Осень цвета кофе - Наталия Николаевна Антонова

Наталия Николаевна АнтоноваОсень цвета кофеРоман

Пролог

Начало осени было волшебным и неожиданным. Златовласая красавица уже было занесла над порогом свою ножку, обутую в изящную туфельку из золотистой парчи, усыпанной оранжевыми, пурпурными и бордовыми яхонтами. На всём этом великолепии мерцала мельчайшим бриллиантовым напылением утренняя роса.

Но тут оказалось, что ушедшее ещё в середине августа лето вдруг опомнилось, почувствовав, что не догуляло, и красиво перешло дорогу осени. Та и ахнуть не успела, как лето присвоило себе месяц сентябрь, залило дни ярким солнечным светом, погрузило в позабытый было медвяный привкус зноя. А осени только и оставалось, что отыгрываться ранними закатами да прохладными тёмными ночами.

У Вадима Костюкова было прекрасное настроение! Наконец-то он встретил свою настоящую любовь, и ничего, что на четвёртом десятке. Ведь как сказал классик: «Любви все возрасты покорны».

У Вадима и раньше случались интрижки на стороне, но это было всё не то. Так, проходные варианты. Правда, с одной из них, с Ниной Кравченко, он расстался не очень хорошо. Вообще-то он с самого начала не собирался продолжать с ней отношения, но Нина, видимо, решила иначе и стала не только названивать ему по телефону, присылать сначала умоляющие эсэмэски, а потом угрожающие, но даже подстерегала его пару раз возле работы.

Скандал ему был совершенно не нужен, и он попросил поухаживать за Ниной одного из сотрудников фирмы, с которым приятельствовал в молодости.

Услуга, оказанная ему приятелем, была не бесплатной, Костюков заплатил ему за это деньги. Вадим считал, что плата будет гарантией того, что приятель не распустит при случае язык.

Нина вроде бы утихомирилась, полностью переключившись на Толика. Но Толику она тоже вскоре так надоела, что терпеть навязчивую Нину ему стало невмоготу, и он мало того, что бросил её, ещё и признался с досады, что ухаживал за ней не по своей инициативе, а по просьбе знакомого и за вознаграждение.

Кто именно заплатил ему, опять же, по словам самого Толика, он Нине не сказал.

 Ты не сумел удержать язык за зубами,  зло выговорил ему тогда Вадим.

У Нины хоть и есть один существенный бзиклюбой ценой захомутать приличного мужчину и затащить его в загс, но всё-таки она не круглая дура. Вполне могла сложить два и два и выйти на него.

Поняла Нина или нет, по чьей именно просьбе её обвели вокруг пальца, неизвестно. Скандалов закатывать она Вадиму не стала. Может, всё-таки не догадаласьна что надеялся Костюковили затаила злобу про себячего он втайне опасался.

Но чего теперь об этом думать и гадать, решил он, когда у него появилась любовь всей его жизни. Все другие женщины остались в прошлом. Кроме жены

Что делать с Анной, Вадим пока не решил. Хорошо, что хоть детей у них нет. Правда, в их семье воспитывался племянник Анны, Артур Дмитриевич Пашаев, сын её старшей сестры. Но ведь он не был его родным ребёнком, Вадим его даже не усыновил. Хотя порыв такой в своё время у него был. Но воспротивились родители Анны, сославшись на то, что ребёнок не должен забывать своих родных родителей и фамилию он должен носить своего родного отца.

Вадим после этого заявления тёщи и тестя почувствовал себя тогда оскорблённым в лучших чувствах, а позднее стал тихо радоваться, что не стал отцом чужого ребёнка. Ведь теперь у него не было никаких обязанностей по отношению к мальчику.

Мужа своей возлюбленной Костюков не брал в расчёт по той простой причине, что он был всего лишь инженером-технологом на заводе и тягаться с Костюковым ну никак не мог с его-то мизерной зарплатой и двушкой в спальном районе, доставшейся ему от родителей.

Вспомнив цитату из фильма «Джентльмены удачи»: «Он кто? Инженеришка рядовой, и всё. Ну, что у него за жизнь? Утромна работу, вечеромс работы. Дома жена, дети сопливые. Ну, в театр сходит, ну, летом в санаторий съездит в Ялту. Тоска смертная», Костюков невольно улыбнулся, подумав: «Всё верно, много лет прошло после выхода фильма, страна стала другая, а в принципе, ничего и не изменилось. Разве только то, что выбираться летом в санаторий рядовым инженерам стало накладнее. Зато тем, кто сумел подсуетиться и стать хозяином жизни, теперь практически доступно всё».

