Муха и влюбленный призрак(«Муха и тени забытой пещеры»)
Глава IИСТОРИЯ С ПРИВИДЕНИЕМ
Дорога летела навстречу джипу и бесстрашно кидалась под колеса. По асфальту гуляли пыльные вихри. Справа за шеренгой пирамидальных тополей тянулось кукурузное поле, слева земля кончалась. За обрывом рябило море, неспокойное, в сказке о рыбаке и рыбке, когда старик пришел за дворянским званием для своей старухи. Вдали среди туч неслышно сверкнула молния. В джипе не чувствовалось ни ветра, ни предгрозовой духоты, но атмосфера была штормовая.
У меня приказ, виновато сказал Дед.
Мама вела машину и делала вид, что не может ни на секунду оторвать взгляд от дороги.
А у Маши школа, сказала она ветровому стеклу.
В Москве тоже, помнится, была школа. Возможно, даже не одна, сострил Дед.
Она привыкла к этой.
Через четыре года ей в институт поступать.
Вот через четыре года и поглядим.
Маргаритка, пойми, нельзя всю жизнь прожить в Укрополе!
Николай Георгиевич, я тринадцать лет здесь прожила. Тринадцать лет! сдавленным голосом повторила мама. Только все наладилось: дом купили, меня взяли на телевидение. А теперь все бросить? Где вы раньше были?! в сердцах добавила мама и прикусила язык. Раньше Дед сидел в тюрьме у американцев. Он разведчик.
Из Америки Дед вернулся недавно и хотел навсегда поселиться в южном городке Укрополе с Машей и мамой. Но в Москве рассудили по-другому. Сам Президент России сказал, что пора Деду передавать свой богатый опыт молодым офицерам. Ему присвоили «генерал-майора», пообещали квартиру в Москве и работу в Академии разведки.
Для мамы такой поворот оказался неожиданным. Раньше она жила в Москве, а потом в Стокгольме вместе с Машиным папойсыном Деда. Он тоже был разведчиком и погиб за месяц до рождения Маши. Мама уехала в Укрополь и так здесь обвыклась, что стала бояться другой жизни. А Дед не хотел перебираться в Москву без внучки. Кроме Маши, у него не осталось родных людей. Да и с мамой он ладил. Спорили только из-за переезда в Москву. При этом и Дед, и мама говорили: «Так будет лучше Маше»только Дедово «лучше» означало «поедем», а мамино«останемся».
Сказать по правде, Маша сама не знала, как ей будет лучше. В Москве духота, чад, людей миллионы, и все незнакомые. И моря нет. И сада. С другой стороны, Дед прав: нельзя всю жизнь прожить в Укрополе Кем она станет? Хотелосьжурналисткой, как мама, или разведчицей, как папа и Дед. Но в Укрополе не нужны ни журналисты, ни разведчики. Мама все эти годы ездила на работу в Сочи: три часа на автобусе, или полтора на машине, когда она есть.
Маргаритка, я русский генерал. Я не могу нарушить приказ, снова начал Дед.
Очень даже можете. Ушли бы в отставку и жили себе спокойно.
Я двадцать лет спокойно прожил за решеткой, а теперь еще поработать хочу.
А Маша привыкла к этой школе.
А в Москве школы не хуже
Маша не вмешивалась: в таких случаях только пикни, и взрослые со всей нерастраченной силой возьмутся за твое воспитание. Мама скажет: «Завтра норное сентября, а у тебя не сделано то-то и то-то». Например, платье не поглажено. А Дед вспомнит, как у них в военном училище старшина говорил: «Сегодня не погладил форму, а завтра потеряешь автомат».
Не прислушиваясь к спорщикам, она смотрела в окно. Дорога шла под уклон. Было видно, как навстречу катит огромная тень тучи, а дальше все терялось в дождевой пелене. У обочины стоял покосившийся автобус. Водитель менял колесо, а пассажиры сидели на краю поля или голосовали проезжающим машинам.
Подсадим кого-нибудь, а то скоро дождь сюда дойдет, сказала Маша, надеясь, что при посторонних Дед с мамой угомонятся.
Конечно, подсадим, ответил Дед.
Мама уже сбавила скорость, а потом зачем-то свернула с дороги, и джип заскакал по полю. Тут и Маша заметила школьного историка Евгень Евгеньича и завхоза Иванова. Они сидели на какой-то длинной коробке, с тоской поглядывая на быстро надвигающуюся тучу. Видно, потратились в Сочи, а водители на юге избалованы курортниками и даром не подвозят.
