Я э
Я э снова повторил мальчик, но, увидев, как сильно изменился в лице Хол, весело рассмеялся. Ладно, не парься, брат. Я просто учусь говорить, как разные люди. У вас, англичан, есть британский акцент, вот я его и ловлю. Куда едешь-то?
В Сан-Франциско.
В Сан-Франциско? Вот здорово! Значит, едем вместе. На «Калифорнийской комете»?
Кажется, проговорил Хол.
Отлично, брат! Мальчик уверенно обнял Хола за плечо и куда-то потащил. Пошли познакомлю с моей сестрой.
Хол посмотрел вокруг:
Послушайте, но мне хотелось бы дорисовать
Скажи честно, ты есть хочешь? Пошли вон в тот зал, там дают бесплатные чипсы. Вперёд! И Хол получил чувствительный толчок в спину по направлению к стеклянным дверям. Хэдли жутко обрадуется, когда услышит, как ты говоришь. Мою сестру зовут Хэдли. А меня Мэйсон. Мэйсон Моретти. Мы все Моретти. Семья Моретти.
Очень приятно. А я Харрисон Бек. Но все зовут меня Хол.
Перед дверями Хол остановился, чтобы убрать блокнот в рюкзак.
Нам туда, сказал Мэйсон и снова подтолкнул Хола в спину.
Вскоре они оказались перед столиком, за которым сидела девочка и раскладывала игральные карты.
Хэдли, смотри, кого я привёл. Его зовут Хол.
Одним движением Хэдли собрала все карты в колоду, а когда откинулась на спинку стула, Хол прочитал на её красной толстовке вышитую белыми нитками надпись: «Мы верим только в то, что мы видим и слышим. Гарри Гудини». У Хола была почти такая же кофта, тоже с капюшоном, но жёлтая. Он также знал, что в Америке такие толстовки называют «худи». Ему нравилось это слово, и сейчас он невольно использовал его про себя, чтобы не путать мужскую и женскую вещь.
Привет, Хол, сказала ему девочка в красном худи и, улыбнувшись, показала свои белые идеально ровные зубы. Светлые длинные волосы подчёркивали её средиземноморский загар. Или скорее врождённый оттенок кожи.
Хол приехал из Англии, сказал Мэйсон. Прислушайся, Хэдли, как смешно он говорит. Друг, скажи чего-нибудь. Он толкнул Хола в бок.
А что сказать? Приятно познакомиться, сказал Хол, обращаясь к девочке.
Приятно познакомиться, тут же передразнил его Мэйсон.
Знаешь, повернулся к нему Хол, мне это не нравится.
Не обижайся, заступилась за брата Хэдли. Он не со зла. Он просто любит копировать людей. Многих это бесит, но иногда он подделывает голоса так, что родная мама не узнает.
Мэйсон смотрел на Хола как удав на кролика.
Мне никогда ещё не приходилось говорить на английском английском. Не на американском английском, как мы все, а чисто по-вашему. А ну-ка прочитай весь алфавит. Не хочешь? Жаль. Правда, со мной сейчас нет диктофона. Но я всё равно должен поместить тебя в свой банк голосов.
Меня в банк?
Не бойся, я просто собираю различные интонации и акценты. Чтобы потом точнее передавать сложные для произношения звуки. Ну, типа твоего «э».
И Мэйсон широко растянул рот, демонстрируя внутри положение языка. Рот у него был большой и словно резиновый. Хол даже подивился.
Я живу на севере Англии, в городе Кру, сказал Хол. У нас свой акцент. У нас никто не говорит так, как говорит наша королева и другие аристократы.
А сколько тебе лет? спросила его Хэдли.
Двенадцать, твёрдо ответил Хол, хотя до его дня рождения оставалось ещё три дня.
Мне тоже, сказала Хэдли.
А мне тринадцать! поспешил сообщить Мэйсон.
Что, правда? не поверил Хол.
Хэдли хихикнула:
Никто не верит, что он мой старший брат. Все думают, что он младше.
Это ничего, что я меньше ростом, буркнул Мэйсон. Все великие актёры имеют небольшой рост. А я ещё и продолжаю расти
Хол почувствовал, что эта тема для Мэйсона неприятна, и попробовал перевести разговор на другую:
Ты говорил, что тут бесплатные чипсы.
Да, вон там. Мэйсон кивнул на стойку, на которой лежали пакетики.
Но это не чипсы, пригляделся Хол.
А что тогда?
Чипсы делают из сырого картофеля. Его режут полосками и обжаривают в масле, а потом макают в кетчуп и едят. А эти, которые в пакетиках, это криспы.
