Я не думаю, дорогуша, что вы что-то забыли, буркнул я, просто вы не запомнили то, что уже сказали мне про Юджина Патрика.
Ох? Она подула на прядку волос, нависшую над глазом. Это что-нибудь доказывает, Рик?
Что вы невероятная лгунья, сказал я, может быть, хорошая актриса также? Подумайте хорошенько, если вы хотели проверить меня вчера вечером, то самым умным было играть роль наивной, немножко глуповатой сестренки, готовой бороться всеми доступными средствами за своего братца, верно?
Ее глаза оставались все такими же бархатистыми, как ночное небо, но теперь в них уже не сверкали звезды.
Неожиданно мне наскучил весь этот разговор, Рик Холман, сказала она слегка дрожащим голосом. Мне кажется, вы мне больше не нравитесь. Я бы хотела, чтобы вы сейчас ушли.
Окей. Я допил ром и поднялся. Хочу дать вам напоследок совет, дорогая. Если вы замешаны в эту историю, какова бы она ни была, вы играете с огнем. Не исключено, что следующий орангутанг, который нанесет вам визит, не клюнет на сказочку про пылесос. Может быть, он решит, что информация находится в вашей голове, и начнет в ней копаться тупым ножом!
Прощайте, мистер Холман. Не могу сказать, что я получила удовольствие от встречи с вами, а могла бы.
Я испытываю те же чувства, золотко, произнес я совершенно искренне и направился к двери.
Она криво улыбнулась.
Луиза УэстэрвейЛуиза ПатрикЛуиза Уэстэрвей, отчетливо произнесла она. Вот история моей юности. Полагаю, существует какой-то глубокий психологический блок памяти, который старается заставить меня забыть часть моей жизни в качестве Патрик. Как вы говорили, я патологическая врунья.
Вы были замужем за Юджином Патриком? Я вытаращил от изумления глаза.
На протяжении восьми месяцев, трех недель и четырех дней, сказала она. Это не было счастливым временем, Рик!
Могу себе представить!
Хотите, чтобы я приготовила нам еще по бокалу, прежде чем я раскрою душу?
Конечно. Я сам все сделаю.
Забрав пустые бокалы с кофейного столика перед кушеткой, я вынес их на кухню.
Я как раз раскладывал кубики льда, когда услышал позади себя шелковый шорох.
Что случилось? спросил я, не оборачиваясь. Вы не доверяете приходящей прислуге?
Я просто передумала, Рик. Ее прекрасный, звенящий голос внезапно потускнел. Полагаю, что вы меня назовете самой ветреной особой на свете?
Наверное. Ну и что заставило вас передумать на этот раз, милочка?
Вы! произнесла она воистину арктическим голосом, а в следующее мгновение на мою голову обрушилось проклятое небо.
Я вновь вернулся к жизни с чувством лютой ненависти к Уэстэрвеям. На протяжении двадцати четырех часов я уже трижды терял сознание из-за зверских ударов по голове по милости этих мерзавцев! Первые два раза постарался теннисист-любитель Майк, а на этот раз исполнительница коммерческих рекламных песенокего сестрица Луиза. «Чувство гордости не позволит ни одному мужчине смириться с подобным унижением, возмущенно подумал я, с трудом поднимаясь на ноги. И моя голова тоже, добавил я, когда кухня внезапно закачалась у меня перед глазами. Если только я повстречаюсь когда-либо с одним из них снова, я я»
И тут я ее увидел.
На ней было легкое пальто, рядом на полу валялся элегантный дорожный саквояж, но она никуда не собиралась удирать.
Она стояла на коленях, прислонившись головой к стене у входной двери, уставившись на нее с выражением бесконечного ужаса, хотя я мог видеть ее только в профиль. Я неожиданно перестал ненавидеть фамилию Уэстэрвейили имя Луиза Уэстэрвей, во всяком случае. Мне потребовалось не менее десяти секунд, чтобы заставить себя подойти и убедиться, что на месте одного ее бархатистого глаза сейчас была жуткая дыра.
Глава 7
Ему было лет пятьдесят; среднего роста, худощав, одет в костюм неброского цвета, подходящего к его загорелой коже. Повторяю, он был неприметным человеком, черноволосым, с небольшой сединой на висках. Он курил сигарету, выпуская струйки дыма, и наблюдал за тем, как укладывали ее тело на носилки и закрывали сверху простыней.