Ещё у Марины была дочь. Но девочке было всего четырнадцать лет, отроковица, как говорили раньше, и тинейджер, как говорят теперь.

Костюков не сомневался, что современными девочками, помешанными на гаджетах, шмотках и цацках, манипулировать гораздо легче, чем их сверстницами из девятнадцатого и даже двадцатого века, ценившими превыше всего духовность и мечтавшими о настоящей любви.

Сейчас же в этом возрасте сердце девочки легко завоевать дорогими подарками и перспективой безоблачного будущего, которого её родной отец обеспечить ей никак не сможет, зато для него, Костюкова, это раз плюнуть. Например, отправит учиться девочку за границу, в ту же Англию. И никаких проблем.

Сегодня у них с Мариной было обычное плановое свидание. Но Костюков, как, впрочем, и всегда, подготовился к нему основательно, закупив в супермаркете дорогие продукты, а в цветочном магазине огромный букет из ярко-красных и ослепительно-белых роз.

«Пусть вот Марина гадает, что это значит»,  с улыбкой подумал он.

Для свиданий с Мариной Вадим снимал небольшую, но уютную квартиру у профессорской вдовы Калерии Геннадьевны Поповой.

Вдова профессора после смерти мужа собиралась жить отдельно от детей. Она отдала им четырёхкомнатные профессорские хоромы, а сама поселилась в спальном районе в квартире, которую ей купил и обставил сын. Но как-то так получилось, что старушка заскучала, а так как характер у неё был не вздорный, сноха с сыном предложили ей переехать к ним, то есть в квартиру, где Калерия Геннадьевна прожила практически всю свою сознательную жизнь.

И Попова с радостью согласилась. А новую квартиру в спальном районе решили сдавать, ведь, как известно, деньги лишними никогда не бывают.

Костюков, шагнув в глубину подъезда, как раз и подумал о деньгах, которые сегодня нужно было положить на карту Поповой.

«Вечерком и положу»,  подумал Вадим.

Он открыл дверь своим ключом, сразу прошёл на кухню, достал большой глиняный кувшин и поставил в него розы.

Кухня тотчас преобразилась, приобрела праздничный вид.

Вадим приоткрыл окно, и зашептались дремавшие до этого светлые занавески на окнах, разбуженные залетевшим лёгким ветром.

Оглядевшись вокруг себя удовлетворённым взглядом, Вадим принялся накрывать на стол.

Спустя несколько минут он услышал звук ключа, открывающего дверь.

«Марина пришла!»  сладко замерло его сердце и тотчас забилось учащённо.

Вадим быстро вышел в прихожую, спрятался за большой одежный шкаф, а как только Марина вошла вовнутрь, он, сразу материализовавшись из-за шкафа, заключил её в объятия.

 Ой!  воскликнула женщина.

Её рука начала шарить в полумраке в поисках выключателя.

 Мариша, ну зачем тебе свет?  рассмеялся Костюков.  Разве ты не слышала, что темнотадруг молодёжи?

Женщина счастливо засмеялась и кокетливо ответила:

 Даже и не знаю, могу ли я относить себя к молодёжи.

 Можешь, ещё как можешь,  заверил её Вадим, не переставая покрывать поцелуями лицо любимой женщины.

Потом он посадил её на крохотный диванчик в прихожей, снял с неё обувь и, подхватив её на руки, унёс в комнату. Она, смеясь, попробовала отбиваться, но из её затеи ничего не вышло. Наконец, сдавшись на милость победителя, она прошептала, пьянея:

 Какой ты нетерпеливый!

 Да, я просто изголодался по тебе!  жарко выдохнул он.  Мы не виделись целых два дня!

 Всего два дня,  прошептала она, опрокидываясь на спину, и последнее, о чём она более-менее ясно смогла подумать, было то, что постель Вадим разобрал заранее.

А потом волшебный сладкий морок из жаркого шёпота, объятий, поцелуев, стонов и физического исступления накрыл их обоих с головой, вознёс в заоблачную высь и спустя какое-то время бережно опустил на смятые простыни.