Папа не возражал и обещал устроить дочери незабываемое путешествие по зефирному королевству.
Но однажды случилось несчастье. Отец Эдвины тяжело заболел. Несколько недель он не вставал с постели, а только кашлял и худел.
Маленькая Эдвина ухаживала за папой, как взрослая сиделка, но ее сил и знаний было слишком мало, чтобы вернуть к жизни умирающего.
Вскоре папа умер, и девочка осталась одна в доме старухи.
Целыми днями малышка плакала, не переставая, вспоминая счастливые дни, что проводила с отцом. Веселая девочка, казалось, навсегда исчезла, и ее место заняла печальная Эдвина-горемыка.
Над теперешней Эдвиной висела тучка, даже если за окном светило солнце. Дождь вокруг нее не переставал лить, она постоянно сутулилась, глядела вниз и ходила на полусогнутых ногах, слово бабушка. Черные волосы, отросшие до талии, окутывали ее плотным покрывалом, не давая коже насладиться солнечным светом.
Грусть и тоска запечатлелись на личике девочки, и уходить не собирались. Она плакала и, казалось, тайно ждала, когда придет папа и соберёт слёзы, подложив вместо них конфетки-бриллианты, тогда вернулась бы веселая девочка.
Хозяйку дома раздражала заплаканная горемыка. Ей нравилась прежняя веселая хохотушка. Унылая сгорбленная жилица напоминала о смерти.
Старуха день ото дня злилась все сильнее.
Однажды злость ее превратилась в ненависть, и хозяйка решила выгнать девочку. К тому же, отец помер, а, значит, монет за проживание и еду никто не давал, пусть и ела Эдвина-горемыка как птенец.
Так и сказала она девочке: «уходи, мне самой жить не на что, не могу держать нахлебницу».
Не столь бессердечна была старуха, и, прежде чем отправить в неведомый путь Эдвину, решила дать ей пару монет, чтобы с голоду не померла.
Старуха пригласила девочку в свои покои, и пока отсчитывала монетки из заветного сундучка, стояла спиной к Эдвине. Девочка же и не глядела на старуху. Кажется, впервые за долгое время, она ожила, когда взгляд упал на хрустальную вазочку, в которой лежали до боли знакомые конфетки каплевидной формы.
Папины сладости!
Как заворожённая Эдвина подошла к вазочке и трясущимися пальчиками взяла одну конфетку. Но то ли от постоянной тоски, то ли от волнения, руки затряслись, и конфета упала. На миг девочке показалось, что это был настоящий бриллиант: сладость звонко ударилась об пол.
Старуха обернулась.
Гнев ее был невероятен, она превратилась в настоящую ведьму, и, проклиная несчастную сироту, выкрикнула:
"Да чтоб до конца дней твоих из глаз у тебя текли эти украденные бриллианты!"
Вот так и прошел последний день Эдвины в доме, где когда-то она была счастлива.
Не зная, куда пойти, она брела по парку, печально наблюдая за замёрзшими монетками-листьями, которые упрямый лёд не хотел отпускать. Они застыли в нем, как и вечно льющиеся слёзы Эдвины, а убрать их было некому. Папы не было, и ветви ивы больше не окунутся в теплые воды пруда и не разгонят старую листву.
Так бы и скиталась Эдвина по свету, если бы не решила найти зефирный завод. Может, ей удастся добраться до него? Поглядеть на волшебное место, где трудился отец.
И вот шла Эдвина-горемыка, согнувшись, словно старушка, а темная тучка уже как родная спешила рядом. Она бы с радостью покинула девочку, чтоб та полюбовалась синим небом и солнцем, но горемыка, сама того не ведая, не отпускала её.
Мур-мур, здравствуй!
Эдвина встрепенулась. Рядом на двух лапах стоял черный кот с котомкой на спине.
Взгляд у кота был дружелюбный, но девочка не особо хотела разговаривать с котами, ходящими на двух лапах, потому буркнула:
Здрасьте.
И побрела себе дальше.
Кот же не отставал:
А можно я пойду с вами? промурчал он.
Вы, господин кот..
Меня зовут Кысь! перебил кот.
Кысь, ты и не знаешь, куда я иду, а уже просишься, заметила девочка, может, я иду в долину собак!
Ничего страшного! встрепенулся кот Кысь. Собаки меня не тронут!
Ты с чего это взял?! недоверчиво спросила Эдвина, тщательнее разглядывая странного кота. Может, это был не кот вовсе?!
