Однажды Эвридика зашла в лес дальше обычного. Она испугалась, побежала, не разбирая дороги, и угодила ногой в змеиное гнездо. Змея обвила стройную ногу молодой девушки и ужалила Эвридика вскрикнула, и этот крик услышал Орфей. Он бросил на помощь молодой жене, но лишь успел увидеть, как смерть на чёрных крыльях уносит Эвридику в царство мёртвых
Выпала из рук певца золотая кифара, и сам он упал на траву как подкошенный. Долго лежал Орфей, но, наконец, нашёл в себе силы встать на ноги. Он поднял с земли кифару и запел. Безмерным горем теперь полнились песни его, песнями пытался Орфей избыть, уменьшить свою боль. Но боль только множилась, воспоминания о молодой жене терзали душу Орфея. Он пел со слезами на глазах и посылал мольбы богам, прося сжалиться над ним и вновь соединить его с Эвридикой
Боги не остались безучастны. Они послали к Орфею легкокрылого Эрота. «Ты мне нравишься Орфей, сказал бог любви. У тебя большое сердце. Не каждый раз мне удаётся так глубоко вонзить стрелу. Но оглядись, горе-певец, что ты делаешь своими тоскливыми песнями: травы вянут, деревья роняют ещё зелёные листья, птицы в испуге улетают, звери забились далеко по норам, и даже камниплачут. Я послан остановить тебя. Боги разрешили показать тебе дорогу в царство мёртвых. Но только до Стикса. Дальшеразбирайся сам»
Только кифару взял отважный путешественник в дальний путь, в страну теней, из которой ещё не возвращался ни один смертный. Долго шёл Орфей еле заметными тропами, и вот, наконец, появилась река Стиксграница между Светом и Тьмой. Дождавшись перевозчика Харона, Орфей обратился к нему: «Перевези меня. Я иду за Эвридикой, мне не нужна жизнь без неё».
«Посмотри вокруг, строго сказал Харон. Ты видишь, стоят тени людей. Тебе, живому, в моей лодке» И запел Орфей, не дав договорить грозному перевозчику, разнеслась по Стиксу грустная мелодия, выпали вёсла из рук Харона, и замер перевозчик
Впервые разрешил он сесть в лодку живому человеку. Не прерывая пения, сошел Орфей на противоположный берег. Не прерывая пения, прошёл он мимо остолбеневшего вдруг Цербера. Не прерывания пения, зашёл он во дворец мрачного царя Аида и умолк лишь у трона его
«Что ты делаешь в царстве теней, человек», грозно спросил Аид, подняв свой меч
Тут я по законам сериала прервусь, да и утро моё закончилось.
Жму Вашу ещё полнокровную руку, и до следующего письма.
-2-
Приветствую Вас, Серкидон!
Представляю себе, как Вы извелись-то, моё письмо ожидаючи. Что же будет дальше с Орфеем? Чем сердце его успокоится?.. Не волнуйтесь, Аид как поднял меч, так его и опустил.
Кстати говоря, на упомянутых двух простых вопросах«Что будет дальше?», «Чем дело кончится?» наваривают большие деньги жулики, штампующие дешёвые сериалы. Если хотите им уподобиться, расскажите Вашей зазнобе занятную историю особым образом. Оборвите речи на самом интересном месте и убегайте, крича: «До завтра!»
Только не рассказывайте истории, окончание которых можно найти в вашей мировой паутине, что черти сплели. Заглянет умница-разумница куда следует, всё без Вас узнает, а когда Вы, вдохновенный паучок, заявитесь, продвинутая мушка скажет:
«Серкидон, про стародавние путешествия молью битого Орфея мне слушать не интересно. Лучше придумай для нас какое-нибудь свежее путешествие. И лучше, если оно будет свадебным»
А теперь вернёмся в царство Аида.
Замерли в страхе придворные. В предчувствии ужасной развязки сжалась от страха жена царя, прекрасная Персефона. Но снова запел Орфей И опустился меч грозного владыки, расправились суровые черты лица, и голова его опустилась на грудь.
Проси, что ты хочешь, певец, сказал Аид. Я выполню твою просьбу. Никогда ещё такая музыка не звучала под сводами моего царства».
И преклонил колена Орфей: «О, могучий владыка, отдай мне мою Эвридику. Такой молодой она сошла к тебе, таким недолгим было наше счастье. Разреши ей насладиться зеленью трав, трепетным ожидание весны, моими песнями, моей музыкой и моей любовью. Ведь всё равно нам не избежать возвращения к твоему престолу, в твои подземные чертоги».