Ты, наверное, путаешь с картошкой фри, сказала Хэдли. Она сходила за одним пакетиком. У нас это называется «чипсы», а у вас «криспы», так?
Хол кивнул:
Да. У вас, в Америке, всё как-то по-другому. Вчера я заказывал пиццу, а мне принесли пирог.
Это закрытая пицца, сказала Хэдли. Я её очень люблю. Её делают только в Чикаго.
Похрустывая чипсами-криспами, они все втроём вернулись в зал ожидания. Дядя Нэт с двумя чемоданами стоял посреди зала и напряжённо высматривал своего племянника в толпе пассажиров. Сам он был виден издалека, высокий, в очках, в тёмном пиджаке и полосатом пуловере под ним, светлых брюках и мягких белых спортивных туфлях.
Ну наконец-то, облегчённо выдохнул дядя, увидев Хола. Уже с кем-то познакомился?
Да, это Мэйсон, а это Хэдли.
Приятно познакомиться, сказал дядя Нэт. А меня зовут Натаниэль Брэдшоу.
Хол заметил, как Мэйсон беззвучно, одними губами, старательно повторил про себя «приятно познакомиться». Ещё один голос в копилку.
Вы тоже едете на «Калифорнийской комете»? спросил дядя, пристально глядя на Мэйсона.
Да, быстро проговорила Хэдли, стараясь отвлечь внимание от брата. Но мы едем только до города Рино. У нас там папа. Он работает в казино.
Он крупье?
Нет, он выступает. Развлекает публику.
Очень интересно.
Очень интересно, тихо повторил Мэйсон.
Хол, нам ещё надо сдать багаж, сказал дядя. Потом повернулся к Мэйсону и Хэдли: Увидимся в поезде. Пока.
Пока.
Закинув на спину рюкзак, Хол взял свой чемодан, и они направились к стойкам регистрации багажа. По дороге их внимание привлёк музыкант, афроамериканец, одиноко игравший на саксофоне. Футляр от инструмента, раскрытый, стоял на полу возле его ног. Дядя Нэт остановился и немного послушал. Он любил уличную музыку. Хол достал свой блокнот и быстро зарисовал музыканта. Когда мелодия закончилась, дядя бросил в футляр два доллара, и они пошли дальше. Холу нравилось, как вёл себя дядя. Он бы хотел вести себя так же.
Сдав свои чемоданы, они задержались у стены, на которой висела большая карта железных дорог Америки. Дядя достал билеты.
Нам нужен южный выход, платформа F, путь номер пять. «Калифорнийская комета» стоит там.
А что такое «Амтрак»? Тут вверху написано «Система Амтрак», спросил Хол, тем временем изучая карту. Железные дороги на ней были обозначены красным, и, как кровеносные сосуды, они пронизывали всю страну.
«Система Амтрак» это сеть железных дорог компании «Амтрак», которая управляет всеми пассажирскими перевозками в Америке. Она тут монополист, сказал дядя. Мы вот здесь. И он показал на кружочек на берегу озера. Это Чикаго. Отсюда мы сначала поедем через равнины Айовы и Небраски, затем пересечём Скалистые горы и попадём в Колорадо. Далее нам предстоит пересечь пустыню штата Юта и леса Сьерры Невады, а оттуда уже строго на северо-запад, в Калифорнию. В Сан-Франциско, точнее, на станцию Эмеривилл мы прибудем ровно через двое суток.
Дядя и племянник переглянулись. В глазах у обоих светилось то, что Хол назвал бы сейчас азартом прирождённых путешественников. Дядя, кажется, его понял.
Ну что же, пойдём садиться на поезд, усмехнулся он.
Глава 2«Серебряный странник»
Спустившись по лестнице опять на уровень ниже, они отправились искать нужную платформу и ещё издалека увидели свой поезд.
Какой же он большой! удивился Хол.
Все вагоны двухэтажные, пояснил дядя. В Европе такие тоже есть. Маленькие поезда остались только у нас, в Англии.
Почему?
Из-за тоннелей, которые были прорыты ещё очень давно. Ты можешь представить, чтобы такая громадина протиснулась, например, в тоннель Бокс? Вот и я тоже. О, посмотри-ка!
Он смотрел на первый вагон, вернее, на последний, прицепленный к поезду. Это был огромный, окрашенный серебристой краской двухэтажный вагон очень гладкой, обтекаемой формы, в чьих обводах легко угадывался популярный дизайн середины прошлого века. При этом сам вагон выглядел новеньким, с иголочки. На его борту, выше ряда окон, находилась красивая надпись, выполненная в стиле ар-деко, «Калифорнийская комета», а ниже окон размером поменьше: «Серебряный странник».