Даже если для этого придется выгнать меня из моего? спросил Хасан.
Можешь забрать себе весь Ближний Восток.
Он мне не нужен.
Что и требовалось доказать, вставил Ростов. Раздел просто необходим.
Эйла Эшфорд предложила гостям сигареты. Кортоне взял одну и помог ей прикурить. Пока другие спорили о политике, Эйла спросила Кортоне:
А вы давно знаете Дикштейна?
Мы познакомились в 1943-м, ответил он, глядя, как шоколадные губы смыкаются вокруг сигаретыЭйла даже курила сексуально.
Аккуратно сняв табачную крошку с кончика языка, она сказала:
Ваш товарищ вызывает мое любопытство.
Почему?
Натсовсем еще мальчик, но какой-то опытный, зрелый. И, хоть он и кокни, нисколько не смущается в присутствии всех этих господ из высшего общества. К сожалению, он никогда о себе не рассказывает.
Кортоне кивнул.
Я тоже начинаю понимать, что мало знаю его.
Муж говорит, у него большие способности.
Однажды он спас мне жизнь.
Бог ты мой! Эйла пристально взглянула на Кортоне, словно прикидывая, не слишком ли тот драматизирует. Расскажите мне.
К ним подошел лысеющий мужчина среднего возраста в мешковатых вельветовых брюках. Коснувшись ее плеча, он спросил:
Милая, как тут дела?
Все хорошо, ответила она. Мистер Кортоне, познакомьтесьмой муж, профессор Эшфорд.
Очень приятно, пробормотал Кортоне. Он ожидал увидеть по крайней мере Лоуренса Аравийского. Может, у Ната все-таки есть шанс?
Мистер Кортоне рассказывал мне, как Нат спас ему жизнь.
Да что вы! удивился Эшфорд.
История довольно простая, сказал Кортоне. Он оглянулся на Дикштейнатот был погружен в разговор с Хасаном и Ростовым. Их позы выдавали отношение каждого к теме обсуждения: Ростов стоял, широко расставив ноги, тряся указательным пальцем, словно учитель, уверенный в своей догме; Хасан курил, прислонившись к книжному шкафу, сунув руку в карман, притворяясь, будто спор о будущем его страны ведется из чисто теоретического, праздного интереса; Дикштейн скрестил руки на груди, вздернул плечи и склонил голову в напряжении; его поза противоречила бесстрастному тону реплик. До них донеслась фраза «Британцы обещали Палестину евреям» и ответная реплика «Бойтесь даров от воров».
Кортоне повернулся к Эшфордам и принялся рассказывать:
Дело было на Сицилии, в местечке под названием Рагузахолмистый такой городок. Я сопровождал отряд «Подразделения Т». Так вот, к северу мы наткнулись на немецкий танк в крохотной ложбине, у самой рощицы. В нем никого не было, но я на всякий случай кинул туда гранату. Когда мы проезжали мимо, раздался выстрелвсего один, и с дерева свалился немец с пулеметом. Оказалось, что он там прятался, дожидаясь нас; его-то Нат и подстрелил.
Глаза Эйлы заблестели от восторга, а вот ее муж изрядно побледнел. Видимо, желудок профессора не был готов к теме жизни и смерти. «Ну, старичок, надеюсь, Дикштейн не станет посвящать тебя в свои «приключения», раз ты такой нежный», подумал Кортоне.
В это время англичане обходили город с другой стороны, продолжил он. Нат, как и я, заметил танк и почуял ловушку. Он засек снайпера и как раз ждал, не появится ли еще кто-то, а тут мы. Так что если бы не Нат, я бы сейчас тут не стоял.
Какое-то время все молчали. Наконец Эшфорд произнес:
Мы склонны слишком быстро забывать, а ведь это было так недавно
Эйла вспомнила об обязанностях хозяйки.
Мы обязательно еще поговорим с вами перед уходом, сказала она Кортоне и отошла в другой конец комнаты, где Хасан пытался открыть стеклянную дверь, выходящую в сад.
Эшфорд нервно провел пальцами по тонким прядям за ухом.
Нам, гражданским, обычно рассказывают о крупных сражениях, но сами солдаты, наверное, больше помнят вот такие локальные случаи.
Кортоне кивнул, думая о том, что Эшфорд явно не имеет ни малейшего представления о войне. Интересно, вправду ли молодость профессора была такой уж полной приключений, как расписывал Дикштейн?
Ну а потом я привез его в гости к родненаша семья как раз из Сицилии. Те закатили в честь Ната пир. Мы провели вместе всего несколько дней, но сблизились, как братьяну, вы понимаете.
