Я так привыкла к Дипдину, ну и все остальные привыкли ко мне, что иногда забываю о своем отличии. Но как только я покидаю школу, тут же вспоминаю, поскольку люди, увидевшие меня первый раз, неприлично таращатся и иногда бормочут что-то себе под нос, хотя обычно не сдерживаются и произносят все в полный голос.
Я знаю, что все так и есть, но я хочу, чтобы я не была столь одинокой и чтобы обличие моего «я» не казалось столь неправильным для окружающих.
Мое имялорд Гастингс, представился лорд Гастингс, стараясь по мере сил быть любезным, но ты можешь звать меня отцом Дейзи, поскольку так оно и есть.
Она знает, папочка! воскликнула Дейзи. Я же говорю, она бывала у нас!
Ну в любом случае я ужасно рад, что вы обе здесь, проговорил ее отец. Пойдемте-ка в библиотеку
Он качался вверх-вниз на носках, его щеки над усами забавно подпрыгивали.
Дейзи глянула на него с подозрением:
Если это одна из твоих шуточек
О, а ну-ка шевелись, надоедливый ребенок, он протянул руку, и Дейзи, ухмыляясь, взяла ее, точно светская дама, которую кавалер провожает в сторону обеденного стола.
Лорд Гастингс повел ее прочь из холла, прямиком в библиотеку, и я потащилась следом.
В библиотеке куда теплее, и полки уставлены зачитанными книгами в кожаных переплетах. Странно глядеть на них, когда я вспоминаю библиотеку моего отца, где корешки подобраны по цвету и пыль дважды в день вытирает особый слуга.
В Фоллингфорде в самом деле царил такой же беспорядок, как и у Дейзи в голове.
Лорд Гастингс подвел дочь к мягкому зеленому креслу, заваленному подушками. Дейзи изящно опустилась в него, и тут случился очень громкий и очень неприличный звук.
Лорд Гастингс буквально заревел от смеха.
Разве это не здорово? воскликнул он. Я увидел рекламу в «Бойз Оун Пейпер» и немедленно заказал эту штуку!
Дейзи застонала.
Папочка, сказала она. Это ужасно глупо!
Ладно тебе, Дейзи, дорогая. Отличная шутка. Иногда я гадаю, ребенок ли ты?
Дейзи поднялась во весь рост.
В самом деле, папочка, заявила она. Я не имею оснований думать, что в этом доме есть место для еще одного ребенка, но она снова улыбнулась, и лорд Гастингс подмигнул в ответ.
Ну а теперь пойдем, Хэзел. Полагаю, нам пора подняться в нашу комнату.
Туда мы и направились.
3
Лорд Гастингс продолжал разыгрывать «удивительно смешные» шутки всю неделю.
Папочка, простонала Дейзи, обнаружив потек фальшивых чернил на тарелке во вторник. Ты меня позоришь.
Но судя по тому, как она смотрела на отца и как он хихикал в носовой платок, я бы сказала, что она вовсе не сердилась на него. Ведь если осторожная, приличная Дейзи занимала свое место всегда, когда за ней наблюдала мать, то другая сторона ее натуры, умная и интересующаяся всем происходящим вокруг, появлялась рядом с лордом Гастингсоми это, уж я-то знаю хорошо, кое-что да значит.
Дейзи показывает свое истинное «я» только людям, которые ей действительно нравятся, и таких совсем не много.
Но в этот день леди Гастингс присутствовала за обедом, так что Дейзи заботилась о том, чтобы выглядеть благопристойной.
В самом деле, Джордж, сказала леди Гастингс, сурово глядя на мужа.
Мы все чуточку съежились, поскольку происходило нечто глубоко неправильное между лордом и леди Гастингс на этих каникулах. На Рождество я думала, что мама Дейзимилейшая женщина, пусть даже несколько рассеянная, но в этот раз она выглядела иной, сплошь острые углы и гнев по любому поводу.
Она была такой же высокой, светловолосой и изящной, как и на Рождество, но на этот раз ее красота напоминала хрупкую фарфоровую вазу, которую нельзя трогать.
Ну а поскольку лорд Гастингс, судя по его поведению, тоже ощущал себя не в своей тарелке, то пребывание в их доме вызывало во мне мысли, что мы сидим в окопе посреди яростного сражения, а противники посылают друг в друга снаряды над нашими головами. Я знаю, что такоекогда родители в ссоре. У нас в Гонконге случались недели, когда отец и мать разговаривали только через меня, как будто я нечто вроде живого телефона, но в Фоллингфорде все обстояло совсем не так.