Увидев подъезжающий джип, Иванов заерзал и толкнул историка локтем. Джип был похож на украшенную для карнавала танкетку: мордастый, сверкающий, грозный, с «люстрой» из десятка лишних фармечта бандита. Иванов притих, по-черепашьи втянув голову в плечи. Бандитская машина остановилась у его ног, но завхоз не поддался на уловку. С безразличным видом он стал отколупывать ногтем какую-то прилипшую к штанине дрянь. Историк, приложив ладонь козырьком ко лбу, пытался разглядеть людей за темными стеклами.
Садитесь, распахнула дверцу Маша. Завхоз вскочил. Машу он, похоже, не узнал, но заметил маму.
Ба, наша телезвезда! Какая честь для нас, простых тружеников, он поклонился, блеснув ранней лысинкой, и сразу нырнул в машину, чтобы второй раз не нагибаться. Противный был тип: моложе мамы, а брюзгливый, как старуха. Даже школьники обращались к нему «Иванов», а не по имени-отчеству.
Евгень Евгеньич сказал спасибо за обоих и начал втискивать в джип коробку. Стоймя она не помещалась, лежа заняла бы все сиденье. В конце концов коробку бросили под ноги, уселись, и Евгень Евгеньич захлопнул дверцу.
Мама вывела джип на дорогу. Остающиеся пассажиры автобуса провожали его завистливыми взглядами.
Вы, я вижу, тоже с обновкой. Почем такие иностранные машины? осуждающим тоном спросил Иванов.
Где как, сдержанно ответил Дед. Эта не совсем новая и обошлась не очень дорого.
А на новую денег не хватило? опять осудил Иванов.
Маша двумя руками уперлась ему в бок и заставила отодвинуться.
Просто мне подвернулась эта. По случаю.
Ворованная, предположил Иванов.
Нет, ее один пианист продавал.
Хорошую машину по дешевке не продадут. Небось, после аварии кое-как поправил, а внутри все гнутое.
Перестаньте, Иванов. Люди нас подвезли, надо благодарить, а вы язвите. с досадой сказал Евгень Евгеньич.
Нет, почему же. Дед обернулся с переднего и сиденья и посмотрел на завхоза. Человек беспокоится за нас, ведь правда?
Взгляд у Деда был неподвижный. Убедительный такой взгляд, Маша называла его про себя разведчицким. Иванов попытался отвести глаза.
Я что? Я правда беспокоюсь. Может, он жулик, этот пианист.
Согласен с вами! Без проверки никому нельзя доверять! горячо подхватил Дед и продолжал раздельно, как будто диктовал:Но этот пианист проверенный, лауреат международных конкурсов. Уезжает работать за границу, вот и продал машину. Вы же не хотели обидеть достойного человека?
Да ни в жизни! поклялся Иванов и сник. Дед объяснял Маше, как укрощать нахалов, но сразу эту науку не схватишь. Тут важны тонкости: и взгляд, и тон, и жесты, и даже паузы между словами. Это не гипноз, а психотехника: человек думает, что сам так решил, а в действительности пляшет под твою дудочку.
А Дед, потеряв интерес к Иванову, через другое плечо обернулся к историку:
Евгень Евгеньич, вас до дома подвезти или к школе?
Не стоит беспокоиться, нам бы до перекрестка
Да куда ж вы по дождю? Дед кивнул на серую пелену впереди. Она была совсем близко.
К школе. Люди отдыхают, а нам до ночи возиться, сдавленно буркнул Иванов и пнул коробку под ногами. Там звякнуло. Бандиты, а не дети! Любой замок гвоздем открывают. Даже девчонки шастают в подвал: Белого Реалиста им подавай!
Кого?
Это легенда, объяснил Евгень Евгеньич. Девочке, которая увидит призрак Белого Реалиста, он скажет имя ее будущего мужа.
Суеверие, вставил Иванов.
Маша подумала, что завхоз уже надоел всем за пять минут, а ведь бедный Евгень Евгеньич ездил с ним в Сочи. Интересно, зачем? Она исподтишка толкнула ногой коробку, и там опять звякнуло.
Странное прозвище для призрака, заметил Дед. В монастырях обычно рассказывают о Черном Монахе, в казармахо Солдатах разнообразных цветов. А в школе должен быть какой-нибудь Белый Ученик.
Так он и есть реалист в смысле «ученик реального училища», объяснил Евгень Евгеньич. Вы вообще знаете, что раньше было в нашей школе?
Дед пожал плечами.
Заметно, что особняк строили не для школы: колонны, эти каменные селедки повсюду Герб чей-нибудь?