Конечно.
Когда я узнал, что его взяли в плен, то потерял надежду увидеть его живым.
Вам известны подробности? спросил Эшфорд. Он не любит об этом говорить.
Кортоне пожал плечами.
Он пережил лагеря.
Ему повезло.
Вы так думаете?
Эшфорд пристально посмотрел на Кортоне, смутился и, отвернувшись, обвел взглядом присутствующих.
Знаете, не совсем типичное сборище для Оксфорда. Дикштейн, Ростов и Хасан выбиваются из общей массы. Вот, например, Тобиклассический образчик студента. Он привлек внимание краснощекого юноши в твидовом костюме и широком галстуке в «огурцах». Тоби, иди сюда! Познакомься, это мистер Кортонебоевой товарищ Дикштейна.
Тоби пожал ему руку и отрывисто спросил:
Каковы шансы, что Дикштейн выиграет? Стоит на него ставить?
О чем речь? спросил Кортоне.
Дикштейн будет играть играть в шахматы с Ростовым, пояснил Эшфорд. Говорят, оба чертовски хороши. Видимо, Тоби хочет поставить на победителя, вот и выпытывает у вас информацию из первых рук.
А я думал, в шахматы только старики играют, удивился Кортоне.
Тоби поперхнулся и залпом осушил бокал. Их с Эшфордом явно огорошил этот комментарий.
Из сада вышла девочка лет четырех-пяти, держа на руках старого серого кота. Эшфорд представил ее с умильной гордостью позднего отца:
Это Суза.
А это Езекия, сказала девочка. Кожу и волосы она унаследовала от матери и обещала стать такой же красавицей. Кортоне усомнился, вправду ли Эшфорд ее отец: между ними не было ни малейшего сходства.
Малышка взяла кота за лапку и протянула Кортоне. Тот услужливо пожал ее.
Здравствуй, Езекия.
Суза подошла к Дикштейну.
Доброе утро, Нат. Хочешь погладить Езекию?
Какая миленькая! сказал Кортоне Эшфорду. Извините, мне надо поговорить с Натом.
Присев на корточки, Дикштейн гладил кота; похоже, они с Сузой были давними приятелями.
Это Алан, мой друг, представил он Кортоне.
Мы уже познакомились, сказала девочка, кокетливо дрогнув ресницами. Научилась у матери, подумал Кортоне.
Мы вместе воевали, уточнил Дикштейн.
Суза взглянула на Кортоне.
Ты убивал людей?
Тот поколебался, но все же ответил:
Конечно.
Тебе стыдно?
Не очень. Я убивал плохих людей.
А вот Нат не любит говорить об этом, потому что переживает.
Похоже, ребенок понял про Дикштейна больше, чем все взрослые, вместе взятые.
Кот неожиданно выпрыгнул из ее рук; Суза побежала за ним. Дикштейн выпрямился.
По-моему, шансы у тебя все же есть, тихо сказал Кортоне.
Ты думаешь?
Ей никак не больше двадцати пяти; он лет на двадцать старшеи явно не орел. Если они поженились перед войной, ей тогда было около семнадцати. И что-то не чувствуется между ними пылкой любви.
Твоими бы устами да мед пить, пробормотал Дикштейн без особого интереса. Пойдем, я покажу тебе сад.
Они вышли через застекленную дверь. Солнце уже стояло высоко, и воздух немного прогрелся. Буйная зелень кустов простиралась до самой реки.
Тебе вся эта братия не по душе, да? спросил Дикштейн.
Война закончилась, сказал Кортоне. Судьба разнесла нас с тобой по разным полюсам. Профессора, шахматы, коктейли Я словно на другой планете. У меня в жизни все просто: заключить сделку, обойти конкурентов, накопить немного деньжат. Я хотел было предложить тебе работу, но, похоже, зря потрачу время.
Алан
Погоди, послушай! Мы, наверное, потеряемсяя не мастер писать письма. Но я никогда не забуду, что ты спас мне жизнь. Однажды, может быть, понадобится вернуть долгты знаешь, где меня найти.
Дикштейн открыл было рот, чтобы ответить, но тут до них донеслись чьи-то голоса.
Нет не надо не здесь слабо протестовала женщина.
Я хочу! властно возразил мужчина.
Дикштейн с Кортоне стояли возле густой самшитовой изгороди, отделяющей угол сада: кто-то начал обустраивать здесь лабиринт, да так и не кончил. В нескольких шагах виднелся небольшой проход; дальше изгородь поворачивала направо, к реке. Голоса явно доносились с той стороны изгороди.