Конечно, топь и черная вода захватили не всю пустошь. Местами земля приподнималась настолько, что на ней вырастали деревья. Островки площадью от пяти до тридцати акров выпячивались из топи, словно спина какого-то громадного, погрузившегося наполовину существа. Тропинки между ними напоминали скользкую губку и зачастую представляли собой всего лишь цепочку бугорков и кочек. Сама хижина оседлала каменистый пятачок, торчащий к северу от холмов. Обрубал поляну скальный откос, и когда солнце мазало хижину желтыми пятнами, его отвесная грань напоминала сверкающий бронзовый щит. Место было прекрасное, и Джонни не распространялся насчет его местонахождения. Мать и отчим навещали сына дважды, но интереса к необжитым землям на севере округа не проявили. Кроме них хижину видел лишь один человек. Он помог Джонни выбрать место и построить дом.
Джонни взглянул на солнце, потом на часы.
И рассмеялся, представив Джека посредине болота.
* * *
Черт! Господи Вот дерьмо.
Джек уже третий раз ступил в грязь. И дело не в том, что он не знал дорогузнал! но не был ни Тарзаном, ни Доком Сэвиджем, ни каким-то другим вымышленным персонажем, предпочитавшим жить в заднице джунглей.
Джонни
Нога снова соскользнула с тропинки.
Чтоб тебя
Отдуваясь и сопя, Джек заставил себя подняться и осторожно двинулся дальше. Он был в костюме и ботинках с заправленными в них штанинами. Галстук отсутствовал, пиджак и брюки украшали грязные пятна. Выругавшись в очередной раз, Джек подивился тому, почему москиты так любят его и пренебрегают Джонни Мерримоном.
Тебе же нравится, да? ворчал он, хватаясь за жесткие, режущие пальцы стебли прутьевидного проса. Сидишь, наверное, на каком-нибудь дереве и наблюдаешь
Нога с чавкающим звуком вырвалась из топи, и Джек побрел дальше, стараясь ступать там, где трава высокая и с хохолком. Он знал Джонни с семи лет и даже теперь не мог принять тот факт, что его лучший друг владеет всем этим.
И почему ему так этого хочется
Грязь, мошкара и
Джек вскарабкался на последний сухой бугорок перед широким разливом воды, и солнце, опустившись пониже, залило все идеальным светом: оранжевую воду и далекие холмы, зеленые деревья и землю, и медно-красный гранит. В этом свете он увидел Хаш Арбор таким, каким видел его друг, таким, каким увидел сам, когда они впервые пересекли болото. Им было тогда по четырнадцать, и забираться в такую глушь не имело никакого смысла. Но они забралисьи, остановившись на этом самом месте, увидели то же, что и Джек сейчас.
Боже мой. Отдуваясь, он вытер ладонью пот со лба. Как же я мог забыть?
* * *
К 6:40 у Джонни все было готово. Складной стол и стулья стояли на утрамбованной площадке в конце поляны. На столе красовалась бутылка бурбона. На эмалированных тарелках лежали сыр и копченая оленина; девятифунтовый сом дожидался своей очереди идти на вертел. Сигары выходили за пределы его возможностей, но ими ни он, ни Джек не баловались. Просто однажды, давным-давно, они пообещали друг другу.
Дешевая выпивка, дешевые сигары
Сначала они нагуляют аппетит.
Глупое обещание, мальчишеская похвальба, но они жили по этому правилу со времен средней школы, и Джонни не собирался что-то менять.
Вытянув ноги, он закинул руки за голову, сплел пальцы, улыбнулся и закрыл глаза. Теплый воздух, легкий ветерок.
На болоте Джек снова сделал неверный шаг.
* * *
Тропинка уже не уходила из-под ног, открытая вода отступила, сикоморы и кипарисы склонились так, что их можно было коснуться рукой. Джек хотел сделать все правильно, поэтому замедлил шаг и осторожно двинулся через заросли меч-травы и невысокий кустарник.
Хотя бы в этот раз
Беззвучной тенью он ступил на сухую землю. Между деревьями мелькнула хижина. Джонни сидел у стола, за папоротникомбосой, в линялых джинсах, закрыв глаза и повернув лицо к солнцу. Волосы у него были длиннее, чем в прошлый раз, и в какой-то миг Джека кольнула застарелая зависть. Худой, угловатый, жилистый, Джонни притягивал внимание даже мужчин. Он не был по-киношному красив, но и такие слова, как изумительный и поразительный, характеризовали его лишь в небольшой степени. Загорелый и темноглазый, Джонни напоминал героя из старых романов, воина-рубаку и покорителя женщин.
