Кевин СэндсУкраденная память
?
Мне очень холодно.
Я дрожу, но от этого не становится теплее. Мороз оплетает меня как виноградные лозы, заползает под кожу. Моя плоть, кости, венывсё превращается в лёд. Даже мысли словно застывают. Они вырываются из головы облачками пара, замерзают, падают и разбиваются.
Холод окружает меня, окутывает, поглощает. Я пытаюсь двигаться, но не могу. Я смотрю вниз с серо-белёсого неба и вижу, что застрял по пояс: руки и ноги закованы в лёдтолстый и пронзительно-белый.
Я кричу:
Помогите!
Слова возвращаются эхом, звучат искажённо и насмешливо. «Помогите!» отвечает тот, кто не я. И смеётся.
Более нет никаких звуков. Великан умер; его окровавленное тело лежит в долине, пронзённое тысячами стрел. Принцесса исчезла; её заперли в башне, и никто не слышит, как она плачет. И тепло ушло. Рук, которые когда-то держали меня, больше нет. Ничего не осталось.
Кроме птицы.
Из льда торчит веткакривая и скрюченная. На ней сидит птица, наблюдающая за мной. Её перья нет, они не чёрные, потому что чёрныйэто всё же хоть какой-то цвет. У перьев нет цвета. Птицаэто дыра во вселенной. А за дырой нет вообще ничего.
Она смотрит на меня сверху вниз. Её глаза, как и перья, того же странного цветаглубокой пустоты и небытия. Они блестят как два оникса. В них искрится разум. Птица видит мою боль.
Отпусти меня! молю я.
Птица отвечает:
ТВОЁ МЕСТО ЗДЕСЬ. НАВЕКИ. ОТСЮДА НИКТО И НИКОГДА НЕ УХОДИТ.
Как же холодно! Я дрожу. Но виной тому не озноб.
Я не принадлежу этому месту!
ПРИНАДЛЕЖИШЬ.
Я никого не предавал!
ПРЕДАВАЛ.
Пожалуйста. Я такого не заслужил.
ЗАСЛУЖИЛ, отвечает птица.
Но теперь внизу слышится другой голос. Слабый шёпоттакой тихий, что это даже не звук, а лишь воспоминание о нём. Он эхом отдаётся во мне, и слова сражаются с холодом.
Держись.
Зачем? спрашиваю я. Ведь я пропал. Я совсем один.
Нет, отвечает голос. Я с тобой. Всегда.
Я падаю.
Глава 1
Я ударился головой об пол.
Некоторое время я лежал ошарашенный, борясь с головокружением. А потом понял, что каким-то образом оказался вверх ногами и что ноги у меня связаны. Я не мог сдвинуться с места. И не мог думать.
Голова! В неё словно чем-то долбили изнутри, и каждый следующий удар грозил расколоть череп.
Живот сводило мучительными спазмами. Не в силах это терпеть я повернулся на бок и попытался очистить желудок. Ничего не вышло. Я только корчился в сухих рвотных позывах. Наконец судороги прекратились, и я уткнулся головой в пол, чувствуя под щекой влажную утоптанную землю. Я закашлялся и с трудом сглотнул.
Горло пересохло; его царапало и жгло. Застонав, я открыл глаза. Надо мной нависали смолистые деревянные балки. Я не сразу сообразил, что смотрю на потолок Я свалился с кровати и теперь лежал отчасти на полу, отчасти на перине. «Путы», стягивающие мои ноги, оказались перекрученными постельными принадлежностямипрохладной белой льняной простынёй и накинутым поверх неё покрывалом из оленьей шкуры.
Я задёргался, окончательно соскользнул с кровати и шлёпнулся на пол. Пришлось малость полежать, дожидаясь, когда мир перестанет вращаться перед глазами. Я сощурился, хотя света здесь было всего ничего. Исходил он от низкого камина напротив кровати. В камине пылали дерево и торф, наполняя воздух запахом копчёной грязи.
Сама комната была незнакомой и почти пустой: лишь кровать, с которой я упал, хлипкий деревянный стол и стул. В углу у камина лежал тюфяк, а на нёмвторое скомканное покрывало из оленьей шкуры.
Каминная полкапрогнувшаяся кедровая доскаабсолютно пуста. Стены комнаты сложены из саманного кирпича: глина, перемешанная с соломой, слегка побелённая известью. Единственная дверь ведёт на улицу. Скважина под дверной ручкой прикрыта ржавой железной пластиной.
Где я?