Хорошо, ответил царь. Я отдам тебе Эвридику, но с одним условием.
Я согласен на любые условия! воскликнул Орфей.
Весь путь назад ты не должен оглядывать. Только выйдя на свет, ты имеешь право увидеть лицо жены своей. Если оглянешьсянавсегда потеряешь её
И пошёл Орфей в обратный путь, и тенью за ним шла Эвредика. Ни свирепый Цербер, ни строгий Харон, послушные приказу Аида, не препятствовали им. И вот уже Орфей вступил на другой берег, и начал путь по еле заметным тропинкам. Вот уже вдали забрезжил свет. И тут сомнение захватило душу юноши: «Я же не слышу за собой ни голоса Эвридики, ни поступи, ни дыхания её. Сдержал ли Аид данное слово? А что если?.. А вдруг царь?..»
Охваченный такими беспокойными, тревожными мыслями, забыв всё на свете, оглянулся Орфей и лишь успел увидеть, как быстро истаяла тень Эвридики
Бросился он назад к Стиксу, но не нашёл дороги. Стал молить богов, но боги отвернулись от него. И даже песни не помогли. До самой смерти тосковал Орфей о своей возлюбленной
Грустно?.. Конечно, история грустная. Но давайте сделаем из неё выводы:
Первое.
Подобно тому, как царь Аид управлял своими слугами, мужчина должен управлять своими чувствами и эмоциями. Когда они становятся непослушны, жди беды.
Второе.
Не всегда «остановиться, оглянуться» полезно. Молодая любовь должна быть безоглядна, юноша должен твёрдо верить, что его любимая тенью идёт за ним.
Ну, и третье.
Дал словодержи. Особенно, если дал это слово Богу, президенту компании, в которой работаешь, непосредственному начальнику или любимой тёще.
Вот такое у нас получилось длиннющее и незапланированное отступление от образов любви. А всему виной Ваша, мягко скажем, неосведомлённость.
Небольшое дополнение. Если что-то удовлетворило Вас не полностью, если мой рассказ где-то неясен, послушайте оперу Кристофа Глюка «Орфей и Эвридика». Скрипка музыканта Ойстраха донесёт до Вас то, что нельзя передать словами.
Тешу себя мечтой, что наш небольшой творческий коллектив (Кристоф Виллибальд Глюк, Давид Фёдорович Ойстрах и Ваш покорный эпистолярный слуга), раскрыв образ Орфея, подготовил Вас к восприятию определения любви от французского писателя Эрнеста Ренана. И теперь оно будет Вам как родное: «Любовьнастоящий Орфей, поднявший человечество из животного состояния».
Если что-то непонятно, опять послушайте, опять почитайте, опять послушайте. Но не перестарайтесь. Хорошо, когда музыка Глюкав душе, но если глюки появляются в голове, умственные труды нужно срочно прекращать
А вот что мы с Вами сейчас сделаем, Серкидон. Мы не ограничимся Эрнестом Ренаном, продолжим выслушивать мнения французских писателей об интересующем нас многоликом чувстве. Почему писатели должны быть именно французскими? Ну, а кто же больше французов знает о любви?
Автор романа «Превратности любви», многоуважаемый нами Андре Моруа: «Любовьэто недуг, симптомы которого каждый раз проявляются по-разному».
Участник Бородинской битвы Фредерик Стендаль: «Любовьвосхитительный цветок, но требуется отвага, чтобы подойти к краю пропасти и сорвать его».
Поклявшийся в молодости быть «Шатобрианом или никем» Виктор Гюго выступает с ботаническим образом, достойным романтического барона Шатобриана:
«Любовькак дерево; она вырастает сама собой, пускает глубоко корни во всё наше существование и нередко продолжает зеленеть и цвести даже на развалинах нашего сердца».
Анатоль Франс, писатель которого современники называли «самым французским, самым парижским, самым утончённым», предположил: «Любовьесть небесная капля, которую боги влили в нашу жизнь, чтобы уменьшить её горечь».
Знаете, Серкидон, в застойные семидесятые годы двадцатого века учёные собрали все советские анекдоты и бросили их в советскую счётную машину. Машина три дня, подобно стиральной, фырчала, свистела, стучала, крутила и, наконец, выдала анекдот века: «Уехал муж в командировку, а к жене приходят два любовника, оба евреи, Василий Иваныч и Петька».