Схемы схемами, сказал Таранов, а смотреть нужно на месте.
Они изучили все три адреса, где более-менее регулярно бывает Кулак. Иван остановил свой выбор на Фурштатскойтам жила пожилая мать Кузенко. А он, как любящий сын, еженедельно посещал маму по пятницам.
Африканец и Федор покрутились возле дома, посмотрели. Таранов поставил точку: здесь.
* * *
Депутат ЗакСа господин Кузенко ехал к маме. Он был любящий сын. И мама своим сыном гордилась. И все мамины подружки говорили: вот у Валентины Андреевны Петя! Большой человек, депутат, а мать-то навещает. Это уж у него строго. Вот сын какой.
Черная «Волга» депутата Кузенко подъехала к домуна Фурштатской. Из салона выскочил охранник и вошел в подъезд. Петр Аристархович Кузенко сидел на заднем сиденье «Волги», держал на коленях вафельный тортик «Шоколадный принц» за тридцать один рубль пятьдесят копеек. Что-то было в этом трогательное.
А на противоположной стороне улицы, в подъезде, стоял ликвидатор Таранов с пистолетом-пулеметом «Бизон» под полой куртки. Он ждал, когда депутат выйдет из машины. В принципе, Таранов мог бы расстрелять Кузенко прямо в автомобиле. Но тогда под огнем оказался бы и водитель, который совершенно не при делах
Охранник Кулака проверил подъезд, спустился вниз и, распахнув дверь, показал жестомвсе, мол, в порядке.
Все в порядке, Петр Аристархович, сказал водитель задумавшемуся пассажиру. Можно идти.
Спасибо, Костя, отозвался Кулак и взялся за ручку двери.
Африканец сдвинул флажок предохранителя и толкнул коротким стволом «Бизона» дверь подъезда. Противно завизжала ржавая пружина.
Кузенко хлопнул дверцей. Левой рукой он прижимал к животу тортик Охранник, услышав скрип пружины, бросил взгляд на Таранова. Он увидел темный блеск оружия в руках Ивана и сразу все понял Но его понимание уже ничего не решалоИван нажал на спуск. Охранник закричал: падай! но его крик растворился в грохоте выстрелов.
Пули в клочья изорвали коробочку с «Шоколадным принцем», швырнули тело депутата на асфальт. Охранник стремительно присел, одновременно выхватывая пистолет из-под пиджака. Таранов дал длинную очередь над головой охранника. Тот распластался на асфальте, прикрываясь телом своего босса. Молодец, умничка. Иван дал еще одну очередь, бросил «Бизон» и вошел в подъезд. Спустя минуту он проходными дворами вышел на улицу Чайковского и спокойно продефилировал мимо здания РУБОП.
Спустя еще четыре минуты Таранов спускался по эскалатору метро «Чернышевская». Неприметный, такой же, как тысячи других.
* * *
В чем дело, Иван? сказал Лидер. Ты же отлично знаешь, что охранника валят в первую очередь.
А зачем? пожал плечами Иван.
Он представляет реальную опасность.
Ерунда.
Далеко не ерунда, Ваня. На войне как на войне, и твой гуманизм не уместен совершенно. Мы большое дело делаем. И рисковать не вправе. На будущее учти, пожалуйста.
Хорошо, кивнул Таранов, учту.
По его тону Лидер понял, что ни фига Африканец не учтет. И впредь будет поступать так, как сам считает нужным. Это очень Лидера беспокоило.
* * *
В конце октября Таранов, Федор и третий человек, которого Ивану представили коротко: Паша, разгромили нарколабораторию. Жестоко избили химика и охранника. Напоследок Паша сказал охраннику:
Гасану передай, что на земле Лысого ловить ему нечего.
Гасану передали. Гасан пришел в бешенство, и в тот же день его боевики устроили налет на бильярдную, где отирались люди Лысого, и сожгли «БМВ» самого Лысого. Лысый срочно прервал отпуск, который он проводил в Италии, и вернулся в Питер. Гасану была объявлена война.
Вот так, голуби вы мои, дела-то делают, говорил Лидер, оживленно потирая руки. А то: стрелять
Таранов чувствовал, что втягивается в мясорубку Организации. Реплика Лидера: «А тострелять»относилась к Ивану. Именно Иван предложил: а чего с ними чикаться? Перестрелять на хер, и все дела.
После разгрома лаборатории он сам подошел к Федору и сказал:
Может, дернем водочки, Федя?
Федор сухо ответил:
Я не пью.
Повернулся и пошел, глубоко засунув руки в карманы.