Я попытался вспомнить, как сюда попал, но стоило сделать мысленное усилиеи голова снова закружилась. Я заполз обратно на кровать и распластался на ней, делая вдохи-выдохи и борясь с тошнотой.
По крайней мере, тут было тепло. Я вспомнил сон о ледяной равнине и вздрогнул, натянув на себя оленью шкуру. Лишь теперь я обратил внимание на свою одежду. На мне были простая серая рубаха, бриджи и чулки. Всё незамысловатое, из некрашеной шерсти, и всё мне велико. Это не мои вещи! Откуда они взялись? Где я нахожусь?
Я опять попытался вспомнитьи мир снова закружился перед глазами. Я застонал и закрыл глаза, пережидая приступ тошноты. Некоторое время я лежал неподвижно, раскинувшись на перине. Она была мягкойиз гусиного пуха. Странный комфорт, неуместный среди прочей немудрящей обстановки. Не то чтобы я собирался жаловаться
И кому ж ты будешь жаловаться?
Я сел на кровати. От резкого движения снова загудела голова. Последний вопрос был задан вслух.
Мужской голос, грубоватый, выдающий немолодого человека.
Здравствуйте?..
Мой собственный голос прозвучал хрипло. Очень хотелось пить. Оглядевшись, я увидел на полу возле кровати глиняный кувшин. Скрюченными пальцами я взял его и с радостью услышал плеск. Я выдернул пробку из горлышка и уже почти коснулся губами края, когда почувствовал жуткий запах.
Я отпрянул. Кувшин выскользнул из пальцев, отскочил от перины и треснул на земляном полу. Донышко отскочило. Из кувшина полилась жижа, и комната наполнилась резкой вонью мочи. Я с содроганием смотрел на осколки. Среди них лежали горсть камешков, полдюжины гвоздей и какой-то пучок, завязанный узлом. Что-то, похожее на волосы.
Я прикрыл рукой рот, стараясь забыть о зловонии.
Почему мне оставили такое питьё?..
Это не питьё.
Снова тот же голос!
Кто вы? сказал я.
Ответа не последовало. Я повторил вопрос и вдруг замер, поняв: голос был прав. Глиняный кувшин, наполненный мочой, камнями, ногтями и волосами Это не для питья, разумеется. А для
Комната завертелась перед глазами, и на сей раз мне не удалось совладать с тошнотой. Я перегнулся через край кровати, и меня вырвало. Голова снова заныла от боли.
Наконец мне полегчало. Задыхаясь, я распластался на перине.
Вставай, сказал голос.
Я явственно слышал его. Он он звучал не в комнате. Он звучал в моей голове.
У меня перехватило дыхание.
Кто вы? мысленно спросил я.
Вставай, повторил он.
У меня была тысяча вопросов, но голос не отвечал на них. Я подполз к краю кровати и встал. Ноги подгибались. Голова снова закружилась.
Сейчас, погодите минутку.
Я привалился к стенешероховатой от крошащейся извести. Пальцы пронзила боль. Я посмотрел на них. Пальцы были красными и влажными, на кончиках от них отслаивалась почерневшая кожа.
Что со мной случилось? прошептал я.
Голос в голове заговорил мягче.
Спокойнее, мой мальчик.
Но я не мог успокоиться. Я попытался вспомнить, как попал сюда, и комната снова закружиласьещё быстрее, чем прежде. Я старался перебороть это, старался пробудить память
Стены начали расплываться перед глазами. Начали таять.
Я старался
Я открыл глаза.
Балки. Я снова видел смолистые балки.
Потолок.
Я опять смотрел в потолок.
Ты потерял сознание, сказал голос.
Я заставил себя приподняться и на сей раз не пытался ничего вспоминать. Просто сгорбился, опустив голову между колен и дожидаясь, когда утихнет головокружение.
Вот так, сказал голос.
Ладно, что мне теперь делать? спросил я.
Иди к двери.
Медленно, пошатываясь, я встал на ноги. Дотянулся до дверной ручкино тут же отдёрнул почерневшие пальцы: ручка была словно лёд. Я чувствовал холод, просачивающийся сквозь доски двери. Снова вернулись воспоминания о снежном кошмаре, и более всего на свете мне хотелось бежатьтолько вот бежать было некуда.
Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Потом встал на колени, отодвинул железную пластину, закрывающую замочную скважину, и выглянул наружу.
Снег.
Мир за дверью был засыпан снегом. Футах в тридцати виднелась линия деревьев; ветки, увенчанные белыми шапками, покачивались на ветру. Небо над головой было сплошь затянуто серыми облаками.