Один взгляд на его лицои от концепции «среднего человека» ничего не оставалось. Это было сильное, волевое лицо, можно даже сказать, что его высекли из гранита, не стараясь приукрасить, поэтому в нем недоставало чего-то для выражения, скажем, любви, ненависти или жалости Звали его Сантана, был он лейтенантом, работающим в криминальном отделе.
Дверь закрылась за двумя парнями, выносящими носилки, я ясно слышал их тяжелые шаги по бетонным ступенькам снаружи, когда они несли Луизу Уэстэрвей. Последний раз она побывала в своей студии.
Мы с лейтенантом остались один в пронизанной солнцем комнате, которая внезапно показалась мне каким-то ледником.
Сантана придавил окурок с преувеличенным старанием, затем выпрямился и посмотрел на меня. У него были карие глаза, в которых явно читалось презрение ко всем и вся. Я подумал, что с ним так же невозможно о чем-то договориться, как с Чингисханом.
Уэстэрвей звонит вам и договаривается о встрече в мотеле, заговорил он почти шутливо, совершенно нейтральным голосом. Когда вы приезжаете туда, там находится дама. Неожиданно, без всякой причины он наносит вам удар. Когда вы приходите в себя, его нет, а дама убита. Он немного подождал, чтобы я прочувствовал тишину. Это случилось вчера вечером около шести. Сегодня днем, примерно в половине пятого, вы наносите визит сестре Уэстэрвея, и без всякой причины она бьет вас по голове. Когда вы приходите в себя, она мертва, убита точно так же, как Глэдис Пирсон, пулей того же калибра, как я догадываюсь. Как вы можете это объяснить, Холман? Вы склонны к убийствам или нечто подобному?
Я ничего не объясняю, ответил я. Это просто произошло. Каждый раз я первым делом
Итак, вы сообщили полиции об убийстве, о двух убийствах, сразу после того, как они произошли. Он с притворным восхищением покачал головой. Чего вы хотите? Медаль?
Я закурил сигарету, чтобы не натворить глупостей и не начать оправдываться.
Я потратил около двух часов сегодня утром для выяснения, кто вы такой, продолжал он ровным голосом, лишенным всякого выражения, вы частный детектив, имеющий лицензию и манию величия, называющий себя консультантом по киноиндустрии. Вы создали себе довольно прочную репутацию в этих кругахчеловека, который может уладить затруднительные проблемы без шума и излишней огласки. Судя по размерам вашего дома и тому месту, где он находится, ваши услуги неплохо оплачиваются? Возможно, вы зарабатываете в месяц больше, чем я за год?
Я выпустил небольшую струйку дыма из своей небольшой сигареты и страстно пожелал, чтобы я был небольшим человеком, которого не волновали бы никакие большие проблемы.
Я всего лишь коп, вкрадчиво продолжал Сантана, человек, который получает сущие гроши за то, что занимается чисткой всяких гадостей, оставленных другими людьми. Подбираю тела, которые они бросают повсюду, и стараюсь найти тех, кто превратил этих людей в трупы, потому что, если они будут и дальше продолжать в том же духе, остальные возмутятся настолько, что я потеряю работу. Поэтому, чтобы хорошо выполнять ее, я обязан думать об остальных людях и днем и ночью. И меня не интересует, большие они или маленькие. Никто из них для меня не обладает особыми привилегиями, коли речь зашла об убийстве. Вам это ясно, Холман?
Конечно, ответил я.
Прекрасно Теперь вы можете мне сказать, в чем тут дело? Если вы начнете упрямиться, мы ведь сможем с вами поговорить иначе Вы это прекрасно знаете.
Тяжело вздохнув, я сказал:
Вы победили, лейтенант. Эти две женщины были убиты за небольшой аккуратный пакетик, который был засунут под ковер вон там Я ткнул пальцем в сторону письменного стола. Приблизительно дюймов на шесть от края.
Он инстинктивно повернул голову, и я его ударил. Размахнулся так, как будто это был последний шанс выжить, вложил в удар весь свой вес. Мой кулак ушел глубоко в незащищенный участок под его сердцем, он издал скорее хрип, нежели крик, затем как бы сложился пополам. Я схватил его за лацканы пиджака и швырнул на диван, после чего извлек из кобуры его тридцать восьмой.