Глаза? Серьёзно? Эти серо-голубые? «Небо, припорошенное порохом», как говорит моя мама.
Не знаю, если будет время,уклончиво, вместо твёрдого «нет», ответил я, и Мик, кажется, чуть насупился от подобных слов. Я сделал вид, что не заметил этого.
Рейн Стивенс, мне семнадцать,продолжала брюнетка с вздёрнутым носом и холодными синими глазами. Её нос был почти весь усыпан веснушками, и мне почему-то в голову закралась мысль, что цвет её волос тоже был ненатуральным. Ещё она была очень худой, и я мог видеть плечи, выпирающие из-под полупрозрачной блузки.Люблю архитектуру и исторические фильмы. Пока это всё, что нужно обо мне знать,она замолчала.
Клео, являюсь феминисткой. Обожаю учиться,после этого послышался смех Мика, которого тут же пихнула в бок Саванна. Эта самая Клео, девушка с длинными медовыми волосами и зеленовато-карими глазами, если меня не обманывало освещение, поджала губы и серьёзно произнесла.А ещё я жертвую деньги на благотворительность,пусть конкретно эта подруга Саванны и делала хорошие дела, но мне первоначально подумалось, что прозвучала не речь, а какая-то рекламная кампания. Себя.
Ну а я Флеминг. Играл в футбол, остался на второй год
Так тебе тоже девятнадцать, выходит?встрял Мик.
Да,коротко ответил я, не желая срываться в длинные истории.Коллекционирую диски старых групп.
Вау! Дашь послушать?опять перебил меня парень Саванны. Его любопытство можно было как-то выключить?
Тебе не понравится.
Мику опять это пришлось не по вкусу: он замолчал, а все вокруг, наоборот, принялись разговаривать. Каждый брал по чашечке белого чая, что стояли рядом на прикроватной тумбочке. Разговаривали обо всём на свете, и это «всё на свете» было для меня непонятным: звучали истории из прошлого, планы на будущее, а я был словно где-то на краю, совсем ещё незнакомец и будто бы даже чужак. Наверное, так оно и было. Вместе с Миком мы молчали. Но, если же я молчал, потому что мне нечего было вспомнить, то второй молчал от того, что почти каждые пять минут целовал Саванну. Мне от такого видочка было не очень: я боялся, что Мик случайно съест Цукерман, уж больно рьяно он целовался.
Так, ну, я, пожалуй, пойду. Поздно уже.
Ты о чём?всполошились окружающие. Довольно иронично с их стороны было делать вид, что они не хотели меня отпускать. До этого и не разговаривали со мной вовсе, а тут.
Мне нужно к маме в больницу зайти, а сейчас уже почти девять. Пора,соврал я. На меня уставились пять пар удивлённых глаз.
Тогда, давай, я тебя провожу до выхода,предложила Саванна, вставая с пола и освобождаясь от тесных объятий Мика. Да, молодчина!
Я ничего не ответил, а только покивал довольно и стал ждать, когда девушка заберёт телефон с тумбы, захватит сумку и поведёт меня на первый этаж. Мы вновь проходили через тесную комнатушку, спускались по лестнице в самый центр тёмного, едва освещённого одинокой лампой на потолке, коридора. У девушки завибрировал телефон, и она стала вглядываться в текст, как я предположил. После того она произнесла:
Да, у меня тоже возникли кое-какие дела,подробностей, увы, не назвала.
Мы с ней стали одеваться в уличную одежду молча и могли слышать любые разговоры за тонкими стенами. До наших ушей донеслось нечто подобное:
Тувья, нет, муж рядом. Что ты делаешь, Тувья?лихорадочно говорила старшая Цукерман.
Мы с Саванной мгновенно переглянулись. Я увидел, как низко опустились её рыжие брови. Нам понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что звук исходил из закрытой кухни. Мы подошли к ней и притаились: нам были видны только тени двух тел, слишком близко находящихся.
Тувья, ты же знаешь, что это неправильно.
Но ты нужна мне, Джейн.
Я увидел, как Саванна раскрыла рот и почти забыла, как дышать. Только одна-единственная жилка забилась на её вспотевшем лбу. Затем наступила тишина, но ненадолгозвуки медленных поцелуев сменили её.
Что здесь происходит?Саванна распахнула дверь, даже не предупредив меня. Перед глазами очутилась картина Джейн, присевшей на кухонный стол, у неё слетел набекрень один рукав футболки, и этот самый Тувья держал её за это плечо и аккуратно целовал. Стоило же моей подруге раскрыть дверь, и Цукерман, и мужчина, фамилию которого я уже забыл, испуганно застыли на месте. Кажется, время на считанные мгновения остановилось, пока лицо Тувьи не пронзила гримаса гнева:
А вы что тут делаете?!