Дело в том, что моя бывшая хозяйка выгнала меня из дома, потому что я выпускал мышей из мышеловки
Так коты же, вроде бы, их ловят? задумчиво произнесла Эдвина, сомневаясь во второй раз, кот ли перед ней?
Да-даначал Кысь не очень уверенно. Но я мышей люблю и не хочу им зла, а хозяйке нужен кот-мышелов. Но ей не повезло со мной, а мне с ней. Я оказался необычным котом, поэтому она и выгнала меня Хотя я очень старался быть хорошим и полезным. Я придумал, как получать пользу от мышей. Например, я научил их мыть тарелки и чашки, и в отсутствии хозяйки мы вместе убирали дом. Но она почему-то не замечала порядок, а маленьких безвредных мышек замечала и кричала так истошно. Однажды она не вытерпела и вышвырнула меня со словами, что ей не нужен кот, который не может убить крохотную мышку.
Кысь поник и опустил морду.
Эдвина-горемыка хотела сказать, что с котом все в порядке, просто он оказался не в том месте и не с той хозяйкой, но почему-то не могла. Странный был кот. И девочка посочувствовала ему:
Моя хозяйка тоже меня выгнала. Ей надоело жить с горемыкой, вот она и попросила меня уйти. Но с чего ты взял, что собаки тебя не тронут?!
Так я ведь мышей люблю!
Но это не значит, что собаки тебя полюбят! По себе не судят! заявила Эдвина и удивилась, как Кысь не понимал очевидного.
Но ты ведь не в долину собак идёшь? с надеждой спросил кот.
Нет. Я ищу зефирный завод.
Ух, ты! Я тоже, я тоже хочу на зефирный завод! радостно завопил Кысь.
Эдвина встрепенулась, даже тучка над головой скукожилась засохшей изюминой.
Кот обрадовался, бегал и прыгал, устав, опустился на все лапы, выгнул спину и поднял трубой пушистый хвост. Обнажив когти на передних лапках, он рыхлил ими землю, как будто они сильно чесались. Он сладко зевнул, промурчал что-то непонятное и опять встал на две лапы.
Ну, что поспешим на зефирный завод! заявил Кысь.
Эдвина-горемыка поглядела на странного кота и молча пошла вперёд.
Они долго брели по обычной дороге, но так устали, что решили остановиться прямо на обочине.
Путники уселись на землю, не в силах говорить, просто дышали свежим воздухом и умиротворенно молчали.
Девочка почувствовала запах соли и услышала шум морского прибоя.
Кот Кысь настороженно, но с явным любопытством принюхивался. Эдвина случайно опустила голову и заметила, как обочина омывалась прозрачной волной. Как завороженная девочка глядела на нее и, не отрываясь, тронула кота за плечо, чтобы и он посмотрел.
Острожными мелкими шажками друзья ступили на маленькую волну, и тут начало происходить чудо.
Исчезла дорога, обочина и поля. Под ногами странников был песок, небо вмиг стало ярко-синим, а жаркое солнце по-хозяйски заняло небосвод.
Парили говорливые белоснежные чайки, дул теплый ветер, что спасал от зноя, и друзья заметили, как прямо под их ногами развернулась широкая тропинка.
Пройдя песчаные дюны, друзья добрались до берега и увидели на камушке диковинного одинокого зверька.
Он был маленький и пушистый, чёрные когтистые лапки цеплялись за камень. Маленькие пушистые крылья быстро-быстро трепыхались. Аккуратная головка поднималась вверх, а чёрные глазки-бусинки с невыносимой тоской глядели на небо и парящих чаек. Острый клювик зверька то открывался, то закрывался, издавая жалобные звуки.
Странный зверёк не мог улететь. Его маленьким крылышкам было не под силу поднять упитанное тельце.
Зверёк заметил незваных гостей, боязливо, но с интересом разглядывал он диковинного черного кота и такую же чёрную девочку с персональной тучкой над головой, которая даже в этой жаре изливала дождь на грустную хозяйку.
А что ты делаешь? спросил черный кот.
Я пытаюсь улететь! ответил зверёк.
Но ты же не чайка!
Неужели?! удивился зверёк.
Кысь неуверенно поглядел на Эдвину, прося помощи.
Ты совсем не похож на чайку, подтвердила девочка.
Но кто же я?
Тебе виднее! заметил кот.
Но я здесь родился! Кто я, если не чайка?!
Дорогой другначал Кысь.
Меня зовут Пинг! радостно крикнул зверек.
Пинг! Ты точно не похож на чайку! улыбаясь, сказал кот.
Чайки со мной не разговаривают, потому что я не умею летать. А мне очень хочется научиться. Пока не научусь, они не примут меня.