Ну и хер с тобой, пробормотал Таранов. Он купил бутылку водки, сел в «Ниву» и выпил из горлышка граммов сто. Когда немного отпустило, завел движок и поехал домой. Дома напился вдрызг.
Глава 6КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩА
Волк психовал. Время шло, а от таджиков не поступало никакой информации. Еврей и Козырь пару раз спрашивали: как там дела, Рома? А как дела? Никак. Молчат. Молчат чурки, хоть ты тресни Но в начале ноября позвонил Ниез. Сказал: «Десятого приеду. Будем день милиции отмечать» Тьфу ты, бля, юморист!
Волк поехал с докладом к Козырю. А у Козыря был Танцор. О чем-то они серьезном трещали, но возбужденный Волк на это внимания не обратил. Он доложил о звонке Ниеза.
День милиции, говоришь? спросил Козырь. А что? Может быть, отметишь день милиции со своей шалавой.
Это в каком смысле? удивился Волк.
ВонТанцор тебе объяснит.
Волк Танцора недолюбливалТанцор, хоть и отсидевший, а все-таки бывший мент. Танцор отвечал Волку взаимностью.
Ну? спросил Волк, повернувшись к Танцору.
Болт гну. Ты, Рома, баб любишь?
Ну А кто не любит?
Мэрилин порешь?
Машку-то? Порю, сучку Очко у Машки
Хватит! стукнул ладонью по столу Козырь, обрывая Волка.
А Танцор, не глядя на Волка, сказал:
Ментам стучит твоя Машка-Мэрилин, друг Рома.
Как?
Так Еще месяц назад засек я ее с опером одним за беседой. Интересно, думаю. Надо присмотреться Танцор, прикуривая, замолчал. Выпустил струйку дыма, защелкнул крышку «зиппо». Присмотрелся, телефончик ее поставил на «ушко» Ты думаешь, Рома, оперок этот дружит с Машкой потому, что у нее очко мягкое? Нет, Рома, нет. Барабанит ему Маша.
Порву суку, сказал Волк. Стало ему не по себевспомнил, как на пару с Мэрилин нюхал кокаин, как языком трепал. А он, язык-то, под кайфом совсем без привязи.
Мэрилин пригласили провести уик-энд за городом. Проститутка прикатила на новеньком серебристом «пежо». Она действительно чем-то напоминала Мэрилин Монро и, зная это, подчеркивала сходство за счет одежды и макияжа У пожилых иностранцев, посещавших Владимир, Мария Прошкина пользовалась большой популярностью.
Ба, сколько кавалеров, округляя глаза, сказала Мэрилин, когда увидела Танцора и Губана. Губан был законченный отморозок. Садист. Его прихватили на крайний случай Взглянув на Губана, Мэрилин испытала смутную тревогу. И вообще, только сейчас она сообразила, что ни разу еще Волк не приглашал ее за город на уик-энд.
Раздевайся, сказал Волк.
Вот такс порога? Даже выпить девочке не предложишь?
Раздевайся, сука, холодно сказал Волк, и Мэрилин стало страшно по-настоящему: тон Волка не предвещал ничего хорошего.
Рома, произнесла она неуверенно. Страшно ей стало, страшно.
Мэрилин сняла шикарный полушубок. Через силу улыбнулась. Губан пялился в декольте, на сильно открытую грудь. Только что слюни не пускал.
Может, припудрим нос? спросила она.
Винтом, ответил Волк.
Рома, зачем? Разве во мне мало темперамента? сказала она. Мэрилин никогда не отказывалась от щепотки кокаина, но колоть эфедрон отказывалась. Одна из ее подружек подсела на эфедрон. Исошла с ума в одном из притонов после почти непрерывного шестисуточного сексуального марафона. Зачем винт, Рома?
Затем, сучка, что ты еще не знаешь, как долбит Губан, грубо и с издевкой сказал Волк. Он схватил проститутку за плечо, толкнул в комнату. Мэрилин сразу же бросился в глаза шприц на столе.
Раздевайся, приказал Волк. Женщина обреченно вжикнула молнией платья, заведя руки за спину.
Покажи ей елду, Губанчик.
Урод с готовностью спустил брюки, выставил рогогромный, уродливо-кривой, с шишками вживленных в плоть шаров. Выставил и застыл с идиотской улыбкой на морде. Женщина невольно попятилась. Волк зло засмеялся:
Разорвет он тебе очко, Манька Ой, бля, качественно разорвет.
Рома! Ну, Рома ну зачем? Я же для тебя всегда
Платье долой, сука! закричал Волк. Танцор сидел на краю стола, наблюдал за происходящим с явным интересом Мэрилин затащили на дачу не для того, чтобы заниматься сексом, но ведь вполне можно совместить полезное с приятным.