— Надеюсь, все эти два часа палатка находилась под наблюдением?
— Да, конечно.
— Когда было решено, что его следует перенести?
— Сразу же после того, как я решил ехать в Каир. Я же и распорядился, чтобы тело переместили в эту хижину… как вы знаете, после сэра Лайонела я был вторым человеком в экспедиции. Форестер согласился, хотя клятвенно заверил меня, что жизнь в теле окончательно угасла. Переносили тело также под моим непосредственным руководством. Потом я запер хижину и вручил ключи Форестеру. До поезда было еще много времени, поэтому я вернулся в свою палатку — хотел вздремнуть перед поездкой.
— И как, удалось?
— Нет. Так и проворочался без сна до самого отъезда.
— Вы не заметили в ту ночь ничего необычного?
— Как же! — подумав, вспомнил я. — Собаки выли очень странно. Настолько, что Али Махмуд уверял, будто это вовсе и не собаки. Но тут, наверное, сказалось нервное напряжение. Мы все нервничали. Правда, собак мы и в самом деле не нашли, хотя и искали.
— Хм… В котором часу это было?
— Боюсь, точно не скажу. Но незадолго до рассвета.
— После того, как тело перенесли сюда, хижину открывали?
— Нет.
— Вот тут вы, пожалуй, ошиблись, — задумчиво промолвил Веймаут. — Есть еще один вопрос, который я хотел бы выяснить, мистер Гревилль. Вы упоминали о племяннице сэра Лайонела. Где она была во время трагедии и где находится сейчас?
Конечно же, я ждал этого вопроса. И тем не менее совершенно не представлял, как на него ответить. Краем глаза я заметил, что доктор Петри с любопытством наблюдает за моей реакцией.
— Я не знаю, где она, — вынужден был признаться я, понимая, как странно звучат мои слова.
— Что? — воскликнул Веймаут. — Но она ведь, насколько я понимаю, штатный фотограф экспедиции.
— Она действительно… но… А, ладно! Мы поссорились. Она уехала в Луксор еще во вторник, в середине дня. С тех пор я ее не видел.
— О, теперь понимаю, — сочувственно кивнул суперинтендант. — Прошу прощения, я не сразу уловил, в чем тут дело. Сэр Лайонел знал об ее отсутствии?
— Он, как всегда, все обратил в шутку. Это была его обычная манера. Она частенько оставалась в Луксоре и целыми днями работала там.
— Он одобрял… э-э-э… ну, вы понимаете?..
— Да. Во всяком случае, мне так казалось.
— Полагаю, если она все еще не вернулась, то не знает, что произошло?
— По всей видимости. Но я очень беспокоюсь…
— Естественно. — Веймаут вновь посерьезнел. — А теперь, мистер Гревилль, попросите войти Форестера.
Я открыл дверь и вышел в ночную тьму. Мне показалось, что наш мирный лагерь окружает совершенно иная атмосфера, которой, будь моя воля, я не хотел бы давать определения даже мысленно. Атмосфера ужаса.
Что могло означать исчезновение тела сэра Лайонела? Кому и какая могла быть от этого польза? И, наконец, что это за таинственная информация, которую явно скрывали от меня Веймаут и Петри?
Три этих вопроса непрерывно крутились у меня в голове, пока я пересекал лагерь. Луна успела скрыться за склоном горы, но звезды были великолепны. И вдруг поток моих мыслей сменил направление. Больше я не мог думать ни о чем, кроме Раймы.
Ее пустая палатка была как раз передо мной. Вход в нее скрывала густая тень. Мне показалось, что я снова слышу ее голос:
— Если я стою вам поперек дороги, — сказала она тогда, — то могу и уйти…
Поперек дороги! Интересно, что она имела в виду? Выяснить это я так и не успел — она уехала. Без сомнения, ее ввели в заблуждение. Но где она сейчас? И знает ли, что случилось?
Какая-то сила заставила меня заглянуть в ее палатку.