Тувьяробко вступилась Джейн, моментально вернув рукав футболки в прежнее положение. Она слезла со стола и, тяжело дыша, пыталась оправдаться.Саванна, милая.
Не хочу и слышать!она плакала. Плакала и злилась, горела ярчайшим пламенем.
Сейчас сюда придёт папа, не кричи, дорогая.
Пусть приходит! Пусть он видит это, а я я не могу вас видеть!
Милая!бросилась к дочери мать, но Саванна отскочила и молнией пронеслась по коридору в сторону двери. Я, недолго думая, побежал за ней и успел услышать:
Флеминг, пожалуйста, не преследуй меня. Поверь мне, всё будет хорошо, завтра вернусь,успела сказать она, даже не смотря в мою сторону и содрогаясь от рыданий. Она выскочила за дверь, легко, как грациозная кошка или волчица. Она оставила дверь открытой, и я мог видеть, как по длинной узкой улице несётся, насколько хватает сил, фигура в расстёгнутом плаще, а её волосы развеваются от бега и ветра. Я не мог послушаться Саванну и рванул вслед за ней, оказываясь под покровом ночи, когда вокруг едва горели фонари, и на улице не было ни души. Я бежал, и мне оставалось совсем немного, чтобы между мной и Саванной было где-то три-четыре фута, но она вскрикнула страшным, почти истерическим голосом:
Отстань, Флеминг! Жди меня дома,второе предложение она выкрикнула чуть спокойнее, и это подействовало на меня отрезвляющея остановился в центре дороги. Я долго глядел за тем, как мчалась впереди Саванна, как заплетались от усталости её ноги, как она вдруг упала, а потом быстро поднялась и, спотыкаясь, бежала дальше. Вскоре она скрылась за поворотом.
Я стоял на середине дороги под покровом ночи почти полчаса, не двигаясь.
На следующий день никто из нас не получил от Саванны никаких вестей. Так было и на следующий после него день. Спустя трое суток полиция признала её без вести пропавшей.
* Lanvinфранцузский бренд одежды.
Красный перец
Флеминг.
Я не мог пошевелиться, меня будто к чему-то привязали.
Флеминг.
В ответ я промычал что-то невнятное, пока мои глаза были закрыты, а движенияневозможны.
Флеминг, уже очень поздно,прозвучало в тот самый момент, когда я стал аккуратно поднимать тяжёлые веки, пытаясь понять, кто же так настойчиво старался меня разбудить. Ещё тогда, когда вокруг все расплывалось, как в тумане, я заметил взгляд печальных серых глаз, маминых глаз. Она нависла над моей кроватью, жалостливо глядя на мои неудачные попытки проснуться. Мне было достаточно вида этой тоски, чтобы вскочить с кровати, отбросив одеяло, и вылететь в коридор, где я едва не столкнулся с отцом, спешившим на работу. Он был уже одет и только поправлял рукава костюма, ослаблял ультрамариновый галстук и приглаживал светлые волосы.
Доброе утро, Флеминг. Увидимся после школы,сказал он на бегу, в очередной раз опаздывая на личное такси, которое, как обычно, ждало его возле нашего дома.
Привет, пап,сухо вымолвил я и, прежде чем за мной выбежала моя мама, скрылся за поворотом длинного коридора, залетел в ванную комнату, лихорадочно запершись на шпингалет. Теперь никто не мог меня потревожить, и я был один на один со своими мыслями. Во рту была безжизненная сухость, в нос ударял запах недавно использованных очистителей для ванны. Зеркало над раковиной безупречно блестело, и только мое напряжённое лицо с бившейся жилкой на лбу портило общую картину. Сердце тоже меня подставляло, периодически бросаясь вскачь, и я осознавал, что в любую же секунду мог упасть от неожиданного головокружения.
Я смотрел на себя в зеркало, на хмурого, на потрёпанного себя, тяжело дышал, опёршись руками об идеальную раковину, а перед глазами вставала та самая квартирка. Такая сумрачная, которая должна была быть неуютной, но оказавшаяся совершенно тёплой, светлой даже при отсутствии достаточного количества ламп. Там всегда было невероятное смешение запахов, много пара в крохотной кухоньке, куча вещей и минимум пространства. А ещё там был чердак с посредственным видом на дорогу и дома, но были там и фигурки, и белый медовый чай, и аромат цветочных духов, который, наверняка, сейчас уже испарился.