Бедный лорд Гастингс пал духом, поскольку его отвергнутые презенты в виде обвисших цветов и измятых плиток шоколада продолжали возникать около комнаты леди Гастингс, откуда они отправлялись прямиком на кухню, которая все сильнее и сильнее напоминала оранжерею. Большую часть шоколада подъели мы во время наших перерывов на чай, которые Дейзи предложила устраивать даже на каникулах в честь Дипдина, и я не стала с ней спорить.
Он ее любит, сказала Дейзи, чавкая апельсиновым кремом, и она его тоже. Только иногда этого не показывает. В конце концов она обязательно успокоится.
Я не была так уверена.
Леди Гастингс проводила дни, либо запираясь в собственной спальне, либо разговаривая по стоявшему в холле телефону, шепча в него что-то и замолкая, стоило кому-то подойти ближе.
Не только я и Дейзи стали заложниками ссоры между ее родителями.
Ее брат Берти, учившийся последний год в Итоне, тоже приехал домой на каникулы. Он выглядел раздражающе похожим на сеструтолько вытянутую подобно куску индийской резины и без такой гривы волос, но если Дейзи шипела, подобно бенгальскому огню, то Берти гудел от ярости.
Берти постоянно находился в дурном расположении духа, и почти сразу после прибытия он начал громко бродить по дому. Он носил пару ярко-зеленых брюк и таскал с собой расстроенную гитару-укулеле, на которой упорно пытался играть в любое время дня или ночиесли верить Дейзи, брат был в состоянии исполнить только три песни, и все неприличные, и еще у него имелся при себе друг по имени Стивен Бэмптон.
Я очень радовалась, что Стивен оказался совсем не раздражительным типом. Коренастый и плотный, с гладкими рыжими волосами, он выглядел кротким и немного печальным. И он смотрел на меня так, словно я тоже была человеком, а не Восточной Экзотикой, и поэтому он мне сразу понравился.
Я радовалась, что он здесь, поскольку на этих каникулах Фоллингфорд выглядел чужим, или, возможно, он просто напоминал мне, насколько я здесь чужая. Берти играл на своей укулеле, лорд и леди Гастингс ругались, а Дейзи не переставая носилась по дому, показывая мне тайные убежища, гнезда ласточки и старый меч, принадлежавший ее прапрадедушке. Так что я понемногу начинала скучать по липкой жаре и украшениям из искусственных цветов моего собственного дома в Гонконге.
Помимо повара и экономки, мисс Доэрти, и служанки Хетти, в доме обитала еще мисс Алстон, гувернантка Дейзи. Гувернантка всегда появлялась на праздники в Фоллингфорде, чтобы нагрузить Дейзи домашкой и удержать ее в стороне от неприятностей, ну а еще она помогала лорду Гастингсу писать письма.
«Он всегда путается, когда пытается делать это сам, бедняга», сказала мне как-то Дейзи, пытаясь объяснить ситуацию.
Но к этим каникулам туповатая, надоедливая мисс Роуз, от которой мы страдали на Рождество, необъяснимым образом исчезла.
«После единственного телефонного звонка! возмущалась леди Гастингс. Подумать только!»
Теперь к нам оказалась приставлена мисс Алстон.
Она была дамой такого сорта, что Китти, наша соседка по спальне в Дипдине, назвала бы ее чучелом. В кино она могла без грима играть старую деву, «синий чулок», поскольку носила уродливые одеяния без талии, а ее волосы были собраны в пучок. К тому же она всегда таскала с собой огромную сумочку из коричневой свиной кожи.
Когда мы только встретились, я подумала, что она совершенно глупа и неопасна. Но затем я сообразила, что ошиблась, чем больше времени мы проводили на уроках мисс Алстон, тем лучше мы понимали, что о глупости тут речи не идет.
Мы находили ее все более и более занимательной.
Мисс Роуз без затей муштровала нас по домашним заданиям из Дипдина, словно генерал, не имеющий лишнего времени, но мисс Алстон действовала совсем иначе. Если мы работали над переводом латинского текста о Ганнибале, она останавливалась, чтобы поговорить о его слонах, если учили свойства воды, она выводила нас из дома, чтобы посмотреть на облака. Когда мы читали пьесу Шекспира, она спрашивала нас, чувствуем ли мы жалость к Макбету и его жене.