Но в четверг меня подняли отнюдь не часы и не радио. Я вскочил, протер глаза, пытаясь выяснить, что за причина заставила меня проснуться. Дело было не в телефоне, поскольку я его выключил. Жужжал шмель. Но какого черта он оказался на Тридцать пятой улице среди ночи? А может быть уже взошло солнце? Я заставил себя открыть глаза и сосредоточил внимание на часах: без шести девять. И все же звонил телефон. Я повернулся и дотянулся до трубки.
Мистер Гудвин слушает.
Прошу прощения, Арчи.Звонил Фриц.Но она настаивает...
Кто это она?
Женщина по телефону. Что-то насчет пуговиц. Она говорит...
Хорошо.Я включил телефон и взял трубку.Да? Говорит Арчи Гудвин.
Мне нужен Ниро Вулф, и я спешу.
Его нет. Если это насчет объяв...
Да. Я увидела его в «Ньюс». Я знаю о нескольких пуговицах, похожих на эти и хочу быть первой.
Вы первая. Назовите, пожалуйста, ваше имя.
Беатрис Эппс. Э-п-п-с. Я первая?
Вы первая, если ваше сообщение подойдет. Миссис Эппс или мисс?
Мисс Беатрис Эппс. Я не могу рассказать вам все сейчас...
Где вы, мисс Эппс?
В телефонной будке на Гранд Централь. Я по пути на работу и должна быть там в девять часов, поэтому сейчас я не могу вам все рассказать.
Это очень разумно. Где вы работаете?
У «Квина и Коллинза» в Ченинг-билдинг. Недвижимое имущество. Но не приходите туда, они этого не любят. Я позвоню вам еще раз в обеденный перерыв.
Это когда будет?
В половине первого.
Хорошо. Я буду у газетного киоска в Ченинг-билдинг в двенадцать тридцать и куплю вам еду. У меня в петлице будет орхидея, белая с зеленью. Сто долларов при мне.
Я опаздываю, и должна идти. Я там буду.
Связь прервалась. Я плюхнулся обратно на подушку, обнаружил, что если бы меня не разбудили, то через полчаса я был бы в форме, и опустил ноги на пол.
В десять часов я сидел на кухне за моим столиком, посыпая коричневым сахаром кусок пирога со сметаной, с «Таймс» на салфетке передо мной. Фриц, стоя рядом, спросил:
Корицы не надо?
Нет,ответил я твердо.Это будет уже чересчур.
Тогда для тебя будет...
У тебя добрые намерения Фриц, и я тебе благодарен.
У меня всегда добрые намерения.
Он пошел к плите, чтобы приготовить мне еще пирожок:
Я видел объявление и вещи на вашем письменном столе. Я слышал, что наиболее опасное дело для детективаэто похищение ребенка.
Может быть, да, а может быть, нет. Смотря по обстоятельствам.
За все годы, что я с патроном, это первое такое дело. Он никогда этим не занимался.
Я глотнул кофе.
Опять, Фриц, ты кружишь вокруг да около. Ты мог бы просто спросить: это действительно дело о похищении ребенка? И я бы ответил: нет. Только между нами, строго секретно: детская одежда действительно принадлежит младенцу. Еще не решено, привезут ли ребенка сюда. Я, например, сомневаюсь, согласится ли мать, но мне известно, что она прекрасно готовит. И если ты захочешь взять длительный отпуск...
Он был занят пирогом, и я протянул руку за томатом и лимонным вареньем.
Ты настоящий друг, Арчи.Сказал он.
К сожалению, мало кто ценит что-нибудь стоящее.
Я рад, что ты мне все рассказал. Это мальчик?
Да. Он похож на патрона.
Хорошо. Знаешь, что я сделаю?Он повернулся к плите и перевернул пирог.Я положу корицу.
Я не выразил одобрения. Мы немного обсудили этот вопрос.
Вместо того, чтобы дождаться, пока Вулф спустится вниз и доложить ему о развитии событий, я, после обычной утренней работы вскрыл почту, вытер пыль, вытряхнул корзины для бумаг, сорвал листки с настольных календарей, налил свежую воду в вазу с цветами на столе Вулфа и поднялся наверх, в оранжерею. Июнь не лучшее время для того, чтобы показывать коллекцию орхидей, особенно такую, как у Вулфа, в которой более двухсот разновидностей. В первой комнате, тропической, было лишь несколько цветовых пятен; в промежуточной проблесков было больше, а в третьей, прохладной, цветов было много, хотя и не очень ярких. В последней комнате, где росли орхидеи в горшках, сидели на скамейке Вулф и Теодор Хорстман, изучая узлы псевдобульб. Когда я подошел, патрон повернул голову и прокричал:
Ну?
