Анна Ивановна поставила на пол две тяжеленные сумки, перевела дух и протянула палец к кнопке вызова лифта. Однако лифт не работалкнопка горела красным светом.
Анна Ивановна прислушалась и поглядела наверх. Сверху раздавалось равномерное хлопанье автоматических дверей. Лифт застрял на третьем этажечто-то мешало ему закрыться.
Капитана Мехреньгина разбудил телефонный звонок. Спросонья он никак не мог найти трубку и очухался, только когда услышал голос Васи Стукова, который нынче дежурил.
Валентин, за тобой убийство Матренина по какому адресу числится? Сиреневый бульвар, дом одиннадцать? орал Вася.
Ну, прохрипел Мехреньгин.
Так я тебя обрадовать хочу! По тому адресу снова труп. Наши ездиливсе то же самое, никто ничего не видел, никто ничего не знает! Маньяк, что ли, там орудует?
Мама дорогая! выдохнул Мехреньгин, сон с него слетел полностью. А Лось что?
А он сказал, что тебя вообще на фиг уволит! злорадно сообщил Вася.
Убийцу с Сиреневого бульвара так и не нашли. Капитану Мехреньгину объявили строгий выговор.
Жека Сапунов женился на практикантке. Весна прошла быстро.
Мария Брикер. Кастинг на чужую роль
Вот тварюга пернатая! выругался Шалинский, брезгливо вытирая носовым платком липкий птичий помет с воротника куртки. Не успел из дома выйти, и нате вам, весь в «гуане». Хотя в народе вроде бытует примета, если птица нагадила на плечо, то это означает Означает это Примета вертелась в головеШалинский напряженно задумался. «К счастью? Или к деньгам?»предположил он, но ошибся, потому что в этот момент ему на голову упал кирпич
* * *
«Таял снег, пачкая тротуары лужами и убегая веселыми ручейками в ржавые дождевые сливы. На деревьях беременели почки, обласканные мартовским солнцем, пели птицы, нежно пахло весной. Весна вползала в душу, тревожила сердце, распускалась яркими бутонами тюльпанов в сердце. Любовь
Любовь, как всегда, опаздывала. Уже на полчаса. Но Варя терпеливо стояла у входа в кинотеатр, рассеянно теребила ремешок сумочки и ждала. Он подошел сзади, дотронулся до плеча. Варя резко обернулась, обрадовалась, бросилась любимому на шеюон мягко ее отстранил.
Мне нужно с тобой поговорить, сказал любимый, разглядывая свои модные ботинки из змеиной кожи.
Да? Говори тогда, подбодрила Варя, почему-то ощущая неловкость от того, что он разглядывает свои ботинки.
Сейчас скажу.
Ну говори же, говори..
Да не дергай ты меня! разозлился он, его взгляд скользнул по ее лицу и вновь сосредоточился на ботинках. Понимаешь Мы больше не можем встречаться. Я не люблю тебя, прости. Ты милая, славная, но у меня другие планы».
Вот урод! Да пошел ты со своими планами! Тьфу на тебя! Тьфу на тебя десять раз! Придурок штампованный. Штампы, сплошные штампы и розовые сопли. Вера! Где мой утренний кофе? Немедленно! Сию минуту принеси мне кофе! Ангелина Заречная со злостью скомкала листы, исписанные изящным витиеватым почерком, и зашвырнула в угол комнаты, где кучкой лежали их братья-близнецы. Начать новый роман никак не получалось. Точнее, получалось, но выходило банально, а Ангелина Заречная, модная писательница современных любовных романов в стиле чик-лит, светская красавица бальзаковского возраста, ненавидела пошлость. Так она считала. И в интерьере ее квартиры не было ни одной тривиальной вещи, включая домработницу.
В комнату заглянула сухолицая, остроносая особата самая нетривиальная домработница. Выглядела она, правда, обычно и одета была в среднестатистический для тружениц данной профессии наряд: строгое коричневое платье, кретинский кокошник и белоснежный накрахмаленный передник.
Газеты я спускалась свежие купить! И незачем орать во всю глотку! Нервы и без ваших воплей ни к черту, поджав губы, проворчала женщина, продефилировала к журнальному столику и грохнула на него поднос. Изящная фарфоровая чашечка затанцевала на блюдце, на свежие газеты и кремовую льняную салфетку из кофейника выплеснулось несколько капель. Собственно, именно в этом и заключалась оригинальность домработницы: Вера в выражениях не стеснялась и легко могла послать хозяйку в или на улицу за свежими газетами. Но не посылала, а каждое утро отправлялась за периодикой сама, хотя никто ее об этом не просил.
