трогать.
Ишь ты, как интересно получается, с деланым добродушием в голосе вмешался Петрович, который тоже присутствовал и вел протокол. Вам, значит, все можно, а когда вас вашими же методами так сразу нельзя. А твоему брату нечего было от конвойного бегать
Толя не дурак так подставляться, ответил Храповицкий сквозь зубы. Так я и поверю, что конвойный какой-то его грохнул без приказа Ты, Скорохват, конечно, молодец. Идешь по крови людей смотри только, не поскользнись!
«А может быть, Костя прав, подумал Опалин, глядя в сверкающие ненавистью черные глаза бандита. Убили бы всех при задержании, и дело с концом. Валандаться теперь с этой мразью, допросы, очные ставки суд Другие дела стоят, пока я с этим не развяжусь. Каждый раз одно и то же»
Зазвонил телефон. Опалин назвал себя, выслушал сказанное и повесил трубку.
Вечером Иван докладывал Твердовскому:
Раненый бандит Капитонов, которого отвезли в больницу, умер от большой потери крови. Что касается убитого Анатолия Храповицкого: я говорил с доктором Бергманом и экспертом. Оба считают более вероятным, что в момент выстрела он не бежал, а шел. Положение тела, траектория пули
Более вероятным, перебил Николай Леонтьевич, но не стопроцентным?
Да, кивнул Иван. Только вот выстрел был произведен в упор. На волосах остались пороховые частицы
Горюнов написал об этом в своем заключении?
На словах он мне об этом сказал, но я не помню, успел ли он все написать, ответил Опалин после паузы, протягивая Николаю Леонтьевичу бумаги.
Здесь говорится, что Храповицкий мог бежать, когда в него выстрелил Маслов, подытожил Твердовский, пробежав глазами строки. Он перевернул лист. Какой мелкий у доктора почерк Входное отверстие выходное на расстоянии два с половиной сантиметра под левой глазницей подумать только, какая точность! Ну, тут вообще ничего не сказано про то, кто куда шел или бежал
Николай Леонтьевич сложил бумаги и серьезно посмотрел на Опалина.
Честно говоря, Ваня, я рад, что ты не стал пороть горячку и убедил эксперта и доктора не приписывать лишнего, сказал Твердовский. Это не значит, что я за обман, и не значит, что я одобряю поступок Маслова. Но к нашим делам мы больше никогда его привлекать не будем.
Это моя вина, начал Опалин. Мне надо было как следует все проверить, прежде чем
Ваня, вздохнул Твердовский, сколько раз я говорил тебе, всего предусмотреть невозможно, не-воз-мож-но, понимаешь ли! Вспомни хотя бы ненормальную, которая появилась именно тогда, когда вы приготовились брать банду Все же обошлось в итоге. Тебе винить себя абсолютно не в чем. Ты проделал отличную работу, говоря, Николай Леонтьевич залез в ящик стола, и заслуживаешь награды. Держи.
И перед Опалиным лег заполненный на пишущей машинке бланк с печатями. Ошеломленный, Иван не сразу понял, что это ордер на получение однокомнатной квартиры.
Больше тебе не придется спать на работе, сказал Николай Леонтьевич. Дом на Новослободской, не в центре, конечно, носвоя квартира, Ваня! А твою комнату мы отдадим Казачинскому. Он с родителями живет, еще у него брат с семьей и две сестры, и все чуть ли не в подвале ютятся
Я очень рад, Николай Леонтьевич, сказал Опалин искренне. Он имел в виду вовсе не жилищные проблемы Казачинского, а совсем другое. Впрочем, начальник отлично его понял.
Ты бы, Ваня, не тихарился, а раньше пришел ко мне со своими проблемами, я бы и подумал, как тебе помочь, сказал Твердовский. А то молчишь, а потом случайно выясняетсяночуешь на работе Теперь у тебя все будет хорошо, и словом, мы ждем от тебя новых раскрытых дел! то ли шутя, то ли вполне серьезно заключил он.
Глава 8. Грезы
Свободный от вчерашнего и будущего видит сегодняшнее.
Пока Опалин совещался с Соколовым, допрашивал Храповицкого, общался с начальством и обсуждал с Казачинским, как скоро сумеет перебраться в новую квартиру и освободить комнату, жизнь Нины текла своим чередом, что немало озадачивало девушку. Отчего-то ей казалось, что после ночного приключения и встречи с Опалиным все будет не так, как раньше. Но уже следующее утро в благословенной квартире номер 51 показало: никаких перемен в жизни не бывает, а те, которые все же случаются, ведут лишь к худшему.
Для разминки на общей кухне бабка Акулина обвинила Женю Ломакина в краже у нее куска хлеба. Писатель Семиустов нарочито изумился: у такого человека, как Акулина Петровна, никто не осмелится не то что кусок, а и крошку хлеба позаимствовать. Бабка, учуяв возможность скандала, немедленно объявила Семиустову, что он, наверное, считает себя умным, потому как образованный, только вот был бы он умный, жил бы в Лаврушинском в собственной квартире, как все настоящие писатели, а раз он ютится в коммуналке, то не грех бы ему и помолчать. Тут Семиустов, надо признать, изменился в лице, ибо отчаянно завидовал коллегам, обитавшим в знаменитом на всю Москву писательском доме. Здесь в ссору вмешалась мадам Ломакина и заявила, что Акулина наверняка сама съела свой хлеб. Бабка в ответ заверещала, мол, она почти ничего не ест, в отличие от буржуев, которые привыкли лопать по четыре раза в день. Тотчас на подмогу жене подоспел Ломакин: он объявил, что Акулина Петровна постится вовсе не из скромности, а из жадности, и когда она помрет, у нее наверняка найдут наволочки, набитые пачками денег. Окончания ссоры Нина не слышала, потому что позорно сбежала. К первой лекции, впрочем, она едва не опоздала, так как ей пришлось вернуться домой с полдорогидевушка обнаружила, что забыла взять тетрадь для конспектов.
Ну, как тебе Былинкин? вполголоса спросила Ленка, когда Нина на лекции села рядом с ней.
У Ленки Елисеевой были блестящие глаза, волосы неяркого мышиного цвета, но уложенные модными волнами, и вздернутый носик. Она не производила впечатления красавицы, однако умела выгодно себя подать, никогда не унывала и за словом в карман не лезла.
Конечно, вариант так себе, продолжала Ленка, не дожидаясь ответа подруги. Живет с родителями, еще там тетка больная. А у Радкевича четыре комнаты, представляешь?
Кто такой Радкевич? спросила Нина машинально.
Ты забыла?! поразилась Ленка. Это же он нас вчера в театр провел! Я вообще театры не люблю, но они чем хороши? В театре можно встретить приличного человека
И она хихикнула. Нина застыла на месте, испытывая мучительную неловкость. Ей и в голову не приходило, что в театр можно ходить не спектакли смотреть, а с совершенно другой, практической целью.
Кстати, он в разводе, добавила Ленка.