Предполагалось, что мешать ему здесь можно лишь в случае крайней необходимости.
Ничего срочного,сказал я.Просто зашел сказать вам, что беру «Циприпедиум лауренсианум»один цветок. В петлицу. Звонила женщина насчет пуговиц, и когда я встречусь с ней, цветок будет опознавательным знаком.
Когда ты уходишь?
Около двенадцати. По пути зайду в банк.
Хорошо.
Он возобновил осмотр и был так поглощен этим, что больше не обращал на меня внимания. Я взял цветок и спустился вниз. В одиннадцать Вулф пришел, потребовал подробный отчет и получив его, задал один вопрос:
Что о ней?
Я ответил, что один шанс к десяти за то, что у неё что-то есть, и должен идти как можно скорее, чтобы успеть забрать комбинезончик у Хирша. Вулф одобрил эту мысль.
Итак, когда узнав из справочника, что «Квин и Коллинз» находятся на девятом этаже, я занял свой пост у газетного киоска в вестибюле Ченинг-билдинг намного раньше назначенного времени, в руках у меня был бумажный пакет. Когда нет особых причин для волнения, ждать сплошное удовольствие: наблюдаешь лица приходящих и уходящих, старые и молодые, мужские и женские, уверенные и растерянные. Около половины из них выглядят так, как будто нуждаются в докторе, адвокате или детективе. К ним относилось и лицо женщины, остановившейся передо мной. Я спросил:
Мисс Эппс?
Она кивнула.
ЯАрчи Гудвин. Спустимся вниз? Я заказал столик.
Она покачала головой.
Я всегда завтракаю одна.
Я не хочу злословить, но, честно говоря, се, вероятно, мало кто приглашал, если вообще было что-либо подобное. У мисс Эппс был плоский нос, да и подбородок в два раза больше, чем требовалось. Возраст колебался где-то между тридцатью и пятьюдесятью.
Мы можем поговорить здесь,сказала она.
По крайней мере, начать разговор,согласился я.Что вам известно о пуговицах из белого конского волоса?
Я видела несколько таких же. Но, прежде чем я расскажу вам... Короче, где гарантия, что вы мне заплатите?
Я дотронулся до её локтя и мы отошли в сторону от людского потока.
Я хочу быть уверена.
Я вытащил визитную карточку и протянул ей.
Мне, естественно, придется проверить то, что вы мне расскажете. Нужны факты. Например, что знаете в Сингапуре человека, который делал пуговицы из белого конского волоса, но он умер.
Я никогда не была в Сингапуре. Ничего подобного.
Хорошо. Ближе к делу.
Я видела пуговицы здесь. В этом здании.
Когда?
Прошлым летом.
Немного поколебавшись, она продолжала:
В конторе во время отпуска нашей сотрудницы в течение месяца работала одна девушка, и однажды я обратила внимание на пуговицы её блузки. Я сказала, что никогда не видела ничего подобного, и она ответила, что такие есть только у нескольких человек. Я спросила, где можно их достать. Она ответила «нигде». Она сказала, что её тетя сплетает эти пуговицы из конского волоса, и на то, чтобы сделать одну, у неё уходит целый день. Поэтому на продажу она их не делает. Это её хобби.
Пуговицы были белые?
- Да.
И сколько же их было ?
Не помню. Думаю, пять.
В лаборатории Хирша, решив, что комбинезон ей лучше не показывать, я оторвал одну из трех еще уцелевших пуговиц. Теперь я вытащил её из кармана и показал ей.
Что-нибудь похожее на эту?
Она тщательно осмотрела пуговицу.
Точно такая же, насколько я помню, но, конечно, это было около года назад. Размер тот же.
Я забрал пуговицу назад.
Похоже на то, что ваш рассказ может помочь мне, мисс Эппс. Как зовут девушку?
Она заколебалась.
Думаю, мне все равно придется все сказать...
Конечно.
Я не хочу, чтобы у неё были неприятности. Ниро Вулф детектив, и, следовательно, вы тоже.
Я не собираюсь причинять кому-либо неприятности. Если только этот «кто-то» сам на них не нарывается. Судя по вашему рассказу, её, наверное, без труда можно будет найти. Как её имя?
Тензер. Энн Тензер.
А её тети?
Не знаю. Она мне не сказала, и я не стала спрашивать.