Ой-ой-ой, какие мы нервные, поддела Ангелина, присела на софу напротив журнального столика, налила себе кофейку и положила в чашку прозрачную дольку лимона. Ангелина любила кофе с лимоном и обожала шокировать официантов за границей своими оригинальными вкусовыми пристрастиями. Особо тупым после объясняла, что подобная мода пошла еще со времен русского царя Александракакого именно, она не уточняла, так как не знала сама.
Чем так недовольны? Опять, что ль, не прет? смягчилась домработница.
Ага, категорически не прет, вздохнув, согласилась Ангелина. Совершенно никакого настроения нет. Да и откуда? Откуда ему взяться? Погода гнусная, дожди льют, любовника нет. И душа, душа моя вся в смятенье. Вот уже неделя, как я живу не в ладу с собой. Полнейшая задница, заключила Ангелина, сделала осторожный глоток кофе, двумя пальчиками отставила чашечку обратно на поднос и закурила сигарету в длинном мундштуке из карельской березы.
А вы газетку-то прочтите, глядишь, настроение и наладится, посоветовала Вера. Лицо экономки при этом было загадочным и довольным.
Что такое? Неужели кто-то написал положительную рецензию на мои книги? заинтересовалась Ангелина, выпустила пару рваных колечек дыма из ярко накрашенных губ, схватила газету и зашуршала страницами.
Заречная делала макияж, как только поднималась с постели. Наводить утренний марафет вошло у нее в привычку с тех пор, как она выскочила замужАнгелина пребывала в глубоком убеждении, что ухоженную женщину мужчины не бросают. Когда же муж ее оставил, несмотря на то что она всегда выглядела ухоженной, Заречная убеждений своих не поменяла. Менять жизненное кредо из-за каких-то тупых мужланов, не способных оценить ее тонкую душевную организацию, талант и ослепительную красоту, она считала ниже своего достоинства.
Некрологи глядите, на последней странице, деловито подсказала домработница.
Заречная, приподняв бровки, перевернула газету и сосредоточилась на чтении. Секунду в комнате стояла тишина, которая разорвалась радостным воплем писательницы:
Свершилось! Какое счастье! Ангелина вскочила с дивана и с блаженной улыбкой затанцевала по комнате с газетой в руке.
Ну, я же говорила. Иногда в газетах приятные новости тоже печатают. И еще письмишко вам по почте пришло. Гляньте.
Вера игриво поболтала перед носом Ангелины конвертом. Заречная недовольно выхватила голубоватый прямоугольник из рук домработницы.
Опять в мои письма свой длинный нос совала, паразитка, раздраженно проворчала онаконверт был вскрыт.
Вы кофий-то пейте, пейте, остывает ведь. Будете после орать, что холодный.
Какой, к черту, кофе, Вера! Мой супруг скопытился! А ты говоришькофе. Фи, как можно! Давай-ка дуй за шампанским. Это дело нужно отметить. Сейчас же! Сию минуту! Немедленно! Выпью бокал и после поеду в адвокатскую контору выяснять вопрос о завещании. Мне велено явиться туда к четырем часам.
Ох, вздохнула экономка и пошуршала к двери.
* * *
«Мерзкая погодка», подумала Прокопьевна. Москва, придавленная низкими свинцовыми тучами, хмурилась от дождей. Зонтик, как назло, прохудился, да и не с руки было стоять с зонтиком под узким козырьком табачного киоска. Ботинки тоже прохудились, с тоской глядя на свои войлочные боты, пришла к выводу Прокопьевна и пошевелила большим пальцем, который торчал из дырки. Ладно, не впервойпрорвемся. Прокопьевна поправила выгоревший платок, нацепила белые кружевные перчаткисвой талисмани зорко осмотрела окрестности.
Бабка, ты меня достала уже! Вали отсюда, чучело огородное! раздался недовольный голос из окошка киоска.
Сострадание нужно иметь к ближнему, голуба. И воздастся тебе на небесах! пропела Прокопьевна, сунув в окошко мятый полтинник.
Ладно, стойразве ж мы звери, сжалилась продавщица и рявкнула:Только тужуркой к стеклу не жмись, Прокопьевна. Мне ж после мыть.