Взгляд Джека машинально упал на его собственную изуродованную руку. Свисая с левого плеча, она выглядела бесполезным придатком, доставшимся от десятилетнего мальчишки. Рукав проглотил ее полностью, даже пальцы оказались не видны. Таким его и знали в школе. А, тот парнишка с недоделанной рукой Только Джонни понимал, что говорить о ней открыто и даже вышучивать этот дефект лучше, чем притворно ничего не замечать.
Ближе, еще ближе Джонни сидел в той же позе, вытянув ноги и закрыв глаза. Джек остановился под последним деревом, подбросил на ладони камешек. Бросить следовало правильноне попасть в лицо и не поранить до крови, но ударить так, чтобы чувствовалось, чтобы было больно, как от материнской оплеухи. Так у них повелось с тех, мальчишеских времен.
Кто неслышней подойдет?
У кого верней рука?
Джек погладил камень подушечкой большого пальца и уже отвел руку для броска, но тут Джонни подал голос.
Не надо.
Чтоб тебя Джек опустил руку. Он даже не удивился, но огорчился всерьез. Как у тебя это получается? Каждый раз. Это несправедливо.
Джонни открыл один глаз.
Ты слишком шумный.
Я всего лишь поднял руку.
Джонни встал и взял со стола бутылку бурбона.
Не переживай. Давай-ка выпей. Тебе это, похоже, не помешает.
Джек выступил из тени. В этом было что-то противоестественноеДжонни всегда знал. Шорох шагов? Ну да, конечно. Треск сучка под ногой, чавкающий звук трясины С этим можно согласиться. Но как Джонни догадался, что Джек поднял руку и вот-вот бросит камешек?
«Каждый раз, подумал Джек и тут же уточнил: Семнадцать раз за последние три года».
Раньше застичь его врасплох получалось по крайней мере в половине случаев, и такое соотношение сохранялось с детских лет. Иногда Джонни ловил Джека, иногда Джек ловил Джонни.
Так что же изменилось теперь?
Выйдя на поляну, Джек обозрел стол и стоящую на нем еду, а потом присмотрелся к своему ухмыляющемуся другу. Пронзительные, но ясные глаза, волнистые растрепанные волосы, уже касающиеся сзади воротника рубашки.
Джек Кросс, лицензированный адвокат. Джонни крепко обнял Джека. Черт, я горжусь тобой.
Джек прижал к себе друга и тут же, смутившись, отступил. Джонни редко выказывал теплые чувства, и то, что он сделал это сейчас, тронуло в душе Джека разные струны.
Спасибо. Долго шел.
Дорога и впрямь была долгой; они оба знали это, и правда отдавала горечью. Из порушенного детства Джек выбрался, стиснув зубы, срывая ногти, всего за шесть месяцев, и Джонни был одним из немногих, кто понимал, что являлось двигателем этой быстрой и необратимой перемены. Признание вины. Раскаяние. Исправительное учреждение.
Добро пожаловать. Садись, садись. Джонни подтолкнул друга к столу, а когда Джек сел, налил бурбона и протянул ему стакан. За яркие огни и лучшие деньки. Рад, что ты пришел.
Они чокнулись.
А у меня был выбор?
Выбор есть всегда, сказал Джонни, хотя на самом деле никакого выбора не было. Они встречались дважды в месяц, разу Джека, разздесь. Так уж сложилось, и ни тот ни другой этот порядок не нарушал. А почему в костюме?
А?
Джонни сел по другую сторону стола. Поболтал бурбон в стакане.
Ты почему не переоделся?
Заседание закончилось поздно. Забежать домой не успевал, а идти через болото после захода солнца не хотелось. Я бы точно заблудился, и тогда даже ты меня не нашел бы.
Ничего, ты бы выбрался.
Джек отпил из стакана и отвел глаза. Он всегда чувствовал себя неловко, когда приходилось лгать.
Итак. Джонни откинулся на спинку стула. Суд.
Напоминание прозвучало вполне невинно, но Джек знал, что за ним стоит.
Ладно. Звонил твой отчим. Просил заглянуть к ним, прежде чем ехать сюда.
Попробую угадать. Он беспокоится обо мне.
Сказал, что ты появился там, весь избитый и порезанный, что вполне мог бы умереть в этой глуши, и никто не узнал бы Сказал, что в этот раз не хватило совсем чуть-чуть. Джек вытянул два пальца, большой и указательный, и свел их вместе, оставив небольшой промежуток. Что ты был весь в крови и едва не сломал свою чертову спину.